Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо (СИ) - Босс Екатерина

— Сядь, — тихо попросила Алла и сама опустилась на стул полубоком. Она смотрела куда угодно, но только не в глаза дочери, которая сейчас прожигала её профиль взглядом своих зеленых глаз. Женщине было тяжело вспоминать ту зиму, когда от неё отказались навсегда.

— Ма-ам, — непонимающе протянула Вероника, но та лишь резко подняла руку, прося девушку замолчать и дать ей время собраться с мыслями.

Спустя минуту женщина заговорила, смотря на пасмурное небо за окном:

— Мне знакомо имя твоего майора потому что много лет назад я знала его отца, — начала Алла, грустно улыбнувшись. — Я не рассказывала тебе, но твой отец воспитывался в детском доме, а когда пошел на службу в полицию познакомился с Михаилом Воронцовым. Они были семьёй, настоящими братьями.

Вероника смотрела на мать и ей было трудно дышать, она видела, что в глазах женщины стояли слезы и как трудно ей было их сдерживать. Девушка знала, как матери тяжело вспоминать о прошлом, и поэтому она никогда не позволяла себе спрашивать об отце. Каждая переживала свою боль и тоску внутри, предпочитая прятать слезы в ночи, упав лицом в подушку.

— С Мишей я встречалась лишь пару раз, видела его жену Любу, когда она была беременна, но это были редкие короткие встречи, — пожала плечами Алла Викторовна.

— Мы для него никогда ничего не значили, — горько усмехнулась Ладина, качая головой. С каждым сказанным словом её обида на отца возвращалась и лишь росла, но она всё еще не могла понять, почему полковник решил стать отцом для Олега. Неужели всё дело в простых братских чувствах к его отцу.

— Саше…твоему отцу, всегда было трудно подпускать к себе людей. Миша стал исключением из правил. Ника, но это ведь не значит, что он не любил…

— Ты до сих пор оправдываешь его! — воскликнула девушка, ударяя ладонью по мраморной столешнице. Она устала прятать боль внутри. — Прошло больше двадцати лет, как он бросил нас, а ты продолжаешь…продолжаешь любить его, — последние слова Вероника произнесла шепотом, шокированная тем, что раньше закрывала глаза на очевидное.

— Ника…

— Нет, не-ет! — прошептала она, пытаясь не дать позволить слезам, стоящим в глазах, покатиться по щекам. Ей было двадцать семь лет, и она давно уже не чувствовала себя маленьким обиженным ребенком, которого бросил папа. Но сейчас, сталкиваясь с матерью взглядом, которая с сожалением смотрела на Веронику, она чувствовала себя именно тем пятилетним ребенком, который на Новый Год так и не дождался папу.

Ладина встала из-за стола и резко подняла руку с раскрытой ладонью, не давая Алле Викторовне произнести и слова. Она не хотела говорить, не хотела слушать, не хотела смотреть в её глаза. Девушка мечтала поскорее оказаться на свежем воздухе и вдохнуть полной грудью. Вероника вышла из квартиры, прошла несколько пролетов и остановилась. Она прислонилась к стене и дала волю слезам, которые рекой полились из глаз.

— Не надо было спрашивать, — прошептала девушка, дрожащими руками пытаясь найти в сумке сухие салфетки и вытереть слёзы. — Не надо было очаровываться, — усмехнувшись протянула она, прежде чем смахнуть последнюю слезинку и, выпрямив спину, вернула на лицо легкую улыбку. Она не позволит прошлому портить её настоящее.

Алла Викторовна стояла у окна и следила за тем, как её дочь выходит из подъезда и идёт к оставленной неподалеку машине. Гордая, собранная и непоколебимая — именно такой всегда видела свою малышку женщина, когда наблюдала за ней со стороны. Русанова боялась, что она возьмёт от отца самое худшее — холодность, закрытость и потребность в одиночестве. Алла не желала своей дочери подобной судьбы, не хотела, чтобы Вероника когда-то полюбила не того человека так же сильно, как она.

Она помнила тот день, когда её Саша ушел навсегда. Декабрь, несколько дней до наступления праздника, на улице хлопьями идёт снег, а в дверь вот-вот должны позвонить. Алла ждала, надев красивое платье, но в дверь так и не позвонили. Ни через час, ни через два, ни на следующий день.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Следующие два месяца она не находила себе места, надеясь, что её Саша позвонит, отправит письмо или хотя бы попросит кого-то передать ей, что с ним всё в порядке и он жив. Когда новогодние праздники закончились, Алла поспешила к нему на работу, где ей рассказали о смерти Миши и о том, что капитан Радов взял отгулы и уехал в неизвестном направлении.

Наступил конец февраля, на улице всё еще была зима, которая не собиралась уступать место весне. Близился день рождения маленькой Никуши, но Алла всё еще ждала звонка в дверь и…дождалась.

Сегодня у неё был первый выходной после трёх ночных смен и она, отведя дочку в сад, устало легла на неудобный скрипучий диван. У неё было пару часов, чтобы поспать. Из дрема её выдернул звонок в дверь, Алла подскочила и бегом побежала в коридор. Когда она открыла, то увидела перед собой заросшего, исхудавшего, с холодным и пустым взглядом Сашу…, но это был уже не её Саша.

— Саша, — выдохнула она, прижав ладонь к губам. Алла не хотела плакать, но не смогла сдержать слёз радости, что текли по её красивому лицу. — Я…мы с Никушей, очень скучали. Саша, где ты был, я так волновалась и…

— Подожди, Алла, не тараторь, — грубо осадил её мужчина, заходя в квартиру и закрывая за собой дверь. — Здесь всё, что у меня есть, — произнес он, доставая из кармана небольшой конверт, в котором лежали деньги.

— З-зачем это, — нахмурилась женщина, у неё на щеках блестели дорожки от слёз. — Мне не нужны твои деньги.

— Это не тебе, это дочери, — настоял он, кладя конверт на табуретку. — Я перевелся в другой отдел, поэтому…

Радов замолчал, но Алла и так знала, что он хочет ей сказать. Странно, её Саша никогда не был трусом, но, чего таить, женщина всегда знала, что рано или поздно он перестанет приходить. Ей просто было больно думать о том, что мужчина, которого она так сильно любила, так и не смог полюбить её.

— Прощай, Саша, — кивнула она и, развернувшись, зашла в комнату. Она не собиралась терять последние остатки гордости и просить его остаться, не бросать её, не бросать их с Никой.

Он ушел, тихо закрыв за собой дверь, и только тогда она дала волю слезам, которые стали последними слезами в её жизни. С тех пор Алла Викторовна Ладина больше не плакала, ни по Саше, ни по кому-либо другому. Она позволила своему сердцу сжаться от боли лишь раз, когда спустя несколько лет, идя с новой работы, увидела гуляющих по центральным улицам столицы Сашу, Любу и её маленького сына Олега. Они выглядели, словно счастливая семья, тогда Алла решила, что так оно и есть, думая, что в тот момент отпустила свою любовь к этому мужчине навсегда.

Как же она ошибалась…

Глава 23

Начало новой рабочей недели редко кому когда-нибудь доставляло радость и даже несмотря на то, что майор Воронцов любил свою работу, сегодня он был не в самом лучшем расположении духа. Прошла ровно неделя с того дня, когда его отделу поручили расследовать дело об убийстве Марка Толстых и пока, как считал мужчина, они даже и близко не подобрались к разгадке. У Олега были лишь догадки, версии и подозреваемые. Имя убийцы Воронцов до сих пор не знал и это раздражало.

Сегодня вместо работы, Олег поехал совершенно в другом направлении от офиса. Он остановился у шлагбаума рядом с будкой охранника, чтобы сказать своё имя, которое должно было значиться в списках. Мужчина заехал на территорию охраняемого жилого комплекса и поехал по идеально ровному асфальту дороги, которая опоясывала все четыре дома, каждый из которых имел свой цвет. В одном из них находилась квартира Вероники Александровны, которая настоятельно попросила майора Воронцова заехать за ней сегодняшним утром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Олег остановился у бордюра напротив входа в дом и взглянул на часы на запястье левой руки. Большая и минутная стрелка показывали без пяти девять, у Ладиной еще было пять минут прежде, чем мужчина начнет злиться. Воронцов всегда очень серьезно относился ко времени, тем более, если оно было заранее оговорено. И даже у этой женщины нет права красть его у майора. Но не успело пройти и двух минут, как передняя дверь со стороны пассажирского сидения открылась и в машину села Вероника Александровна.