Малолетки - Джон Харви

— Послушайте, то, что я сделал, это пустяки, не заняло совсем никакого времени. Поэтому не согласился с тем, чтобы они платили мне.

Резник понял, что сидит слишком выдвинувшись вперед в напряженной позе. Не торопясь, он выпрямился, откинулся назад и улыбнулся.

— Вы скромный человек, Стивен. Вам не нравится, когда люди из мухи делают слона.

Шепперд посмотрел на потолок, медленно закрыл глаза.

— Когда позднее, уже после того как ваша жена покинула эту школу, когда пропала Глория, когда об этом писали газеты, говорили все, включая вашу жену, в чем не может быть сомнения, вы знали, о ком шла речь?

Руки Шепперда вновь оказались на коленях, но на этот раз пальцы были крепко сжаты.

— Когда она говорила вам об этом, вы знали, кого она имела в виду?

— Конечно.

— Значит, вы знали ее?

— Нет, не знал, но, когда она сказала «Глория», я понял, о ком речь.

— Вы помнили ее?

— Ее снимки были повсюду. Взглянешь на витрину любого магазина и увидишь там ее фотографии.

— И вы не вспомнили ее по школе, по классу вашей жены?

— Нет, совсем нет.

— Интересно, Стивен, можете вы вспомнить сейчас, как она выглядела?

— Зачем? Я имею в виду, я не вижу смысла в том, чтобы я…

— Как она выглядела, Стивен? Глория?

Веко Шепперда вновь начало подергиваться.

— Она была… Смогу ли я описать ее? Хорошенькая, я полагаю. Светлые длинные волосы. Я не знаю, что еще можно сказать.

— Хорошенькая, вы считаете?

— Да.

— Более хорошенькая, чем Эмили Моррисон?

— Что?

— Я сказал, более хорошенькая, чем Эмили Моррисон? Вы знаете их обеих, какая из них, по вашему мнению, была более привлекательной? Которую вы предпочли бы?

— Теперь вы ведете себя глупо. Вы думаете, что это умно, но на самом деле это глупо. Играете в игры.

— Какие игры, Стивен? Что за игры?

— Вы это чертовски здорово знаете.

— Тогда скажите мне.

— Пытаетесь поймать меня, вот чем вы занимаетесь. Заставить меня признать что-то, что не является правдой.

— Признать, Стивен? Что, вы думаете, я хочу, чтобы вы признали? Что вы находите одну девочку более хорошенькой, чем другую? Разве это преступление?

— Ну ладно, — сказал Шепперд, отодвигая свой стул от стола и вставая. — С меня довольно!

Резник и Нейлор посмотрели на него и никак не среагировали.

— Вы спросили меня об Эмили, и я согласился, да, я знал ее, раз или два я разговаривал с ней в классе Джоан. Вы пытались разными путями заставить меня сказать, что я был вблизи ее дома в день, когда она исчезла. Но это не сработало, так как меня там просто не было. А теперь вы хотите, чтобы я сказал, что я знал эту Глорию, как я знал Эмили, а это неправда. Это неправда! И давайте прекратим без конца талдычить об одном и том же. Хватит, довольно, я сыт по горло! И вы говорили, что не можете заставить меня. Не можете арестовать меня, разве не так вы говорили мне?

Резник показал Нейлору, чтобы он выключил пленку.

— Я спрашиваю вас еще раз, — сказал Шепперд, — собираетесь ли вы это сделать сейчас?

— Не сейчас, — ответил Резник. — Пока нет.

«Боже! Это было глупо! так чертовски… даже Шепперд сказал это: „Думаете, что это умно, но на самом деле это глупо“, и, Боже, он был прав. Я подталкивал, нажимал слишком сильно и не в том направлении, и вот я получил противоположное тому, что хотел. Теперь он не расскажет нам ничего, если мы не арестуем его, а мы не можем арестовать этого типа, пока не выясним больше, чем узнали до сих пор. Иисус Христос! Какая мешанина!»

Скелтон обогнул стол и подошел к кофеварке.

— Жена, Чарли. Вот где находится ответ. Если это действительно звонила она.

— Нам это достоверно не известно.

— Келлог, кажется, почти уверена. — Скелтон пожал плечами. — Вы, по крайней мере, должны поговорить с Джоан. А пока проглотите вот это.

Резник принял от него кружку с кофе, обхватив ее обеими руками.

— Если это он, Чарли, если это Шепперд, если это он и вы правы, вы знаете, чем ваша правота оборачивается для девочки Моррисонов?

Медленно кивнув, Резник закрыл глаза. Кофе, который предложил ему Скелтон, был крепким и горьким, и он выпил его до последней капли.

Диана настойчиво просила Жаклин принести ей фотоальбомы и альбомы с вырезками, которые хранились у нее дома. Практически уже были использованы все возможные отговорки. Хотя Жаклин знала правду из рассказов соседей о пьяном муже, вызове «скорой помощи», о полиции и ноже, она избрала выдуманную историю о том, как молодые парни вломились в дом, все переворошили, но почти ничего не взяли. Они с Дианой сидели в уголке холла и рассматривали альбомы, стараясь по возможности привести их в первозданный вид.

— Ты думаешь, — спросила Диана, держа фотографию Эмили в одной руке, — когда я буду чувствовать себя немного лучше, Майкл позволит ей прийти навестить меня?

— Надеюсь, что да, — ответила Джеки, смотря в сторону, — я думаю, должен.

Диана улыбнулась. Конечно, так и должно быть. В конце концов, разве не из-за Эмили она была здесь? Только потому, что она хотела, чтобы между ними было все в порядке, она и оказалась в больнице, она просто обязана была привести себя в нормальный вид.

— Кто это? — спросила Джеки. — Вначале я думала, что это Майкл, но теперь вижу, что это не он.

Диана взяла фотографию и посмотрела — на раскрашенном коне ярмарочной карусели сидел мужчина. Перед ним обвила ногами шею лошади Эмили. Из смазанного движением карусели снимка было ясно видно, что девочка повернула смеющееся личико к человеку, сидевшему сзади и крепко державшему ее. Ее смех и его улыбка.

— Это Джеффри.

— Кто?

— Брат Майкла, Джеффри. Он обычно приезжает каждый год с острова Мэн, где он живет, специально чтобы свозить Эмили на ярмарку. — Диана снова улыбнулась. Сегодня, заметила Жаклин, она часто улыбалась как тогда, когда они были в Йоркшире. Она считала, что это хороший знак. — Он не смог бы относиться к Эмили лучше, если бы она была его родной дочерью. Я думаю, что Майкл иногда сильно ревнует ее к Джеффри. Но разве так не всегда бывает с братьями?

— Мужчины, — засмеялась Джеки. — Любой мужчина будет так поступать. Все они одним миром мазаны.

Хотя они жили поблизости от площадки для игр, Джоан Шепперд редко заходила туда. О да, она иногда сокращала путь между Черч-стрит и Дерби-роуд, особенно если это был приятный день. Но редко случалось, чтобы она сидела, как сейчас, на скамейке около зеленой лужайки для игры в кегли, где неподалеку магнолия распускает весной свои роскошные цветы. Как жаль, что эти цветы не держатся долго. В некоторые годы бывает достаточно одного хорошего порыва ветра, чтобы на магнолии не осталось ни цветка.

До нее доносились голоса детей с качелей. Теперь они расположены в двух местах: несколько качелей около зеленой площадки, остальные — ближе к воротам. Они всегда заполнены детьми, погода здесь не играет особой роли. Многие дети знают ее, и, когда она проходит мимо, раздаются голоса: «Миссис Шепперд! Миссис Шепперд! Миссис! Миссис!» Дети постарше играют в мяч, становясь в круг, или в футбол. Мужчины в тренировочных костюмах бегают по дорожке, круг за кругом, проверяя себя по часам. Другие, как Стивен, не собирающиеся бить рекорды, удовлетворяются легким бегом, не спеша рассматривают, что творится кругом.

Когда она увидела, что к ней направляется Резник, огибая край зеленой площадки, в своем бесформенном развевающемся плаще, ее первой мыслью было отвернуться, сделать вид, что она не заметила его, тогда он никогда не узнает ее. Но она понимала, что делать это поздно. В отличие от детей, которых учила Джоан, она знала: когда вы отнимете руки от лица и откроете глаза, призрак никуда не исчезнет.

Резник сел рядом с ней, стянул с себя плащ. Некоторое время они сидели молча. Недалеко прошумел поезд, отвозивший болельщиков в сторону Мансфилда. Этот город Резнику удалось посетить, когда «Каунти» была в той же группе и совершала выездные игры. Помнится, сильный ветер, сдувавший снег с холмов, превратил игру в какую-то насмешку, что буквально взорвало Резника. Ему удалось спасти свои пальцы от обморожения только тем, что без конца покупал сдобные булочки и ел их, зажимая между руками в перчатках.

— Кто-то связывался с нами сегодня утром, — сказал Резник, — и сообщил некоторую информацию. Она касается вашей работы и — косвенно — вашего мужа.

Джоан Шепперд продолжала смотреть, как какая-то мать качала своего малыша на качелях: туда-сюда. В одном повторяющемся ритме.

— Она была полезной. В этом нет никакого сомнения. Мы благодарны. Только я не уверен, что ее будет достаточно.

Мать была осторожна. Джоан отметила, что никогда нельзя допускать, чтобы качели поднимались слишком высоко, иначе ребенок может испугаться, и никогда нельзя толкать слишком резко.