Бури - Галина Мишарина

Он бродил под дождем всю ночь. Эти улицы были бесконечными! Эван никак не мог понять, в какую сторону ему нужно идти и где он уже был. Всё одинаковое. Под утро ему удалось, наконец, залезть на верхотуру, и он понял, что его занесло в торговый район. Неудивительно, что ему не посчастливилось найти мало-мальски достойного ориентира. Здесь каждая палатка казалась похожей на предыдущую, и только высокая башенка, куда он проник, хоть как-то выделялась среди низкорослых домиков.

Эван осторожно спустился вниз и, поглядев в рассветное небо, определился с направлением. Наконец-то! И тут на него из ближайшего проулка с лаем выскочило сразу несколько собак. Они были грязные и какие-то несуразные — лапы длинные, худые, а морды короткие, с широко расставленными узкими глазами. Псы прыгали вокруг него, но попыток укусить не делали, а через минуту из-за угла появился и сам хозяин. Он был высоким, темнокожим и широкоплечим. На голове не было ни намека на волосы, огромный нос походил на клюв тукана, а глаза оказались светло-серыми. Он зябко кутался в темный плащ и хмурил несуществующие брови, отчего выглядел по-дурацки. Эван едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Незнакомец его не напугал, скорее позабавил, но парню тут же пришлось поплатиться за свою веселость.

— Пошел прочь, дрищатый! — ругнулся на него мужик. — Не видишь, иду здесь!

— Ну и иди себе дальше, чай, задница не треснет — протиснешься как-нибудь! — весело ответил Эван.

Великан опешил от такой наглости и скривил толстые губы.

— Язык узлом завязать? — радостно поинтересовался он.

— Озаботься помыться хорошенько, потом угрожать станешь, — ответил Эван. От темнокожего и правда разило, как от помойки.

— А вот за это я тебя, белобрысый, размалюю! — глухо ответил мужик и взмахнул тяжелым кулаком, метя Эвану в глаз. Он был медлителен и неуклюж, ноги держали его плохо, и прыткому Эвану не составило труда отскочить в сторону. Не чересчур ли быстро? Он почувствовал что-то странное в собственном теле, но разбираться не стал. Не тот момент. Мужик пролетел мимо, поскользнулся, и со страшным грохотом рухнул под навес одного из магазинчиков. Собаки вертелись тут же, сочувственно завывая. Они даже не попытались встать на защиту хозяина. Из ближайшей двери появился заспанный хозяин. Он ахал, воздевал руки к небу, и поминал какого-то великого человека.

— Безликий сохрани тебя, добрый господин! — наконец закончил он, вежливо помогая подняться упавшему. — Так ведь добро-то, добро моё…

— Возьми деньги и не сопи, — буркнул темнокожий и кинул хозяину лавочки горсть крупных монет. Тот для виду еще повздыхал, но было очевидно, что он остался вполне доволен таким исходом дела. Великан между тем поискал глазами Эвана, увидел, что тот спокойно и любопытно взирает на происходящее и вдруг хмуро улыбнулся.

— Не сбежал, значит, белобрысый? — спросил он уже не так раздраженно. — Откуда же тебя причинило на мою голову?

— А чего бежать, собаки за мной не гонятся. Или я от тебя бежать должен был? — он подумал и добавил: — Не сердись, но ты первый проявил неуважение и напал без предупреждения. Я только защищался.

— Ты как будто с луны свалился, белобрысый, — ответил мужик удивлённо. — Ты что, никогда с амбрами не знался, что ли?

— Не знался, — спокойно подтвердил Эван.

— Э, тогда другое дело. Если ты прибыл сюда из какой-нибудь островной дыры, всё с тобой понятно. У вас там еще грибы в ушах расти не начали?

— Не начали, — ответил Эван, усмехаясь, — они у нас растут исключительно на земле.

— Странный ты, парень, — произнес великан. — Чего рыщешь тут? Хочешь, чтобы тебя за погляд схватили?

— Не хочу. Я просто иду к морю, — ответил Эван. — К тому же за что станут хватать безвинного человека? За то, что просто бродит по улицам или за то, что путается под ногами у таких, как ты?

Амбриец рассмеялся раскатисто и громко.

— Эх, вот ведь точно говорят: с островов приплыл тугодумом, обратно вовсе без ума вернешься!.. Пошли, доведу тебя до воды, а то ещё потеряешься в городе, белобрысый. Пойдем, пока зову. Не злись на меня. День не задался хорошим, но совесть я знаю.

Эван улыбнулся.

— Вот за это спасибо! В особенности за то, что глаз мне целым оставил.

— Э, здесь ты прав. Драться я учен, да перепил слегка… Меня, кстати, зовут Ниланэ Хушаб.

— А меня Эван, — ответил парень.

— Эх, ну и имечко! — сразу отозвался мужчина. — Это где ж такие имена дают?

— Дали — и ладно, — сказал Эван, идя за ним по сырым улицам, и Ниланэ снова захохотал. Этот пришлый малорослый паренек ему понравился…

…Кёртис внимательно наблюдал за тем, как парит в небе отчаянный лётчик. То, что вытворял этот человек, было немыслимо, почти невозможно, и Кёртис ощутил острое желание поучиться у него тому, как надо чувствовать самолёт. Олан в небо почти не смотрел. Он улыбался своим мыслям и разглядывал проходящих мимо людей. Кёртис вздохнул. Ничто не могло вывести друга из его задумчиво-мечтательного состояния. Он даже когда летал был настолько погружён в свои мысли, что не привыкший к этому человек побоялся бы подниматься с ним в небо.

— Тебе совсем не интересно? — наконец не выдержал Кёртис.

Олан повернул к нему загорелое лицо: светлые глаза улыбались.

— Мне почти интересно. Кстати говоря, если я не смотрю туда, это ещё не значит, что мне не интересно. Это ты вечно зенки таращишь, а мне достаточно присутствовать мысленно.

— Да пошёл ты! — рассмеялся Кёртис.

Олан ответил ему тычком в рёбра, и мужчина едва не свалился с ограждения, на котором они сидели. Проходящие мимо девушки заливисто рассмеялись.

— В этом мире странные женщины, — сразу сказал Кёртис.

— Это почему? Что не так с их мыслями?

— Брюнетке ты явно понравился. Она сказала что ты «необычный и привлекательный». Вторая, русоволосая, отдала предпочтение мне.

— И что здесь удивительного, друг? — без тени смущения усмехнулся Олан.

— Странно то, о чём они думали дальше. Рассуждать о человеке как о теле, недалеком образе, как о пустой оболочке — вот что странно.

Олан поднял светлые брови.

— Друг, мы не на Земле, ты забыл? — щурясь против солнца, сказал он.

— Тебя привлекает непостоянство в женщинах?

— Меня привлекает остроумие и живость характера. К тому же они слишком молоды. Может, со временем поймут, что к чему.

— Или не поймут. Так тебе они не понравились?

— Они симпатичные… и на этом всё. Нет, они мне не понравились.

— Они бы расстроились, услышав это, — усмехнулся Кёртис.

— Расстроились, как же! Они найдут себе более подходящих мужчин, — сказал Олан, — так что мне их ничуть не жаль.