Красный тайфун (litres) - Владислав Савин

– Я просто представил, как бы это выглядело, – отвечаю я, – едва завершив эту войну, Соединенные Штаты жаждут напасть на вчерашнего союзника, потому что вашу верхушку, банкиров с Уолл-Стрита, заела жаба по поводу дележа плодов победы. Вы же не думаете, что ваш собственный электорат, уставший от всемирной войны, поверит сказкам про машину времени? У нас, русских, говорят, «какая работа, такая и награда». Вы сами не захотели открыть Второй фронт, когда мы вас просили – высадились во Франции, когда мы уже штурмовали Берлин, а теперь нам предъявляете претензии, что вам в Европе мало досталось? А здесь, на Тихом океане, прыгали от пальмы к пальме, целым флотом штурмуя островки, какие и не на всякой карте найдешь – и возмущаетесь, когда нам хватило месяца, чтобы поставить японцев на колени, ну как же так, вы-то с ними воевали три года? Теперь же Китай хотите поделить, как в двадцать втором, снова нас забыв пригласить? Так простите, нам разрушенное восстанавливать надо – и миллионы голов дешевой рабочей силы будут очень кстати. Вам не нравится мифическая машина времени, якобы находящаяся у нас в кармане? А нам еще больше не нравится, что кто-то хочет установить свои порядки в сопредельном с нами Китае, даже не интересуясь, чего хотим мы.

– Если не секрет, мистер Лазарев, за что вы так не любите Америку? Если вы или ваши родные действительно пострадали от американских или британских войск во время вашей смуты двадцать лет назад, то правительство США готово предоставить вам компенсацию. А также и убежище на тот случай, если ваш Сталин решит, что сбросить вас со счетов выйдет дешевле, чем ссориться со всем миром.

– Помните, что сказал Чкалов, прилетев в Америку восемь лет назад, когда его спросили, богат ли он? – отвечаю я. – Он сказал: я очень богат, у меня двести миллионов. Не долларов, а советских людей, которые служат ему, так же как он сам служит им. И если мы отвечаем за все свои поступки перед товарищем Сталиным, партией и советским народом, то никогда своих на чужой суд не выдаем. Чего бы нам это ни стоило. Вам, американцам, как нации эмигрантов, сложно понять принцип, что Отечество не выбирают. У вас есть еще что-то мне сказать?

О, тяжелая артиллерия подтягивается – Нимиц подошел. Как раз ко времени, чтоб дослушать мой ответ. И произнес внушительно:

– Мистер Лазарев, прошу передать это вашему правительству – можете считать это официальной позицией США. Мы категорически настаиваем, что любые «иновременные» контакты должны быть достоянием не отдельной страны, а всего мирового сообщества, которому должна быть предоставлена полностью информация, если подобные контакты уже имели место. При всей фантастичности этого предположения, поверьте – мы не намерены шутить. До войны, может быть, и не дойдет, но мы, я имею в виду тех, кто правит Соединенными Штатами, этого никогда не забудем и не простим. Через какое-то время к вам поступит от нас очередной запрос на допуск людей из военной миссии США к вашей сверхсубмарине. От вашего ответа станет ясно, приняли вы наше предложение или нет. Да, мы не настаиваем на вынесении данного вопроса в ООН – достаточно двухстороннего соглашения.

Сказал – и как вынес приговор. И ведь бесполезно даже спрашивать, а как же «мировое сообщество», после того как сам только что предложил меж собой договориться, а всех прочих за скобки? Ответит – Америка призвана Богом править миром, а вы будьте благодарны, что вас всего лишь просят поделиться, а не все отдать – во времена Борьки-козла был бы просто ультиматум – все ваше будет наше, и вы еще заплатите за то, что незаконно пользовались прежде. Вот только разница большая – что сталинский СССР, а не ельцинская Федерация. Да, беднее мы были в сорок пятом, в сравнении с двухтысячными, – но думаю, что с импортозамещением было куда получше? А друзьями нам заокеанская элита не была и не будет никогда, как бы перед ней ни расстилались. Сейчас угрожать они будут, но воевать против нас реально – расклад совершенно не тот!

– И последнее, мистер Лазарев, – снова вступает Локвуд, – англичане считают, что это были вы.

На фотографии – некто в немецкой морской форме, на мостике субмарины. Физиономия – при очень большом желании можно найти со мной некоторое сходство. На обороте подпись – фрегаттен-капитан Харалд Гроссе, командир U-53. Числится погибшим в Атлантике в 1940 году.

– Шесть потопленных судов. Англичане по отношению к этому очень щепетильны. И все же не было английского разведчика-нелегала, который в личине немца убивал ваших людей. Я не буду спрашивать, вы это или нет, а лишь предупреждаю, что в британском Адмиралтействе намерены предъявить вашей стране и этот счет. Может быть, и не докажут, но и вашей стране, и вам персонально нужен еще один скандал? Тем более, я слышал, эту деталь вашей «полуофициальной» биографии даже в СССР не опровергают?

– У вас, американцев, да и у англичан тоже, есть правило: существует лишь то, что юридически доказано, – отвечаю я, – и кто-то сможет безупречно доказать, что этот и я одно лицо? Касаемо же моей биографии – вас не обидит, если я скажу, что разгласить ее я могу лишь по особому дозволению, в чем подписанные обязательства давал?

– А вам не говорили, что есть еще одно правило: то, что известно большим заинтересованным людям, не нуждается в обосновании законников? – усмехнулся Нимиц. – В общем, вам все сказано. Больше не смею отнимать вашего времени, мистер Лазарев. Честь имею!

Уходят. Два адмирала и переводчик, почти не участвовавший в процессе – Стругацкий хорошо справлялся. А переводчик-то был непростой – во-первых, взгляд цепкий, как у спецуры, и больше не на своего шефа смотрел, а на меня. Во-вторых, даже кэптен (по-нашему – кап-1) в присутствии самого главкома должен держаться иначе, американцы, конечно, не немцы, мне Зозуля рассказывал, как их Хэллси с чинами своего штаба общался совершенно по-простому, – но не настолько же у них демократизм, чтобы этот «адъютант», как мне показалось, с адмиралами себя чувствовал наравне?

– Тащ контр-адмирал, а переводчик у них переодетый, – тихо говорит мне Стругацкий, – мундир и погоны флотские, но явно сухопутный. Когда говорил, то жаргон у него был армейский, а не морской, – я во Владивостоке с ними, из американской военной миссии, разговаривал, знаю.

Чин из их разведки? Флотских разведчиков не учитываем, любое лицо оттуда главкому подчинено по определению, армейцев тоже – США, конечно, не Япония, но нечего было бы делать сухопутному в такой компании, да еще во флотском мундире. А вот человек из Вашингтона, из центрального аппарата УСС, предтечи ЦРУ – вполне может быть! Помню, как наш персональный опекун, «жандарм» Кириллов, старший майор ГБ, на Северном флоте с самим Головко держался на равных, имея в кармане мандат с подписью «И. Ст.». Так и этот – вот будет мне забота после в разведотделе эту личность описывать, фотки смотреть (кто там уже на карандаше), а если не найдут, художник по моим словам портрет нарисует, что за тип засветился в серьезных делах?

А впрочем, можно и проще! Вижу Темина, подхожу и ставлю ему задачу. Найти этого типа, описание прилагается, где-нибудь рядом с Нимицем ищи – и делай что хошь, чтобы его морду на пленке увековечить! Может, и повезет.

Когда мы на «Диксон» вернулись, беру в оборот Стругацкого. Вопрос первый, отчего он решил, что тот мутный тип не моряк?

– Так по мелочи, тащ контр-адмирал! Про речь его сказал – а еще видел его еще прежде, перед подписанием. Он по трапу задом спускался, а я уже заметил, что моряки так не делают никогда. И на корабле явно был не в своей тарелке – оглядывался, у людей из команды спрашивал что-то, дважды только у меня на виду.

Наблюдательный, однако. Второй вопрос – что по самому разговору необычного заметил? Промолчу, что этому меня мой мурманский приятель научил, с которым когда-то в одной каюте обитали, а после я на командирство, он в бизнес, однако связи не теряли, в гости я заходил, как в Мурманске оказывался. Так он говорил, что на важные переговоры с собой особого человека берет с задачей со стороны смотреть и о всяких замеченных странностях после доложить. Был у него на этой должности дипломированный психолог, – ну а у меня лишь будущий гений литературы, так, может, и он что увидел?

– Мне вообще показалось, что тот, третий, главным был. По крайней мере, не ниже их адмирала. Уж больно уверенно себя вел, совершенно не боясь ничего.

А ведь верно! Как бы у нас чувствовал себя даже полкан в компании Жукова и Рокоссовского? Но ведь Нимиц в американской пирамиде власти тоже лицо не последнее, это кто же ему мог быть ему равен по чину – директор ЦРУ, вернее УСС – как называется пока эта контора? Или, что более вероятно, чье-то доверенное лицо, «контролер»? Ладно, передам информацию в разведотдел, пусть там разбираются!

Стругацкий наконец решился:

– Тащ контр-адмирал, разрешите обратиться? А что, К-25 и в самом деле из будущего? Я от приятеля, на СФ служившего, такое слышал!