Простой план - Скотт Смит

Дверь распахнулась настежь. Джекоб стоял чуть правее входа, стволом ружья почти касаясь тела Лу. Он удивленно уставился на нас, выжидая, что же последует дальше. Сонни не двигался, но я уловил, как он сделал резкий вдох — спина его уперлась в ствол моего ружья.

— Вперед, Сонни, — сказал я. — Обойди это.

Я подтолкнул его стволом ружья в спину, заставив сделать первый шаг; и вот уже его голая ступня коснулась кафельного пола прихожей. Он на мгновение замер и так и стоял — одной ногой в доме, другой на крыльце, со стороны напоминая упрямого осла. Я снова подтолкнул его, на этот раз сильнее, и он проскочил в дом. Джекоб блокировал выход к гаражу, на пороге гостиной лежало тело Лу, так что деваться Сонни было некуда, и он ринулся вверх по лестнице, перескакивая через ступеньку. Я бросился за ним.

Добежав до верхней площадки лестницы, он свернул вправо, и мы помчались по коридору к спальне. Не знаю, что увлекло его именно в эту сторону — туда, где он мне больше всего и был нужен, — возможно, он знал, что в спальне, в верхнем ящике ночного столика, спрятан пистолет; а может, его просто манил свет, проникавший из полуоткрытой двери, а с ним и надежда на спасение. Представляю, какой шок он испытал, когда ворвался в комнату и взору его предстала жуткая картина — труп, кровь, вода, а за спиной уже явственно слышались мои шаги. В этот момент он, должно быть, понял — если только не догадался об этом раньше, увидев тело Лу в коридоре, — зачем я привел его сюда.

Он пробежал в спальню и остановился возле кровати. Не знаю, разглядел ли он на полу тело Ненси; впрочем, не заметить его, хотя бы краем глаза, он не мог, иначе бы он не встретил меня так враждебно — сжав кулаки и приготовившись драться. Нагота придавала ему сходство с пещерным человеком. В перекошенном лице смешались гнев и ужас, смущение и растерянность. Подбородок был вымазан в крови.

Встав в дверях, я щелкнул затвором, и на пол, к моим ногам, упала пустая гильза — от патрона, которым я убил Ненси. Тут же, не колеблясь и не раздумывая, я выстрелил Сонни в грудь.

Раздался грохот, и свежий фонтанчик крови окропил простыни.

Сонни рухнул на кровать. Падение его сопровождалось звуком, похожим на всплеск; и действительно, легкая волна пробежала по матрацу. Грудь Сонни превратилась в какие-то лохмотья — красного, розового, белого цвета, и все-таки он был еще жив. Брыкаясь ногами, он пытался приподнять голову. И неотрывно смотрел на меня; глаза его уже, казалось, вылезали из орбит, и в них все больше преобладал белый цвет. Правой рукой он вцепился в покрывало и подтягивал его к себе.

Я опять перезарядил ружье — пустая гильза покатилась по ковру. Сделав шаг вперед, я взял под прицел его лицо. Нажимая на спусковой крючок, я видел, как Сонни закрывает глаза. От выстрела матрац буквально взорвался, окатив водой спинку кровати и стену за ней. Мне пришлось отскочить, чтобы не забрызгать одежду.

Уже стоя на безопасном расстоянии, в дверях, я сделал два выстрела в потолок над кроватью. Потом полез в карман, достал еще пять патронов, зарядил ружье и начал палить наугад — по креслам, что стояли слева, по двери в ванную, в зеркало над туалетным столиком.

Закончив пальбу, я внимательно осмотрел себя — не осталось ли на мне капелек крови — и перезарядил ружье.

Спускаясь по лестнице, я один раз выстрелил в потолок. Уже внизу, стоя в дверях гостиной, сделал несколько последних выстрелов, пробил кожаную кушетку, телевизор и, наконец, кофейный столик, на котором стояли наши стаканы.

Один патрон я решил все-таки оставить.

Джекоба я отыскал в туалете. Он сидел на крышке унитаза. Ружье валялось на полу у его ног. Куртку и ботинки Сонни он держал на коленях.

— Все в порядке, — сообщил я, остановившись в. дверях ванной.

— В порядке? — переспросил Джекоб, не глядя на меня.

Я глубоко вздохнул. Чувствовал я себя неважно — внутри все дрожало, я был на взводе и даже подозревал, что у меня не все в порядке с головой. Я пытался взять себя в руки и тщательно продумать наши дальнейшие действия. «Самое трудное позади, — внушал я себе, — все теперь зависит только от того, как мы сыграем свои партии».

— Дело сделано, — сказал я.

— Он мертв?

Я кивнул.

— Почему ты так много стрелял?

Помедлив с ответом, я проговорил:

— Хватит тебе, Джекоб. У нас еще полно дел.

— Ты был вынужден так много стрелять или сделал это намеренно?

— Все должно выглядеть так, будто Лу был вне себя от ярости. Он буквально обезумел.

Я вытер лицо рукой. Перчатки мои пропахли порохом; я отметил про себя, что нужно не забыть спрятать их в грузовике, прежде чем мы вызовем полицию. С потолка начало капать; струйки воды звонко разбивались о керамическую крышку бачка, этот звук напоминал тиканье часов. Вода, вероятно, все еще лилась из матраца; она уже просочилась сквозь штукатурку.

Джекоб снял очки. Без них он казался еще более растерянным и беспомощным: щеки и подбородок его покраснели и распухли, как у подагрика, в то время как глаза ввалились, взгляд их стал тусклым и затравленным.

— Тебя не пугает то, что придет потом? — спросил он.

— Потом?

— Да, чувство вины. Раскаяние.

Я вздохнул.

— Дело сделано, Джекоб. Мы были вынуждены пойти на это.

— Ты убил Сонни, — сказал он таким тоном, словно был крайне удивлен этим.

— Да, верно. Я убил Сонни.

— Убил, — повторил Джекоб. — Так хладнокровно.

Я не нашелся с ответом. Мне не хотелось думать о том, что произошло, поскольку я прекрасно знал, что ничего хорошего из этого самоанализа не выйдет. До сих пор мне было очень удобно оправдывать свои поступки неизбежной необходимостью. Порой у меня даже возникало ощущение, будто я вижу себя на экране в качестве одного из персонажей кинофильма; я внимательно слежу за ходом событий, но повлиять на него не в состоянии. «Это судьба», — казалось, шептал мне на ухо чей-то голос, и я, повинуясь ему, выпустил вожжи из своих рук. И вот сейчас Джекоб своими идиотскими вопросами вновь бередил душу. Он заставлял меня оглядываться на случившееся, смотреть на эту розовую от крови воду, сочившуюся с потолка, сознавать, что это творение рук моих. Однако я тут же прогнал прочь эту назойливую мысль, вызвав на ее место бурный всплеск негодования в отношении брата, который сидел на стульчаке — толстый, пассивный, смеющий осуждать меня, в то время как именно его безрассудные поступки, продиктованные паникой и природной тупостью, толкнули меня на преступления.

— Ничего подобного не произошло бы, если бы ты не выстрелил в Лу, — сказал я.

Джекоб поднял голову, и я с ужасом увидел, что он плачет. Слезы ручьями текли по его щекам, и зрелище это наполнило меня сожалением и раскаянием: не надо было говорить с ним так резко.

— Я спасал тебя, — проговорил он срывающимся голосом и отвернулся, пряча от меня лицо.

— Не надо так, Джекоб. Пожалуйста.

Он промолчал. Плечи его сотрясались от беззвучных рыданий. Одной рукой он прикрывал глаза. Другая, в которой были зажаты очки, лежала поверх ботинок Сонни, на колене.

— Сейчас не время расслабляться. Нам еще предстоят беседы с полицией, репортерами…

— Я в порядке, — на одном дыхании выпалил он.

— Мы должны быть максимально собранны.

— Это просто… — начал было Джекоб, но не нашел подходящих слов, чтобы закончить фразу. — Я убил Лу, — всхлипнул он.

Я пристально посмотрел на него. Джекоб начинал меня беспокоить. Я уже живо представил себе, как, в случае малейшей оплошности одного из нас, все выплывет наружу.

— Нужно идти, Джекоб. — Я встал. — Мы должны вызвать полицию.

Он глубоко вздохнул, задержал на мгновение дыхание, потом надел очки и с трудом поднялся. Лицо его было мокрым от слез, подбородок дрожал. Я взял у него парку и ботинки Сонни и отнес их в прихожую, в стенной шкаф.

Гостиная лежала в руинах. Кофейный столик рассыпался, телевизор взорвался. Из дыр в кушетке вылезли огромные пушистые, белые лохмотья, похожие на нарисованные детской рукой облака.

Джекоб забыл свое ружье в ванной, так что мне пришлось вернуться за ним. Брат ходил за мной по пятам, как верный пес. Он опять начал плакать, и от этих жалобных всхлипываний у меня сводило живот и кружилась голова, так что возникало ощущение, будто я падаю с верхнего этажа.

Я открыл входную дверь.

— Иди к машине, — сказал я. — Вызывай полицию по радио.

— Полицию? — словно издалека, донесся его голос. Я поежился. По взмокшей от пота спине пробежал озноб. Я застегнул куртку. Как и перчатки, она тоже пропахла порохом.

— Ты должен притвориться, что сильно напуган, — пояснил я. — Как будто ты увидел, как я выстрелил в Лу, и вместо того, чтобы бежать в дом, бросился обратно к машине.

Джекоб, обмякший и безвольный, опять уставился на тело Лу.