Девять драконов - Майкл Коннелли

Он внимательно изучил гравировку. Кто бы ни был этот Дж. Ф. Э., он служил в 4-м спецподразделении в составе 27-го пехотного полка. Это означало, что он вполне мог быть «туннельной крысой». Босх спрашивал себя, не был ли пистолет, что он держит сейчас в руках, оставлен в туннеле где-нибудь в районе Железного треугольника и не был ли вынут из остывшей, мертвой руки этого самого Дж. Ф. Э.

— Мы на месте, — объявил Сун.

Босх поднял глаза. Они остановились посреди улицы. Позади них не было движения. Сун указал сквозь ветровое стекло на многоквартирную башню, столь высокую, что Босху пришлось заглянуть под солнцезащитный щиток, чтобы увидеть ее крышу. Открытые галереи вокруг фасадной части каждого этажа позволяли видеть входные двери и окна примерно трех сотен жилищ. Почти на каждом этаже на перилах галереи сушилось выстиранное белье, превращая унылый серый фасад в разноцветную мозаику, что отличало это здание от однотипных высоток по бокам. Многоязычная вывеска над центральным порталом возвещала, довольно претенциозно, что дом представляет собой «Поместье Майами-Бич».

— В адресе указан шестой этаж, — пояснил Сун, дважды перечитав гостиничный бланк из «Чунцин-мэншнз».

— Припаркуйся, и поднимаемся.

Сун кивнул и проехал мимо здания. На следующем перекрестке он сделал разворот и, вернувшись к зданию с другой стороны, остановился перед окруженной десятифутовой оградой детской площадкой, заполненной детьми с мамашами. Босх понял, что Сун припарковался здесь, дабы обезопасить машину от угона и вандализма.

Они вышли из машины и зашагали вдоль ограды, а затем повернули ко входу в здание.

Длинный вестибюль был увешан по обеим сторонам почтовыми ящиками, в основном с вырванными замками и нацарапанными маленькими эмблемами в стиле граффити. Он выводил в холл, где в ожидании лифта стояли две женщины, держа за руку маленьких детей. Они не обратили никакого внимания на Суна и Босха. За крохотной конторкой сидел охранник, но и он даже не поднял глаз от своей газеты.

Они вошли вслед за женщинами в лифт. Одна из них вставила ключик в щель на кнопочной панели, а затем нажала две кнопки. Прежде чем она вынула ключ, Сун быстро протянул руку и нажал кнопку с цифрой 6.

Первая остановка была как раз на шестом. По наружной галерее Сун и Босх направились к третьей двери по левую сторону. У перил напротив двери соседней квартиры Босх заметил маленький алтарь с урной, все еще дымящейся после жертвоприношения голодным духам. В воздухе неприятно пахло жженым пластиком.

Сун Йи остановился перед нужной им квартирой, Босх занял позицию справа от двери. Привычным быстрым движением он завел руку назад, под пиджак, и сжал рукоятку пистолета, пока, однако, его не вынимая. При этом он почувствовал, как запекшаяся было кровь снова потекла из раны.

Сун вопросительно взглянул на него, и Босх кивнул, показывая, что готов. Китаец постучал в дверь, и они замерли в ожидании.

Никто им не открыл.

Сун Йи постучал снова. На сей раз громче.

Дверь никто не открывал.

Наконец Сун отошел от двери.

— Что ты собираешься делать?

Босх посмотрел на дымящуюся в тридцати футах от них урну.

— Соседи дома. Давай спросим — может, они видели парня.

Сун пошел первым и постучал в соседнюю дверь. На этот раз его стук возымел результат. Из-за двери настороженно выглянула низкорослая женщина лет шестидесяти. Сун, улыбнувшись, кивнул ей и заговорил по-китайски. Женщина немного смягчилась и открыла дверь чуть пошире. Сун продолжал говорить, и вскоре она, открыв дверь полностью, посторонилась, пропуская их внутрь.

Когда Босх шагнул за порог, Сун шепнул:

— Пятьсот гонконгских долларов. Я ей обещал.

— Нет проблем.

Это была маленькая двухкомнатная квартирка. Первая комната, скудно обставленная, служила кухней, столовой и гостиной, и в ней пахло горячим маслом и жареным. Босх отсчитал пять стодолларовых купюр от своей пачки, не вынимая из кармана, и положил на кухонный стол, под миску с солью. Потом выдвинул стул и сел.

Его напарник остался стоять, и женщина — тоже. Сун продолжал говорить с ней по-китайски, время от времени указывая на Босха. Гарри кивал, улыбался и вел себя так, словно понимал, о чем идет речь.

Прошло три минуты, и затем Сун прервал собеседование, чтобы передать суть Босху.

— Ее зовут Фенджи Маи. Она живет здесь одна. Говорит, что не видела Пенга Квинкцая со вчерашнего утра. Он живет в соседней квартире с матерью и младшей сестрой. Их она тоже не видела, но слышала вчера днем. Через стену.

— Сколько лет Пенгу?..

Сун перевел вопрос женщине, а затем сообщил ответ:

— Она думает, ему лет восемнадцать. В школу он уже не ходит.

— Как зовут его сестру?

Еще через минуту Сен доложил, что сестру зовут Хи. Но он произнес это имя иначе, чем это делала дочь Босха.

Босх несколько секунд обдумывал услышанное, потом задал следующий вопрос.

— Она уверена, что видела его именно вчера? Утром в субботу? Что он делал?

Дожидаясь перевода, Босх пристально наблюдал за женщиной. Во время предыдущих вопросов она поддерживала с Суном устойчивый визуальный контакт, но сейчас начала косить в сторону.

— Она уверена, — перевел Сун. — Вчера утром она слышала звук за дверью, и когда ее открыла, там был Пенг, сжигавший жертвоприношение. Он воспользовался ее алтарем.

Босх кивнул, но он был уверен, что женщина что-то утаила или о чем-то солгала.

— Что именно он сжигал?

Сун перевел вопрос. Во время ответа та все время смотрела вниз.

— Она говорит, он жег бумажные деньги.

Босх встал и пошел к двери. Выйдя на галерею, он перевернул урну и вывалил содержимое на пол. Объемом урна была поменьше стандартного ведра. Едкий черный пепел рассыпался по полу. Фенджи Маи явно сжигала жертву не больше часа назад. Он взял с алтаря ароматическую палочку и поковырял ею в остатках. Там было несколько кусочков несгоревшего картона, но в основном просто пепел. Босх еще немного разворошил его и вскоре обнаружил кусочек спекшегося пластика. Он был обугленный, черный и бесформенный. Босх попытался поднять его с пола, но огарок оказался слишком горячим.

Босх вернулся в квартиру.

— Спроси ее, когда она последний раз пользовалась алтарем и что жгла.

Сун быстро сообщил ему ответ:

— Она использовала его сегодня утром. Она тоже жгла бумажные деньги.

Босх по-прежнему стоял.

— Спроси у нее, почему она лжет.

Сун помедлил в нерешительности.

— Спроси.

Сун задал вопрос, но женщина была явно не согласна с обвинением. Тем не менее, получив ее ответ, Босх кивнул, подошел к столу и, приподняв миску, забрал свои пять банкнот и положил обратно в карман.

— Скажи: за ложь мы ничего не платим, но я заплачу две тысячи за правду.

Услышав переведенное Суном, женщина снова запротестовала, но тут Сун изменил своим манерам и сердито рявкнул на нее. Женщина явно растерялась, сложила ладони вместе, как бы вымаливая прощение, а затем направилась в другую комнату.

— Что ты ей сказал? — спросил Босх.

— Я объявил ей, что она должна сказать правду, а не то потеряет свою квартиру.

Босх вскинул брови. Сун определенно несколько переборщил.

— Она считает, что я полицейский, а ты мой начальник, — прибавил китаец.

— Как ей это пришло в голову?

Прежде чем Сун успел ответить, женщина вернулась, неся картонную коробочку. Она направилась прямиком к Босху, вручила коробочку ему, а потом с поклоном отступила. Гарри открыл ее и нашел остатки расплавившегося сотового телефона.

Пока женщина давала Суну объяснения, Босх вытащил свой собственный сотовый и сравнил его со сгоревшим. Несмотря на все повреждения, было ясно, что телефон, извлеченный женщиной из урны, был его точной копией.

— Она говорит, Пенг жег вот это. От него шел сильный дым, и это рассердило бы духов, поэтому она его и вытащила.

— Это сотовый телефон моей дочери.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Я сам его покупал.

Босх достал свой мобильник и открыл фотофайлы. Он стал пролистывать по очереди все фотографии с изображением дочери, пока не нашел снимок, где она в школьной форме.

— Покажи ей это. Узнай, не видела ли она ее с Пенгом.

Сун показал женщине снимок и задал вопрос. Женщина ответила, качая головой, молитвенно складывая руки, как бы усиленно подчеркивая, что на сей раз говорит правду. Босху не понадобился перевод. Он встал, положил на стол две тысячи гонконгских долларов — что составляло около трехсот американских — и двинулся к двери.

— Идем! — бросил он.

32

Они еще раз постучали в дверь Пенга, но так и не получили ответа. Босх опустился на одно колено, чтобы перезавязать шнурок на ботинке. Проделывая это, он осмотрел замок на дверной ручке.