Аферистка и Майор Воронцов. Семейное древо (СИ) - Босс Екатерина

Вероника нахмурилась, она была взрослой женщиной и знала откуда берутся дети, но откровение Богдана заставило её задуматься. Одна ночь, последствия которой поражали своим масштабом — ребёнок, предстоящий развод, колье за несколько тысяч долларов, планы на будущее, которым, возможно, так и не суждено сбыться. Вероника не знала, какой Богдан настоящий — тот, о котором рассказывала Милана, тот, о котором говорила Алевтина Дмитриевна или тот, с которым беседовала сама Ладина.

— Если Елена ни о чем не знает, почему Вы считаете, что одна ночь разрушит Вашу семью, Богдан? — спросила Вероника.

— Два месяца назад, в мой день рождения, мы с Леной поссорились и я, поддавшись порыву, пошел к другой женщине, — вдохнув признался Богдан. — Я познакомился с ней случайно, спас её от хулиганов. Она была молода и, казалось такой невинной, что я даже не посмел подумать о чем-то пошлом.

Вероника слушала мужчину и понимала, что с его точки зрения всё выглядело совершенно иначе, нежели себе представляла Милана. Но где на самом деле была правда, ей оставалось лишь догадываться.

— Мне было нужно почувствовать, что я кому-то нужен, что кто-то хочет меня в своей жизни. Сейчас понимаю, что мне не стоило идти к этой девочке и портить ей жизнь, — покачал головой Толстых.

— И как же Вы испортили ей жизнь?

— Почти две недели назад я узнал, что в ту ночь она забеременела, — мужчина остановился перед фонтаном «Дружба народов» и, не отрывая взгляда от золотых статуй, продолжил. — Я расстался с ней на следующий день, после проведенной ночи, попросил простить меня и пообещал, что больше никогда не появлюсь в её жизни.

— Она сама нашла Вас? — спросила Вероника, история постепенно начинала обретать смысл.

— Да, подкараулила у офиса типографии и показала снимок узи и заключение врача, — кивнул мужчина. — Я сказал, что не брошу ребенка, буду их обеспечивать, но…

— Но? — хмуро повторила женщина.

— Она сказала, что хочет полноценной семьи. Я умолял её переехать в другой город, обещал часто навещать и содержать, но…

— Она потребовала развод, — закончила за Богдана Вероника, не в силах осмыслить услышанное.

— Теперь у меня осталось всего несколько дней, иначе та женщина, сама всё расскажет Лене, — покачал головой мужчина, на нём не было лица. Он был опустошен и вина съедала его изнутри.

— Но, если Вы не любите Елену, почему Вам так трудно её отпустить? — спросила Вероника Александровна. Комичным было то, что люди действительно начинают ценить лишь тогда, когда теряют. Богдан понял, что уже не представляет свою жизнь без жены слишком поздно.

— Мы не знаем, что такое любовь, — покачал головой мужчина. — Нам кажется, что это ураган эмоций, страсти и желания, который постоянно держит нас в напряжении. Но, как оказалось, любовь — это спокойствие, желание, чтобы каждый день был похож на предыдущий. Рутинность недооценивают, а ведь это и есть главная составляющая любви — находить покой в том, что, казалось бы, совершенно обыденно.

— Вы жалеете? — спросила Вероника.

— Вы даже не представляете, как, — кивнул мужчина и пошел вперед. Богдану хотелось побыть одному, ведь совсем скоро он вернётся домой и будет наслаждаться последними днями в окружении семьи, которую мужчина потерял из-за своего эгоизма и желания показать другим, что он лучше, чем есть на самом деле. Он понимал, что ему просто нужно было ценить то, что имеет.

Глава 21

Полковник Радов стоял в небольшом холле у выхода с нижнего этажа парковки и нетерпеливо поглядывал на минутную стрелку на своих наручных часах. Последние несколько недель мужчина начал ловить себя на мысли, что слишком много времени уделяет работе, которая всегда была для него главным приоритетом. Сейчас ему было трудно начинать всё сначала, выстраивать личную жизнь: найти хобби, прочесть книги, наладить отношения с дочерью, которой у полковника никогда не было. Последнее особенно заставляло нервничать. Сан Саныч не представлял, на какие жертвы ему придется пойти и какие слова подобрать, чтобы Вероника согласилась хотя бы на встречу. Последний их разговор вышел настолько ужасным, что надежда на следующий таяла, словно снежинка на горячей ладони.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наконец недалеко, заняв свободное место, припарковался спортивный автомобиль ярко-бирюзового цвета, который можно было заметить за милю. Полковник напрягся, выпрямил спину и поправил и так идеально сидящий на нём повседневный китель тёмно-синего цвета. Вероника вышла из машины, легко хлопнув дверью и стремительно пошла в сторону Радова, эхо от стука её каблуков разносилось по всему нижнему этажу парковки.

— Рад, что ты приехала, — улыбнулся мужчина, замирая на месте. Он не хотел признаваться, но понятия не имел, как ему себя вести с собственной дочерью. Обнять? Поцеловать в щеку? У них не настолько близкие отношения, чтобы полковник мог это сделать, но и стоять столбом ему не хотелось.

— Ты настоятельно попросил, вот и приехала, — ответила Вероника, думая, когда терпение её биологического отца закончится и он перестанет играть в доброго и порядочного папочку. Не по своей воле, но она опоздала на целых двадцать минут и сейчас продолжает выводить мужчину из себя своим надменным поведением. Насколько хватит полковника?

— Перестань, Вероника, — покачал головой Сан Саныч. — Мы ведь всё-таки родные люди, — протянул он, но в ответ девушка лишь усмехнулась.

— Ты вспоминаешь о том, что я твоя дочь лишь тогда, когда тебе выгодно, — поджав губы ответила она. — Вот и сейчас! Мне интересно, что мы здесь делаем?

— Мне нужна твоя помощь, — ответил полковник. Проходящие мимо люди начали с любопытством оглядываться. Со стороны они и правда выглядели несколько странно — седовласый широкоплечий мужчина в форме полицейского и молодая женщина в стильной одежде, которая смотрела на своего собеседника с недовольством и капелькой презрения во взгляде.

— Давай ты сразу перейдешь к шантажу, чтобы мы зря не теряли время, — вздохнула Вероника, сложив на груди руки. — Что на этот раз тебе понадобилось? Моя почка? — с насмешкой уточнила она, заставив мужчину злиться.

— Может, я просто хочу провести с тобой время! — воскликнул полковник, разведя руками.

— А тебя не волнует, что Я этого не хочу! — в той же манере произнесла Ладина, повторяя жест отца руками. Со стороны они выглядели глупо, словно два ребенка, ни один из которых не мог уступить другому.

— Ладно, — сдался Сан Саныч, взмахнув руками от недовольства. — Мне нужна твоя помощь в выборе подарка для Олега, у него скоро день рождения, — произнес он, заметив удивление на лице дочери.

Конечно, подарок для Воронцова был предлогом, некой манипуляцией, на которую Вероника поддалась. Она не могла оставить майора без подарка, да и это был повод узнать мужчину получше, поддавшись своему любопытству. Полковник предполагал, что Олег не зря заинтересовался новой коллегой, но и подумать не мог, что Вероника отвечает Воронцову взаимностью. Его мнения никто не спрашивал, но он был против. Слишком тяжелый груз прошлого не позволял Радову принять настоящее, да и не мог мужчина отдать единственную дочь такому, как майор — холодному, своевольному, зацикленному и недоверчивому трудоголику. Он, каким бы плохим отцом не был, хотел для Вероники лучшего.

— Чем интересуется майор? — спросила девушка, заведя разговор.

— Своей работой, — пожал плечами полковник, пока они шли по просторному торговому центру с множеством разнообразных магазинов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что ты планировал купить ему? — продолжала задавать вопросы Ладина, прикидывая в голове примерный размер одежды Воронцова или вспоминая аромат его одеколона. Ей хотелось купить подарок мужчине лично от себя, у женщины было слишком много вариантов, но остановиться она хотела на самом особенном.

— Подарки, в привычном смысле этого слова, я перестал дарить Олегу, когда ему исполнилось восемнадцать, — пожал плечами полковник, когда Вероника остановилась у магазина мужской одежды. Внутри почти не было людей, в просторном светлом помещении лежали на полках и висели на вешалках вещи от известных брендов. Как только они прошли внутрь к ним поспешила девушка в строгом черном платье прямого кроя.