Мемуары торрека (СИ) - Пир Томас

— Шестеро, сир.

— Как они выглядели?

— Как люди, сир. Только одежда была у них странной. Не такой, как у нас: ни плащей, ни доспехов, даже мечей не было. Глаза колдунов закрывали какие-то чёрные трубки. В тех трубках я видел своё отражение.

— То есть, шестеро людей в странной одежде пленили весь твой отряд? — подавился слюной Морди Клот, начиная выходить из себя.

— Д-да сир. Но это не простые люди, это…

— Свита торрека, я слышал уже этот бред. Говори правду, иначе уже к вечеру твоя голова украсит пику на главных воротах.

— Н-но, это правда…

Морди перебил Старга, ударив кулаком по столу. Парню даже показалось, что все блюда на мгновенье подпрыгнули.

— Молчать!.. — Безумно вытаращив глаза, взревел Морди Клот. — Уведите этого храса в темницу. Пусть мастер пыточных дел зайдёт к нему вечером, может ума наберётся.

— Сир пощадите… сир!.. прошу вас… пощады!.. — запричитал Старг. Двое стражников ухватили беднягу под руки и поволокли его в коридор.

— Что скажете, ваша святость? — обратился Морди к жрецу, что сидел от него по правую руку. Тот развёл руками и лукаво оскалился, от чего тройной подбородок задрожал, как желе, а потеющее лицо поймало отблеск свечи:

— А что тут говорить? Этот трус всё придумал. Кроны молчат. Поверьте, о приходе торрека в наш мир они бы предупредили своих верных глашатаев.

— Значит, люди, что напали на моих разведчиков — самозванцы?

— Вы серьёзно верите в то, что торрек стал бы защищать этих проклятых Бостом общинников? Верный слуга Керита сам бы их уничтожил. Кроме того, эти изуверы поставили под сомнение святость жрецов. Это немыслимо!.. — Захлебнулся толстяк возмущением.

— Конечно, конечно, ваша святость. Вы верно правы, — поспешил Морди успокоить властного гостя, тут же наполняя его кубок вином. Хотя на самом деле командующий совсем так не думал. Он с радостью вогнал бы свою вилку в глотку этому жирному борову, да смаковал бы его предсмертную агонию. Морди с детства прислуживал этим мерзким, ленивым, развратным и лживым храсам, что именуют себя жрецами — глашатаями воли Кронов. Кроме как пировать без устали, жрецы никогда ничем заняты не были, а каждый пир обязательно заканчивался мерзкой оргией. И далеко не каждый святоша ублажал свою похоть, пользуя путан и дареных девок. Вот Морди в детстве и натерпелся от этих Бостовых выкормышей.

Но отомстить хотя бы этому храсу было смерти подобно. Гость служил Безымянным, а те жестоко карали всех, кто смел тронуть их слуг. Поющий Элла уже успел вкусить гнева мастеров, что говорить о таком маленьком человеке, как Морди. Вот и стелился командующий перед гостем, как шлюха перед купцом.

— Ну что, Морди?.. — Причмокивая губами, обронил жрец и поставил пустой кубок на стол. — Давайте поговорим о делах?

— Конечно, ваша святость. Мне не терпится узнать о причинах вашего визита в столь убогое место. — Угодливо склонился Морди, подливая в кубок ещё вина.

— С чего бы начать?.. — Замялся вдруг жрец. — Словом, так вышло, что наш новый король — Легис Торт — назначил на ваше место другого человека. Не по своей воле, так сказать… просто так сложились обстоятельства.

— Но чем же я не угодил его величеству? — вскинулся Морди. Люди в крепости его ненавидели. Потерять власть для него было смертельно опасно.

— Ну что вы, друг мой… я же говорю — так сложились обстоятельства. Но ни король, ни братство, ни, тем более, вы, полагаю — не заинтересованы, чтобы новый командующий ступил в крепость, верно? Мастера немного подстраховались, и тот ублюдок сюда доехать не должен. Но в жизни бывают разные курьёзы. Если новый командующий всё же не сгинет в дороге, вы понимаете, что должны сделать?

— Да, кажется, я вас понимаю, — задумчиво проговорил Морди Клот.

— Вот и славно. Как только враг короны отправится на Ту Сторону, его величество тут же подпишет новый указ о вашем назначении. Так что не оплошайте, — смерил жрец командующего холодным взглядом, от которого Морди немного поёжился.

— Конечно, ваша святость, я всё понимаю. А как быть с изуверами, что оскверняют нашу веру?

— Морди, друг мой. Вы меня разочаровываете. Неужели вы не отомстите за своих людей? — хмыкнул жрец, подтаскивая к себе большое блюдо с жареным мясом. Жирные пальцы впились в большой кусок свинины, а по губам и бороде потекла тонкая струйка рыжего сока.

— Конечно, конечно. Я просто искал вашего благословения на столь славное дело. — Нервно потея, отвечал Морди. — Думаю, отряд в три сотни бойцов легко разберётся с общинниками и придуманными ими колдунами. Выпьем же за справедливое возмездие, — помпезно закончил он, поднимая полный кубок вина, стараясь не глядеть на собеседника. Ещё немного и тот Бостов жрец сожрёт всю еду в крепости.

Колона всадников неспешно проезжала по улице. В былые времена их обязательно проводили бы большим праздником: люди выстроились бы живым коридором, кричали и славили героев, бросали бы под ноги скакунам охапки цветов, а шум, гам и праздничное веселье, точно хмельное вино, заполонили бы чашу Алланти до самых краёв.

Но времена нынче были другие. Армия наёмников убралась из города, но оставила после себя разруху и смерть. Большинство домов были разрушены до фундамента, груды мусора и обломков усеяли улицы, а трупы горожан вывозили целую седмицу. Керрия неспешно зализывала раны, что долго будут ещё кровоточить. Всюду слышались молоты и топоры. Мужчин не хватало, потому дома строили женщины: измученные, уставшие — но живые. Кроме них у детей никого не осталось.

Принцессе Лейме повезло больше — к ней не коснулись и пальцем. Её высочество наблюдала за всадниками из окна маленькой комнаты, в которой её заперли больше лисана назад. Говорят, то был приличный гостиный двор, может даже лучший в Алланти, но разве можно его сравнить с покоями во дворце? Комнатка была скромной даже по меркам купцов. Серые деревянные стены нагоняли тоску. От твёрдой кровати, застеленной шкурой какого-то зверя, ломила спина, да и пахла та шкура ужасно. Доски на полах жалобно скрипели каждый раз, как принцесса подходила к окну или круглому столику, для которого хозяева пожалели даже рваную скатерть. У кровати стоял деревянный сундук. Слава Кериту, хоть несколько платьев да одежды для верховой езды принцессе вернули, не то и вовсе была бы, что голой. Последний огарок свечи Лейма дожгла прошлой ночью. Ей тогда не спалось, а темнота знатную пленницу теперь немного пугала. За дверью деву без устали караулили двое наёмников, они же ей приносили еду.

Но Лейма не жаловалась. Роскошная жизнь её была в прошлом, теперь пришла пора привыкать к жизни другой. Принцесса, наследница керрийского престола, первая красавица королевства — теперь превратилась в безродную пленницу. С каждым новым днём Лейма жалела всё больше, что не успела тогда покончить с собой, но горевать о том было поздно. Род её пал, но в чертоги Керита дева не отправилась по собственной воле. В те края прийти можно лишь раз, и уж точно мертвецам не дано отомстить — достать врагов могут только живые.

В свои восемнадцать Лейма была слишком умна для девицы. За то её часто ругали брат и отец. Дело женщины прислуживать мужу, рожать детей, да знать своё место. Но Лейма жизни такой не желала. Конечно, противиться воле отца, воле своего короля — принцесса не смела. Она всегда знала, что замуж пойдёт по расчёту, но быть покорной и смирной женой её высочество не собиралась. И помочь ей в том мог острый разум, который Лейма затачивала годами. Она знала грамоты далёких земель, говорила на трёх языках, разбиралась в делах торговых и королевских, и, бывало, давала отцу советы вернее, чем все советники разом. Жаль, отец думал лишь о пирах да забавах, что и вылилось бунтом.

Лейма ясно видела силу врагов, точно знала, что конец её близок, но, когда в погреб ворвался Бернис, когда увлёк её высочество за собой — принцесса вдруг поверила в чудо.

Как жестоко она тогда обманулась.

Закрывая глаза, Лейма часто видела последнюю битву в том зале, где пали последние верные люди, где пали надежда и вера, где рухнула сама жизнь. Стальной перезвон, ругань, яростный рык, смерть и боль, всюду кровь — Лейма тогда на мгновенье ослабла, едва не сломилась и только Бернис смог вернуть её силу и стойкость. Образ одинокого воина, грозного, бесстрашного льва, окружённого стаей шакалов, без надежд на победу, без единого шанса на жизнь — до конца дней остался в памяти Леймы. Бернис тогда был жуть как хорош. Он двигался, словно демон из бездны, клинок его сверкал, точно керитов хлыст[32], враги падали на пол, а непобедимый титан продолжал пляски со смертью.