Волшебная гондола - Ева Фёллер

Так как мне приходилось несколько раз обмотать повязку вокруг его тела, мне приходилось приближаться к нему слишком близко. Я пыталась полностью сконцентрироваться на повреждении и повязке и не замечать того, какая гладкая и румяная у него кожи, а также какой мускулистой была верхняя половина его тела.

— Теперь я завяжу оба конца, — сказала я, только чтобы напомнить себе о том, что все было строго в медицинских целях.

— Ты такая смелая, — пробормотал он.

— Я? Бессмыслица. Я — самая настоящая трусиха. Ты должен был бы видеть, как

Альвизе с мечом... — я остановилась, так как хотела же умолчать о мече.

Но Себастиано не совсем расслышал.

— Что? — прошептал он, уже почти заснув.

— Это было не так уж и дико, — соврала я. — Тассини прибыли вовремя.

Собственно я хотела сказать Тассельхоф, но из-за этого тупого запрета слово изменилось. Итак, монна Фаустина снова шпионила и подслушивала. Это также мешало мне в том, чтобы я могла задать все те вопросы Себастиано, которые волновали меня.

Но он все равно не мог много говорить. Он выдавил из себя несколько слов и едва ли понятных, из которых я поняла, что он убил бы Альвизе в следующий раз. Затем он снова уснул.

Я нерешительно рассматривала дощатый пол. Он выглядел очень жестким. И пыльным. Но что еще мне оставалось? В каком-то календаре я прочитала: согнутый локоть как подушка - в этом заключается счастье. Чье же это было изречение?

Конфуция? В любом случае чье-то, кто ориентировался в нужде и должен был это знать.

С помощью платка Доротеи и накидки Себастиано я устроила себе временный лагерь на скрипучих брусьях. Я укрылась накидкой. Мягкая ткань все еще была пропитана запахом Себастиано, это трудноопределимая и тревожная смесь из мужества и приключений. Это помогло мне не думать, что моя шея все еще болела.

Черт побери, этого Альвизе!

Время от времени я прислушивалась к ровному дыханию Себастиано.

"Завтра будет новый день", — подумала я.

Все равно прошло много времени, когда я, наконец, смогла уснуть.

Глава 18

Мне снился странный сон, в котором мне было четыре года. Я видела свои маленькие ручки и пухленькие ножки, пока сидела в траве и дула на одуванчики.

Моя мама набрала полную охапку разноцветных цветов и сплела из них венок, который надела мне на голову.

— Ты — принцесса, а это твоя корона, — сказала она, улыбаясь.

Полная усердия, мне хотелось сделать как можно больше корон для принцессы.

Тогда у меня был бы запас, и было бы неважно, если я потеряла бы одну из них.

Но цветы не хотели переплетаться. Стебли ломались в моих руках и противились моим попыткам сплести их. Нежные цветы мялись в неловких пальцах. Я начала плакать, скорее из-за ярости, чем от разочарования, но и после этого цветы не становились венком.

Сквозь пелену слез на глазах я увидела, как две фигуры подошли ко мне. Сначала я думала, что это старые женщина и мужчина. У женщины были седые волосы и покрытое складками лицо, а у мужчины на глазу была черная повязка, такая же, как у пиратов в моем ящике Playmobil.

Оба остановились передо мной. Озадаченно и немного пристыжено я перестала плакать, и вместо этого смотрела на них вверх.

— Я думаю, это она, — сказал старик.

— Я не знаю, — произнесла женщина. — Она не кажется особенно смелой. Разве ты не видишь, как она ревет?

Я не хотела, чтобы обо мне так думали. Поспешно я насухо вытерла глаза руками.

Это, к сожалению, оказалось ошибкой, так как мои пальцы были измазаны соком растений. Один из цветков, по всей видимости, был чем-то вроде лукового растения, так как мои глаза горели, как огонь. Теперь слезы бежали еще сильнее, и я больше ничего не могла видеть.

Мужчина и женщина засмеялись. Испуганно и смущенно я прекратила тереть глаза.

Внезапно мне стало страшно. Я обдумывала, как лучше всего определить, как встать по возможности более незаметно и быстро побежать к родителям. Они не могли быть далеко, я как раз слышала, как мама сказала:

— Здесь отличное место для пикника, — обратилась она к папе. Как раз тогда я вспомнила, что мне строго настрого было запрещено разговаривать с незнакомцами. Незнакомцами были все люди, которых не знаешь, а этих старых женщину и мужчину я никогда не видела.

Осторожно я попыталась отодвинуться от них немного, пока я ползла на попе назад. К моему удивлению, старая женщина сделала шаг в мою сторону и нагнулась ко мне.

— Не бойся, — сказала она.

Между тем она вызывала совершенно противоположное во мне чувство.

— Мне нельзя говорить с тобой, — сказала я действительно испуганно.

— Анна? — крикнула моя мама.

— Мама! — шумела я так громко, как могла. Облегчение наполнило меня. Старая женщина ничего не могла мне сделать. Моя мама забрала бы меня и защитила от нее.

Старая женщина протянула руку и коснулась моего затылка. Ее палец был странно костлявым и горячим, и я с криком вздрогнула.

Постанывая, я приподнялась и осмотрелась вокруг. Я почти была уверенна, что увижу их обоих стоящих рядом, но, разумеется, никого не было. Мне было не четыре, а семнадцать и лежала я на твердом полу чердака монны Фаустины. В нескольких шагах от меня спал Себастиано, я немного прислушалась и услышала доносившееся с кровати ровное дыхание.

Что за сумасшедший сон!

Но тогда мои мысли вернулись в прошлое, искали, копали и нашли. Это был не сон.

Это произошло на самом деле!

Я сразу же вспомнила, как будто это произошло только что. Старик был Хосе, старушка - госпожа Эсперанса. Сейчас я так же поняла, почему они оба казались мне такими знакомыми. Я с ними уже однажды встретилась, будучи маленьким ребенком, и все напрочь забыла.

Я закрыла глаза и переместилась в мыслях в тот день, когда это случилось.

Я сидела в высокой траве, светило солнце и щебетали птицы. На моих ногах лежали смятые цветы. Мои пальцы были зеленого цвета, как трава вокруг.

Место на затылке, до которого дотронулась пожилая женщина, горело как же сильно, как и мои глаза. Но, тем не менее, не было больно, место просто было горячим, и пока я раздумывала должна ли я начать плакать из-за этого, жар уже ослабел, и чувствовался лишь слабый зуд.

— Теперь у тебя есть дар, — сказала пожилая женщина.

— Используй с умом, — добавил одноглазый старик.

— Анна, где же ты? — услышала я, как меня звала мама.

Старики удалились и исчезли среди деревьев, в то время как я осталась безмолвно сидеть и не понимала, что со мной только что произошло.

Через пару мгновений появилась мама и подняла меня. Я обвила руками ее шею и прижалась к ней. Теперь я все же начала реветь, но в этот раз не от ярости, а от того, что была напугана и одновременно почувствовала облегчение.