Мароны. - Майн Рид

Монтегю Смизи в доме судьи Вогана. И так как оба они вращались в одном и том же обществе, естественно было ожидать, что рано или поздно они встретятся, но уже на равной ноге.

К чести Герберта надо заметить, что его скорее удивлял, чем восхищал новый для него роскошный и праздный образ жизни. В щедрости и великодушии старого фермера было что-то странное, что немало озадачивало молодого человека. Чем объяснить такое необычайное гостеприимство?

Так гладко и безмятежно, на взгляд постороннего наблюдателя, проходили дни с тех пор, как Счастливая Долина стала домом Герберта Вогана. Если у него и возникали какие-нибудь недоумения, то их мгновенно и ловко рассеивал сам хозяин, в вину которому Герберт мог поставить разве что чрезмерную любезность. Герберт не замечал многих странностей в окружавшей его обстановке.

Будь он менее почетным гостем на ферме Джесюрона, он, может быть, оказался бы более наблюдательным. Но у арабов есть пословица: «Не брани коня, вынесшего тебя из опасности». А мудрость что на Западе, что на Востоке везде приблизительно одна и та же. У Герберта была благородная душа, но все же он был только человеком. Поругивать мост, через который ты только что благополучно перешел реку, - это было бы противно человеческой природе. Если у Герберта и возникали сомнения относительно честности своего хозяина, он держал свои мысли при себе. Не потому, что он готов был поступиться своей независимостью или был лишен чувства собственного достоинства, но потому, что выжидал, хотел понять, куда, собственно, клонит любезный хозяин.

Любезным был не только сам Джесюрон. Его дочь тоже была очень внимательна к Герберту и умела облечь это внимание в гораздо более тонкую форму. Действительно, среди всяческих метаморфоз, происшедших эа последнее время в Счастливой Долине, особенно удивительной была перемена в характере прекрасной Юдифи. Хотя властный и высокомерный нрав ее иногда и давал о себе знать, но чаще она была настроена лирично, порой даже грустно. Иногда, правда, вдруг прорывалась наружу ее обычная злобность, ноздри красавицы презрительно вздрагивали, темные глаза метали молнии. Но эти вспышки случались не часто, ибо особых причин для раздражения не было: имя Кэт Воган почти никогда не упоминалось в присутствии ревнивой завистницы.

Ненависть ее к дочери Лофтуса Вогана объяснялась их давнишним соперничеством. Обе они были признанными красавицами, и богатые бездельники в городе часто спорили, кому из двух принадлежит первенство. Кое-что из этих споров доходило до ушей Юдифи, и, к ее невообразимой досаде, решение молодых людей не всегда оказывалось в ее пользу. Отсюда и началась ее вражда к мисс Воган. Сперва это была просто зависть. Высокомерно вскинув голову и раздув ноздри, Юдифь обычно переставала думать на эту неприятную тему. Но за последнее время зависть сменилась ненавистью. Стоило случайно упомянуть в ее присутствии имя Кэт, как в глазах Юдифи Джесюрон вспыхивало пламя ревности, губы ее начинали вздрагивать, словно бормоча проклятия, и та, что мгновение назад казалась сущим ангелом, сразу превращалась в демона.

Объяснить все это было нетрудно: она влюбилась в Герберта Вогана.

Сперва в ее отношении к нему преобладали тщеславие и кокетство, но уже с самого начала к ним примешивалось и чувство подлинного восхищения. К тому же ей страстно хотелось досадить Кэт Воган, в которой она сразу заподозрила соперницу. Ревнивица чутьем угадывала, что, как ни кратка была встреча Герберта и Кэт, она оставила глубокий след в их душах. Конечно, клочок голубой ленты в петлице символизирует нежные чувства! Но, как ни выспрашивала она Герберта, проникнуть в подлинную тайну голубой ленты ей так и не удалось. Он ни единым словом не обмолвился о своем отношении к кузине. Однако подозрения Юдифи не улеглись. Наоборот, они усиливались, по мере того как росло ее собственное чувство к Герберту. Она не допускала и мысли, чтобы девушка - будь то Кэт Воган или кто угодно другой, - взглянув хоть раз на Герберта Вогана, могла устоять там, где не устояла она сама.

Герберт Воган не прожил и недели под кровлей Джекоба Джесюрона, а молодая хозяйка была уже по уши влюблена в гостя и терзалась муками безумной ревности. Что касается самого Герберта, то он в ту пору едва ли отдавал себе отчет в собственных чувствах. Правда, властная и хитрая красавица сумела произвести на него некоторое впечатление, но не настолько, чтобы вытеснить из его сердца образ Кэт Воган. В ту короткую встречу Герберт решил, что увидеть такую девушку и не полюбить ее - просто невозможно. Вот та, кто достойна его любви, достойна того, чтобы посвятить ей всю жизнь! Едва увидев ее, он интуитивно почувствовал это. Потому-то и предложил он ей так рыцарски свою сильную руку и верное сердце, потому-то и отказался от кошелька, предпочтя ему голубую ленту. Нет, конечно, Герберт не считал этот прощальный сувенир залогом любви. Он понимал, что ласковые слова Кэт и предложенные деньги объяснялись лишь добрым сердцем девушки и скорее указывали на отсутствие любви, чем на ее наличие.

Понимая, что у него не может быть никаких притязаний на иные отношения с Кэт Воган, кроме родственных, Герберт, как это ни странно, все же надеялся пробудить в ее сердце более нежные чувства. Но сладкая надежда жила недолго. Она была слишком мимолетна, чтобы выдержать испытание временем. Шли дни, и до него все чаще доходили слухи о веселье, царящем в Горном Приюте. Особенно часто упоминалось, как довольна мисс Кэт обществом кавалера, приглашенного ее отцом. Надежды Герберта быстро таяли...

Окружавшая его обстановка, может быть, несколько смягчала горечь утраченных иллюзий. Да, прелестная кузина, очевидно, к нему равнодушна, но все же у него нет оснований считать себя совсем одиноким и покинутым. Ведь он постоянно находится в обществе редкостной красавицы, и эта красавица дарит ему самые обворожительные улыбки. Если бы Герберту начали расточать их всего лишь днем раньше, до встречи с Кэт Воган, - как знать... он, может быть, с большей легкостью поддался бы их чарам. И в то же время, знай он, как прочно запечатлелся его образ в сердце милой кузины, он, вероятно, упорнее сопротивлялся бы сладким песням новой сирены.

Вот какие противоречивые чувства наполняли сердце Герберта Вогана, и он сам не понимал, что с ним творится.

Приблизительно в таком же состоянии находилось и сердце Кэт Воган, хотя в ее чувствах разобраться было значительно легче: оно попросту трепетало от первой любви. В жизни ее появились в