Согрей меня, или Научи меня прощать - Юлия Шилова

Вика не стала возражать. Она отвернулась и уставилась в одну точку.

– Послушай, мне нужна твоя помощь.

– Что? – Вика повернулась ко мне, а в ее глазах плескалась растерянность.

– Александр приедет на твою выставку?

– Ты имеешь в виду Сашку? Юриного лучшего друга?

– Да.

– Да, обязательно. Он знает, что сегодня мне, как никогда, нужна поддержка близких людей. А зачем он тебе?

– Организуй мне с ним встречу в этой комнате.

– Но он будет не один.

– А с кем?

– С женой.

Вика смотрела на меня таким взглядом, словно пыталась понять, что я задумала.

– Люба, сама посуди: человек приедет с женой. Как я могу организовать тебе встречу? А куда я дену Татьяну?

– Возьми ее на себя. – В моем голосе не было даже и тени сомнения.

– Но я же буду с гостями.

– Вот пусть и Татьяна пообщается с другими гостями. Лишнее общение еще никому не помешало. Вика, ты просто должна подойти к Саше, шепнуть ему на ухо, что у тебя есть к нему разговор, взять его за руку и привести в эту комнату. Я поговорю с ним всего несколько минут, и он пойдет обратно к гостям.

Немного помолчав, Вика сделала несколько шагов взад и вперед и вдруг, резко остановившись, еле слышно спросила:

– Люба, ты его любовница?

– С чего ты взяла? Если бы я была его любовницей, то уж, наверное, сама бы договорилась с ним о встрече, а не просила тебя.

– А может, вы поссорились?

– Мы не ссорились и не мирились.

– Странно.

– Ничего странного не нахожу. Тем более я скоро выхожу замуж. Я уже без пяти минут официальная жена.

– Поздравляю.

– Спасибо.

– Надеюсь, ты выходишь замуж не за Сашу? – В голосе Вики прозвучали язвительные нотки.

– Нет. Я нашла кандидатуру получше, – точно таким же язвительным голосом ответила я. – Женатый мужчина не по мне. Я не люблю подобных отношений.

– Что, есть горький опыт?

– Есть. Второй горький опыт мне не нужен. Я надеюсь, что буду счастлива в браке.

– Тогда я вообще ничего не пойму… Я подумала, что Галя была с Юркой, а ты с Сашей…

– Ты вообще не правильно все думаешь. Я бы хотела с Александром кое-что обсудить по бизнесу. У меня есть интересные проекты и предложения, которые не могут его не заинтересовать.

– Тогда тебе лучше всего сделать это на работе. Пойми: сейчас не тот момент. Такие вещи не решаются на подобных презентациях. Хочешь, я под каким-нибудь предлогом поеду вместе с тобой к нему в офис? Там у тебя будет возможность с ним поговорить…

– Вика, мне это нужно прямо сейчас. Для меня это самый подходящий момент. Другого такого не будет.

– Хорошо. Я устрою, – вздохнула Вика.

– Я надеюсь, тебя не сильно напрягает моя просьба?

– Не беспокойся. Она меня совершенно не напрягает. Меня как-то больше напрягает моя выставка и все, что с ней связано.

– Боишься?

– Нет. Просто у меня Юрку убили, а я выставку делаю. Нехорошо как-то. Люди шепчутся, осуждают. Я хотела ее отменить, но меня друзья хором отговорили, ведь я к ней столько времени готовилась. А Юрка так неожиданно погиб… Уже все гости были на выставку приглашены. Мне до последнего казалось, что я не правильно делаю, что сейчас не время для выставки, не самый подходящий момент. Но меня все же уговорили ничего не отменять. Да я и сама поняла, что, если эта выставка не состоится сейчас, я ее уже никогда не сделаю. Меня интересует мнение только близких людей, а посторонние пусть говорят все, что им вздумается.

– Мне кажется, что ты все сделала верно.

– Я посвятила эту выставку своему мужу. Ты видела, что написано у входа?

– «Светлой памяти моего любимого мужа Юрия Константиновича… от любящей и скорбящей жены… посвящается…» – процитировала я надпись, которая мне сразу бросилась в глаза при входе на выставку.

– Совершенно верно. И знаешь, с того самого момента, как я посвятила выставку своему мужу, мне стало на много легче. Я действительно почувствовала облегчение. Кстати, там, у входа, такая большая синяя картина. Самая первая справа. Посмотри на нее внимательно.

– А что там?

– Там изображен смерч, который уносит деревья вместе с корнями, булыжниками, кусками земли. И среди этого страшного бедствия видны большие Юркины глаза, в которых нет ни ужаса, ни страха. В них только печаль. Там жуткая катастрофа и Юркины глаза… Я рисовала эту картину задолго до Юркиной смерти. Рисовала, затем прятала как можно дальше и все никак не могла закончить. Я даже не думала выставлять ее на выставке. А тут, буквально прошлой ночью, на меня что-то нашло, и я закончила картину. Я повесила ее на самое видное место…

Взглянув на настенные часы немного рассеянно, Вика взялась за дверную ручку:

– Люба, мне пора встречать гостей. А ты можешь походить по залу. В самом конце зала стоят столы с едой и выпивкой, так что, если появится аппетит, можешь что-нибудь перекусить.

– Хорошо, но меня больше интересуют твои картины, чем столы с едой и выпивкой.

– Одно другому не мешает, – деловито произнесла Вика и вышла и комнаты.

Глава 15

Вика встречала гостей, а я с бокалом игристого напитка в руке принялась рассматривать висящие на стенах картины. Каждая из работ говорила о несомненном таланте Виктории как художницы и прозорливости как женщины. Я поняла, что она своеобразно видит внутренний мир человека и может удивительно точно перенести свое восприятие на холст, оживающий сразу, как только его коснулась умелая кисть художницы.

Неожиданно я увидела в зале тщательно выбритого, посвежевшего и стильно одетого Александра, идущего под руку со своей миловидной супругой. Заметив меня, он уставился так, будто видел в первый раз в жизни и не знал, кто я такая.

Наигранно улыбнувшись, я пошла ему навстречу и театрально распахнула свои объятия:

– Александр Игоревич, дорогой! Чертовски рада тебя видеть! Сколько лет, сколько зим!

Раскрасневшийся Александр попробовал улыбнуться, но вместо этого у него получился какой-то нервный оскал, все же он вынужден был освободиться от крепкой руки своей жены и даже поцеловал меня в щеку:

– Любовь Ивановна! Действительно, давно не виделись. Хорошо выглядишь.

Александр назвал первое отчество, которое пришло ему в голову, а в отместку за это мне захотелось еще больше загнать его в тупиковую ситуацию, чтобы он надолго запомнил, что не следовало ему от меня скрываться. А потому продолжила громогласно:

– Александр Игоревич, что-то ты совсем состарился. Наверное, слишком много работаешь и мало отдыхаешь. Даже отчество мое запамятовал. Я же не Ивановна, а Петровна.