Калифорнийская готика - Деннис Этчисон

— Какого сигнала? — глядя в пустоту, спросил Маркхэм.

— Да черт его знает! Какого угодно! Может быть, какого-то известия. Сигнал поступает, и они выходят из подполья и приступают к действиям. Продолжают то, что начали когда-то.

Потому что знают — вождь вернулся! Нападают на банки, офисы, правительственные учреждения...

— Они не были террористами. Я же тебе говорил.

— Но они были революционерами...

— Теперь они постарели. Размякли. Сделались дряблыми. Революция — дело молодых и крепких.

— Не мешай, — сказал Лен. — Меня уже понесло! Итак, это полные отморозки, да? И они...

— Лен, они напали на хранилище. Кому это надо? Книжным ворам?

— Нацисты ведь сжигали книги, верно?

— Подожди! Они же сожгли свалку!

— Возможно, это случилось по ошибке. Возможно, они заметали следы. А что, если в хранилище им был нужен кто-то другой? Кто-то, кто должен был прийти туда позднее...

— Кто? Кэти?

— Ты!

Маркхэм снова вздрогнул:

— Я? Зачем им я?

— Не знаю, пока еще не придумал. Может быть, ты предал ее тогда...

— Я никого не предавал.

— Тогда у нее какой-то другой мотив. Некая мания... Или, может быть, это даже была не она.

— А кто же?

— Откуда, черт возьми, мне знать? Кто-то из ее последователей. Ну, допустим, ее дочь! Она выросла и...

— Лен...

— Следи за ходом моей мысли! Сначала она приходит к тебе домой, но тебя здесь нет. Она отправляется в книжный магазин — там тебя тоже нет. Кэти говорит, что ты будешь в хранилище, и кто-то идет туда. Но тебя там не находят. Зато находят Кэти. Кэти им мешает, она может...

— Знаешь что, Лен?

— Что? — Лен уже раскраснелся, лицо его блестело от пота.

— Ты несешь чушь.

Лен заставил себя отдышаться и немного успокоился.

— Да. Знаю. — Он опустил голову, посмотрел под ноги и сказал другим, спокойным и тихим голосом: — Серьезно? Ты не имел к этому никакого отношения. Это была какая-то гребаная сучка, которая искала, что бы ей украсть для своего дружка. Наверное, Кэти оказала сопротивление. И та сучка прикончила ее прямо на месте. Почему? Да просто так. Без всяких причин. Я бы хотел придумать какую-то причину, чтобы во всем этом был хоть какой-то смысл. Но ничего толкового на ум не приходит. Потому-то все так больно.

— Знаю, Лен. Знаю.

— Ладно, забудем. Все. Проехали.

— Все.

Лен закрыл глаза и покачал головой. Потом тяжело поднялся с кресла. За несколько мгновений он как-то вдруг резко постарел и осунулся.

— Мне надо идти.

— Ну так иди. Спасибо, что заскочил, — произнес Маркхэм. — Скажи до свидания, Ленни.

— До свидания, Ленни.

— Кстати, Лен...

— Что?

— В семидесятые Джек Николсон снялся в нескольких отличных фильмах, так что «Мар-вин Гарденс» был не последним. Кроме «Пассажира», был еще «Полет над гнездом кукушки», а также «Последний штрих».

— Верно. А мы об этом говорили?

— Да. Это я помню.

Глаза Лена снова блеснули.

— Ты прав. Семидесятые — это Золотой век, по крайней мере в кино.

— По меньшей мере Серебряный. Пока. Лен ушел.

Маркхэм все еще лежал, подтянув к груди колени, когда во дворе заурчал «фольксваген». Дэн вздрогнул, оглянулся, словно собираясь подняться, потом поправил лампу, чтобы свет падал на лист бумаги. В этом ярком желто-белом свете его рука казалась хрупкой, тонкой, с проступающими прожилками вен. Несколько секунд он рассматривал ее с холодной отстраненностью, затем нахмурился, взял ручку и внес исправления в уже написанные строки. Теперь они выглядели так:

Я пою о тебе

Твоих пепельно-серых глазах

Лице превратившемся

В выцветший плакат

Твоей коже

Мертвенным блеском манящей...

Что-то отвлекло его мысли, и он отложил ручку, отвел в сторону лампу и поднялся с кровати.

Телевизор стоял на столике в противоположном углу комнаты. Дэн отыскал шнур, нашел розетку. Потом отошел, ожидая, когда экран оживет.

Сначала, еще до появления «картинки», спальню наполнил голос ведущего выпуска новостей.

— В Северной Калифорнии установлена личность второй жертвы лесного пожара. Это Сэмю-эл Дэвид Карлайл, последние четыре года работавший в лесной службе. Что касается девушки...

Маркхэм внимательно вслушивался в сообщение. Когда новости закончились, он наклонился и, увидев красную кнопку на нижней панели, нажал ее. Встроенный видеоплейер тут же выбросил кассету. Маркхэм вернул ее на место и нажал другую кнопку — «воспроизведение».

Изображение запрыгало, но через несколько секунд стабилизировалось.

Маркхэм улыбнулся, увидев знакомое название. Когда поползли титры, он снова посмотрел на лист бумаги и написал на чистой стороне.

ДРУГИЕ.

Чуть пониже он добавил:

СКОЛЬКО ИХ?

Затем, подумав, приписал:

ЧИСЛО ЧЛЕНОВ ЦСС

И чуть ниже:

СКОЛЬКО ОБНАРУЖЕНО ТЕЛ.

Последняя надпись гласила:

ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПО ЗУБАМ?

Он обвел кружком последнее предложение, отложил ручку и, откинувшись на стену, уставился в пространство под звуки женского голоса, обращавшегося к нему с экрана телевизора.

Я встречалась с зомби. Как-то странно звучит, да? Скажи мне кто-нибудь такое год назад, я бы, наверное, даже не поняла, о чем идет речь. Не уверена, что я знала тогда, кто такие зомби. Возможно, они представлялись мне тогда какими-то необычными, страшными, даже немного забавными. А началось все вполне заурядно...

Телевизор в гостиной тоже был включен, но на экране мелькали белые и серые снежинки.

Мурлыча что-то себе под нос, Ева заглянула в комнату по пути на кухню:

— Мальчики, пора кушать!

— Не сейчас, ладно, мам? — отозвался Эдди.

— Спасибо, миссис Маркхэм, — добавил Томми, подключавший к телевизору свою видеокамеру.

— Что смотрите?

— Да так, кое-что... это Томми снял...

— Может, стоит воспользоваться видеоплейером?

— Не тот формат, — объяснил Эдди.

— Тогда как вы будете смотреть?

— Прямо с камеры.

— Ну, делайте, как вам удобнее. Какая хорошая камера... Как твоя мама поживает, Томми?

— Спасибо, у нее все хорошо.

— А твой брат Майк?

— У него тоже все в порядке. Ему наложили гипс на руку. Но никаких обвинений предъявлять не стали.

— Да уж, этого еще не хватало! Полиция сама во всем виновата. Вам повезло, что все обошлось. Могло быть куда хуже.

— Я знаю, миссис Маркхэм.

— Хорошо. Ладно, ребята, вы знаете, где что взять, если проголодаетесь. — С этими словами она стала закрывать дверь.

— Мам...

— Да?

— Ты куда-то уходишь?

— Хочу полить сад. Скоро там все зазеленеет. Вот увидишь, к концу лета ты его просто не узнаешь.