Искусительница, или Капкан для ялтинского жениха - Юлия Шилова

— Ты хочешь, чтобы я ответил тебе на этот вопрос?

— Хочу.

— Потому что близкие люди всегда на виду, а ты — нет. Тебя словно не существует в природе, и о тебе никто ничего не знает. Я имею в виду, из моего окружения. Понимаешь?

— Понимаю, — сказала я.

— Я сейчас нахожусь в таком положении, что мне приходится доверять не только близким людям, но и девушке, которую я совершенно не знаю. Теперь ты все поняла?

— Да.

— Ты все сделаешь, как я скажу?

— Сделаю, — кивнула я.

— Я тебя найду, даже если ты дала неверный адрес.

— Я правильно написала свой адрес, — попыталась заверить я Виктора. — Мне очень хочется встретиться лицом к лицу с Николаем.

— Эта встреча обязательно состоится.

Мы вышли из этой одинокой ночной таверны, в которой уже не было ни посетителей, ни обслуживающего персонала, и направились в сторону машины Виктора. Виктор шел впереди с одним из охранников и разговаривал с кем-то по мобильному телефону. Я немного отстала от них, потому что мне было слишком неудобно (на столь высоких каблуках) идти по песку. Сумочку с дискетой я прижимала к груди.

— Я же тебе говорил, что все будет хорошо. — Рядом со мной вновь появился охранник, от которого исходило удивительное тепло. Он взял меня за руку.

— Дай бог, чтобы так было всегда.

— А так и будет.

— Откуда такая уверенность?

— Оттого, что я об этом побеспокоюсь.

— Вы тоже добрый волшебник?

— Конечно.

— С ума сойти!

Как только Виктор в сопровождении охранника подошел к машине и секьюрити услужливо распахнул перед ним дверь «Мерседеса», раздался оглушительный взрыв.

Глава 20

Взрывной волной меня откинуло в сторону, но, как только я смогла открыть глаза и убедиться в том, что я жива, я подняла голову, посмотрела на горящую машину, клубы дыма, поднялась с земли и бросилась со всех ног прочь.

— Люди добрые, да что ж это делается?! — донеслись до меня крики совершенно посторонних людей, которые волею судьбы находились неподалеку в момент взрыва. То ли они просто прогуливались, то ли где-то неподалеку жили, не могу знать.

— «Скорую»! Милицию! Машина взорвалась!

Ощущая дикую головную боль, я почему-то вспомнила слова Петра о том, что такие, как Виктор, долго не живут. Не щадя ног, я бежала от места трагедии как можно дальше, несмотря на то что мне мешали высокие каблуки и длинное вечернее платье, на подол которого я то и дело наступала. Я бежала, рыдала и постоянно оглядывалась назад. «Все будет хорошо», — звучали в моей голове слова охранника. Пока же ничего хорошего не вышло. Я мчалась и почему-то думала о том, что мне в спину направлено дуло пистолета. Если еще несколько минут назад я убеждала себя, что меня не за что убивать, то теперь я знала, что это не так. Теперь есть за что, потому что мне доверили чужую тайну. Я бежала и тряслась от страха, представляя, что кто-то сзади уже нажимает на спусковой крючок и моя жизнь может оборваться в любую минуту. У меня даже возникла мысль освободиться от чужой тайны и выкинуть эту злосчастную дискету. И я открыла сумку… Открыла, но не смогла выбросить конверт, который дал мне Виктор. Мне вдруг показалось, что это слишком опрометчивое и неразумное решение. Виктор сказал, что эта дискета может стоить мне жизни, а я пришла к мысли, что она не только может стоить мне жизни, но она сможет ее сохранить.

Я не знаю, сколько времени я бежала и все никак не могла остановиться. Я не слышала ничего, кроме собственного учащенного дыхания. Выбежав на дорогу, я остановила первую попавшуюся машину и назвала улицу, на которой жил Петька.

— Ты что такая запыхавшаяся, как будто за тобой гнался кто-то? — улыбнулся водитель и, договорившись со мной о цене, повез меня в нужном направлении.

Я сидела остолбеневшая и не могла произнести ни единого слова. Водитель подозрительно косился в мою сторону и что-то напевал себе под нос.

— Тебя обидел, что ли, кто? — на всякий случай поинтересовался он, но, не получив от меня вразумительного ответа, принялся петь дальше.

Увидев высоченный забор Петькиного дома, я остановила машину и, дав водителю ровно сто долларов, пошла прочь. Водитель не верил своим глазам и, высунувшись из окна, радостным голосом пожелал мне спокойной ночи. Прежде чем войти во двор, я почему-то огляделась по сторонам и только после этого отперла калитку. Во дворе было тихо. Ни собак, ни постояльцев, только одинокий фонарь освещал обширные Петькины владения. Проходя мимо дома, я заметила одиноко сидящую на ступеньках женщину и от неожиданности вздрогнула. Женщина положила голову на колени и тихонько всхлипывала. Сев рядом с ней, я слегка потрясла ее за плечо и шепотом спросила:

— Вам плохо? Может, помощь какая нужна?

Женщина дернулась, подняла голову, и я увидела перед собой Петькину жену, Антонину. Она посмотрела испуганно и почему-то улыбнулась.

— Ты вся грязная.

— Правда?

— Правда. И волосы, и лицо, и платье. Ты что, в кочегарке работаешь?

Не могла же я рассказать Антонине обо всем, что со мной сегодня произошло! Поэтому, чтобы она не задавала мне лишних вопросов, ответила:

— В кочегарке.

— А если серьезно?

— Если серьезно, то просто упала и испачкалась.

— Это мой муж тебе веши купил? — Тоня задала мне вопрос голосом, полным неподдельного страдания.

— Да, — не стала обманывать ее я, но тут же добавила: — У меня с твоим мужем ничего не было. Он мне в долг все это купил. Я эти вещи теперь в кафе отрабатываю.

— Да какая разница, было у тебя что с Петром или не было? — Тоня достала платок и промокнула глаза.

— Как это, какая разница? Он же твой муж! Я тебе правду сказала. А ты что тут сидишь и плачешь?

— Я просто устала…

— От чего?

— От такой жизни.

— Так возьми и поменяй ее.

— Это уже невозможно. Менять свою жизнь нужно в молодости.

— Ерунда. Было бы желание, а поменять свою жизнь можно всегда.

— Девочка моя, — ласково произнесла Тоня. — Ты еще слишком молода. Когда ты подрастешь, то поймешь, что иногда наступает момент, когда кажется, что жизнь прошла мимо. Ты осознаешь, что жила неправильно, но поменять что-либо уже нет ни сил, ни желания.

— Тогда плачь дальше, — довольно жестоко произнесла я и на всякий случай спросила: — Муж спит?

— Нет, — смахнув платком слезы, ответила Тоня.

— А что он делает в столь поздний час?

— Он там, — Тоня махнула в сторону Кристининого жилища.

— Как там? — опешила я. — Что он там делает?