Близнец тряпичной куклы - Линн Флевелинг

— А ты — нет.

— Нет. У Иллиора оказались на меня другие виды.

— И ты всегда был волшебником?

— Да, но я этого не знал до тех пор, пока моя наставница не обнаружила во мне дара… — Аркониэль помолчал, словно удивленный собственным воспоминанием. — Мне тогда было чуть меньше, чем тебе сейчас.

— Ты очень огорчился?

— Почему я должен был огорчиться?

— Потому что не стал воином, как твои братья. Потому что не служишь Скале сердцем и мечом.

— Мы все служим своей стране по-своему. Ты знаешь, что волшебники участвовали в Великой Войне? В армии царя и теперь есть волшебники.

— Но ты не из них, — упорствовал Тобин. Это явно роняло Аркониэля в его глазах.

— Как я уже сказал, есть много способов служения. И стране нужны не только волшебники. Ей требуются ученые, строители, крестьяне. — Аркониэль взял в руки вырезанную Тобином птицу. — И скульпторы тоже. Можно быть скульптором и воином. Ну а теперь, мой юный воин, не хочешь ли посмотреть на великий город, который тебе предстоит защищать? Ты готов?

Тобин кивнул и протянул Аркониэлю руку.

— Значит, я притворюсь, будто я птица, но все равно останусь самим собой?

Аркониэль усмехнулся.

— Ты всегда будешь самим собой, что бы ни случилось. А теперь расслабься и дыши спокойно, как будто спишь. Вот, хорошо. Так какой птицей ты хотел бы стать?

— Орлом.

— Тогда я тоже стану орлом, иначе не смогу за тобой угнаться.

На этот раз Тобин расслабился, не испытывая сомнений, и Аркониэль беззвучно произнес заклинание, передающее его собственные воспоминания в разум Тобина. Осторожно, чтобы не испугать мальчика резким переходом, он начал с того, что вообразил их обоих сидящими на высокой ели на краю лужайки за ведущим из замка мостом.

— Видишь лес и замок?

— Да, — с благоговением прошептал Тобин. — Похоже на сновидение.

— Прекрасно. Ты знаешь, как летать, так что расправь крылья и следуй за мной. Тобин с удивительной готовностью сделал это. — Я вижу город!

— Наш путь лежит на запад. — Аркониэль представил себе деревья и поля, быстро проносящиеся под ними, потом создал образ Эро и стал парить высоко над Старым дворцом, стараясь, чтобы мальчик видел узнаваемую картину. Внизу под ними, как круглый зеленый глаз на вершине тесно застроенного холма, раскинулось Дворцовое Кольцо.

— Вижу! — прошептал Тобин. — Похоже на мой игрушечный город, только больше домов и улиц и все гораздо ярче. Могу я увидеть гавань и корабли?

— Туда нам придется лететь. Обзор с высоты птичьего полета ограничен. — Аркониэль улыбнулся про себя. Все-таки за суровой внешностью принца скрывался ребенок. Оба воображаемых орла скользнули вниз и стали делать круги над пузатыми карраками и длинными военными кораблями.

— Я хочу плавать на таких кораблях! — воскликнул Тобин. — Хочу увидеть все Три Царства и Ауренен тоже!

— Может быть, ты сможешь петь вместе с ауренфэйе.

— Нет…

Видение поблекло… что-то отвлекло мальчика.

— Ты должен сосредоточиться, — напомнил ему Аркониэль. — Я не смогу показывать все тебе долго. Где еще ты хотел бы побывать?

— У дома моей матери.

— Ах да. Что ж, возвращаемся к Дворцовому Кольцу. — Аркониэль вместе с Тобином направился к лабиринту обнесенных стенами домов между Старым и Новым дворцами.

— Мамин вон тот, — сказал Тобин. — Я его узнал по золоченым грифонам на крыше.

— Да. — Риус хорошо обучил сына.

Когда, делая все меньшие круги, они приблизились к дому, видение снова сделалось туманным, и на этот раз дело было не в невнимательности Тобина. Аркониэль начал испытывать все большее беспокойство по мере того, как дом и его окрестности становились все более отчетливыми. Он хорошо видел окружающие дом сады и строения, тот двор, где росло высокое ореховое дерево, отмечающее могилу мертвого близнеца… Когда они оказались совсем близко, дерево стало на глазах сохнуть, корявые сухие ветви протянулись, пытаясь схватить Аркониэля когтистыми пальцами — точно так же, как в его прежнем видении у моря корни держали Тобина.

— О Светоносный! — выдохнул Аркониэль, пытаясь избавиться от видения прежде, чем это увидит Тобин. Все кончилось помимо воли волшебника — на него обрушился порыв ледяного ветра, на мгновение ослепив и едва не опрокинув.

— Не смей! — крикнул Тобин.

Аркониэль почувствовал, как мальчик вырвал у него руку, сильный удар по щеке развеял последние остатки магии, но прояснил разум Аркониэля и вернул ему зрение.

Вся комната сотрясалась. Дверцы гардероба захлопали, потом с треском закрылись. Сундуки, стоящие у стен, подпрыгивали, в воздухе во всех направлениях летали мелкие предметы.

Тобин стоял на коленях перед игрушечным городом, обеими руками пытаясь удержать крышу дворца.

— Перестань! — вскрикнул он. — Уйди! Волшебник, прошу тебя! Выйди!

Аркониэль замер на месте.

— Тобин, я не могу…

В комнату вбежала Нари и кинулась к мальчику. Тобин прижался к ней, спрятав лицо у нее на плече.

— Что ты сделал? — гневно обратилась женщина к Аркониэлю.

— Я просто… — Крыша игрушечного дворца взлегела в воздух, и Аркониэль схватил ее здоровой рукой. — Мы смотрели на город. Вашему демону это не понравилось.

Он достаточно хорошо видел лицо мальчика на фоне темной ткани платья Нари, чтобы заметить, как шевелятся его губы.

В ответ на быстрые безмолвные слова в комнате наступила тишина, но ощущение навалившейся на людей тяжести, как в мгновенное затишье в грозу, сохранялось. Тобин высвободился из объятий своей няни и выбежал из комнаты.

Нари оглядела беспорядок и вздохнула.

— Видишь, каково нам приходится? Никогда не знаешь, что и почему демон сотворит. Да защитят нас Иллиор и Билайри от злых духов!

Аркониэль кивнул, хотя и знал в точности, почему на сей раз демон выбрал именно этот момент.

Волшебник вспомнил маленькое неподвижное тельце у корней орехового дерева, исчезающее в земле, вспомнил свои слезы, падающие на сухую почву. Да, демон знал вкус его слез.

После этого Тобин не пожелал иметь дела с Аркониэлем, и тот провел остаток дня, не спеша обследуя замок. Из-за боли в руке ему несколько раз пришлось прибегать к приготовленному поварихой питью, и действие снадобья заставило его чувствовать себя так, будто он ходит во сне.

Первое впечатление теперь, при дневном свете, подтвердилось: замок был лишь частично обитаем. Верхний этаж пришел в полное запустение. Когда-то прекрасные покои были отданы крысам и паукам. Из-за прохудившейся крыши пострадали прекрасные фрески на стенах, богатая мебель.