Скандал - Джейн Кренц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вовсе ни к чему Эмили страдать сегодня, решил Саймон. Ее женской гордости еще предстоит испытать удар, и достаточно скоро, И случится это, когда она в конце концов признает свое поражение в той маленькой войне, которую сама и объявила.
Саймон сожалел, что ее придется подвергнуть унижению, когда она сдастся на его милость. Но тут уж ничего не поделаешь. Ей предстоит усвоить тяжкий урок, поскольку он намерен быть хозяином в собственном доме и в собственной постели.
Да и потом, Эмили сама двинула свои войска в атаку, принеся яростную клятву отказывать ему впредь в его супружеских правах. В ней явно еще слишком много от Фарингдонов, вот она и вообразила, что сможет командовать, как захочет, мрачно размышлял Саймон. Он быстро наведет порядок. Они будут счастливы и довольны, когда Эмили осознает свое новое предназначение в жизни.
А пока что Саймон решил, что не желает больше слушать эту тихую возню в кресле. Он открыл рот, чтобы приказать Эмили немедленно лечь в постель, но его опередили.
— Саймон? — тихо и испытующе прозвучал во тьме голос Эмили. — Вы не спите?
— Нет.
— Я тут кое о чем подумала.
Саймон удовлетворенно улыбнулся. Конечно, даже лучше, если она сама сдастся на его волю. Интересно, она прямо попросит разрешения присоединиться к нему в постели или применит более тонкую тактику, сказав, что замерзла и хочет согреться? В любом случае он облегчит ей этот шаг.
— О чем же, Эмили?
— Вы действительно заставили своим появлением упасть в обморок Люсинду Канонбери, когда вошли тогда в бальную залу?
— Что за чепуху вы несете? — Саймон уставился на фигуру в кресле.
— Селеста говорит, что это случилось в Лондоне. По ее словам, все леди на брачном базаре, в том числе и Люсинда, ужасно боялись вас — вдруг вам вздумается сделать им предложение.
— Никогда не замечал никаких глупых девчонок, которые плюхаются в обморок, когда я вхожу в бальную залу, — пробормотал Саймон.
Ему тогда, конечно, передали, что молодой Канонбери стало дурно, но сам он ничего не заметил. Там было полно народу.
Эмили хихикнула в темноте:
— Я сказала Селесте, что все это просто притворство. Я абсолютно уверена, что все молодые леди на брачном базаре, наоборот, были совершенно покорены вами, и вы их, наверное, страшно уязвили тем, что даже не удосужились их заметить.
Саймон понял, что Эмили явно еще не представляла, какой репутацией он пользовался в столице. Она, как всегда, романтизировала ситуацию.
— Вы правы, — ответил он ей в тон. — Все это полнейшая чепуха. — Вдруг ему в голову пришла одна мысль. Мгновенно прокрутив ее со всех сторон, он принял решение. — Эмили, вы хотели бы отправиться в Лондон?
— Да, очень. А вы думаете, можно? Папа всегда говорил, что я не должна ездить в город слишком часто, а то кто-нибудь вспомнит про скандал в моем прошлом. Мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение, Саймон.
— В вашем прошлом больше нет скандала, Эмили.
— Нет? — В ее голосе прозвучало замешательство.
— Нет. Я внушил некоторым людям, в том числе лорду и леди Гиллингем и Прендергасту, кое-что знающим о вашем небольшом приключении пять лет назад, что о нем больше никогда не следует упоминать. Это, кстати, касается и вас. Насколько вам известно, Эмили, никакого скандала не было…
— Но, Саймон…
— Не стоит это обсуждать. Обсуждать нечего. А если кто-то попытается что-либо сказать, вы сообщите мне немедленно. Вы поняли?
— Да. Но, Саймон, я все же…
Он на мгновение смягчился:
— Я понимаю, вы цепляетесь за воспоминание о несчастном происшествии как об одном из самых волнующих моментов вашей жизни, но надеюсь предоставить вам для воспоминаний еще более волнующие моменты.
— Ну, я тоже так думала, — откровенно призналась она. — Потому и просила вас жениться на мне. Но теперь я уже ни в чем не уверена… Похоже, я совершила непростительную ошибку.
— Единственная ваша ошибка, дорогая моя, — это то, что вы считаете, будто сможете справляться со мной так же легко, как вы справляетесь с делами. Мной не очень-то легко управлять, мадам.
— Как вам не стыдно произносить подобные веши?!
— Это правда. Но мы скоро уладим наше затруднение. Вы явитесь ко мне и мило извинитесь за то, что взбунтовались, А потом хорошенько попросите, чтобы я взял вас обратно в свою постель, и с этим будет покончено.
— Как бы не так, черт меня подери!
— По-моему, мы говорили о поездке в Лондон.
— Мы говорили о вашем непробиваемом высокомерии, — парировала она.
— Мы отправимся в город как можно быстрее.
— Почему? — требовательно спросила Эмили. — Почему мы вдруг должны сломя голову мчаться в Лондон?
— Потому что, — отвечал Саймон, размышляя о великой благодарности маркизы и маркиза Норткот, — мне кажется, сейчас самое время ввести вас в свет.
Норткот, как Пеппингтон и Канонбери, наконец попался. Маркиз мог оказаться полезным, и Саймон твердо намеревался использовать его и маркизу, чтобы представить Эмили светскому обществу.
Эмили долго молчала.
— Вы действительно так думаете, Саймон? Он снова улыбнулся про себя.
— Да. — Откинув простыню, он встал. — Ну вот что, я совсем замерз, и мне неудобно. Я вынужден потребовать, чтобы вы легли в постель и прихватили с собой одеяло.
Эмили в тревоге выпрямилась и вцепилась в одеяло, увидев, что он решительно направляется к ней. Она настороженно смотрела на него в полумраке.
— Повторяю, Саймон. Я не позволю вам заняться со мной любовью.
Он протянул руки и вытащил ее из кресла:
— Успокойтесь, дорогая моя. Речь идет об удобстве и здоровье. Даю вам слово, что не применю к вам силу. — Он поставил ее на ноги и начал хладнокровно и ловко сбрасывать с нее одежду.
— Ха! Рассчитываете, что, как только уложите меня в постель, я взмолюсь, чтобы вы занялись со мной любовью?! — с вызовом бросила она, безуспешно трепыхаясь в его руках. — Думаете, я настолько слабовольна?
— Вы не слабовольны, моя радость. — Саймон бросил на кресло ее дорожное платье, оставив Эмили в одной тоненькой муслиновой сорочке. — Вы темпераментная, страстная и импульсивная. А это не одно и то же.
Эмили перестала биться в его руках и взглянула на него прищурившись, чтобы рассмотреть получше:
— Вы действительно так думаете, Саймон?
Он коротко усмехнулся и, подхватив ее как перышко, понес к постели:
— Я в этом совершенно уверен, дорогая моя. И хотя вы сейчас на меня сердиты, вы же не захотите заморозить меня ночью до смерти? А поскольку мы не можем оба воспользоваться одеялом, если только не разделим одну постель, выбора у нас нет. Вы должны присоединиться ко мне.