Истории Черной Земли - Каштру Сороменью

Это был страшный год. Ветры остановились. Солнце сжигало траву на земле, возделанные поля, превращало реки в ручьи, а ручьи — в сухой песок. Ночи спускались на землю безмолвные, полные отчаяния, и ни один звук барабана не нарушал тишину. Юноши перестали играть на кисанже. И ни одна женщина не тосковала о безумных плясках батуке.

Наконец пролились первые дожди и подул ласковый ветер. На полянах расцвели цветы, возвратились дикие собаки и гиены. Птицы радостно запели в густом лесу. Но антилопы и хищные звери не вернулись в зеленые степи и в лесные заросли. Тогда многие луба покинули селение. Они ушли охотиться на равнины далекого Юга, туда, где были охотничьи земли других вождей, и больше не вернулись домой.

Но Илунга и его охотники остались в своем селении. Они осуждали тех, кто покинул стариков, женщин и детей, думая только о себе. Илунга и его охотники остались голодать вместе с народом. Они все еще надеялись, что антилопы вернутся пить из родной реки.

Однажды старики попросили охотников наловить птиц, но охотники посмотрели на них с презрением. Старики обиделись и никогда больше не заговаривали об этом. Но немного погодя эти самые охотники послали своих жен и детей ловить птиц и крыс. Сами они не могли унизиться до этого.

Старый Мутомбо Мукуло и его сыновья наотрез отказались есть птиц и крыс. И много-много дней не разговаривали со старейшинами. Как они могли дойти до того, чтобы согласиться есть этих маленьких животных, которые уже еле живыми попадались в ловушки, расставленные женщинами и детьми?..

Но вот и крысы покинули равнину, и птицы исчезли из лесу. Настала пора великих ливней.

Старики проводили дни, куря трубки, с отвращением сплевывая черную слюну. А охотники точили на гладких камнях копья и стрелы, как будто собираясь на охоту. Как-то рано утром Илунга в набедренной повязке из шкуры антилопы пошел в поле с луком и стрелами за спиной. Он ходил несколько раз и каждый раз возвращался домой с пустыми руками, без тени надежды на успех.

И кто-то распустил слух, что Илунга ходит в поле, украдкой охотится на крыс и тайком ест их… Но юноша отколотил болтунов при всем народе и три раза плюнул им вслед.

В это страшное время охотники луба стали ворами. Голод заставил их забыть, что воровство — самое тяжкое преступление. Воровство всегда считалось большим преступлением, чем убийство. А когда воровство совершалось в своем селении, вору отрубали голову. Но теперь целые отряды охотников луба стали уходить на охотничьи земли соседних вождей. Они похищали у них добычу, вступали в драку с охотниками других племен и возвращались в родное селение, чтобы раздать мясо народу. Они не поступали так, как другие, которые ушли на Юг и стали рабами хозяев той земли. Охотники Илунги хотели оставаться свободными, но они воровали, потому что были голодны.

Илунга не ходил с ними: отец не простил бы ему воровства.

Когда Мутомбо Мукуло узнал, что делают охотники, он зарычал от ярости. Он осыпал их проклятиями и от стыда не мог целый день подняться на ноги. Вечером он призвал к себе старейшин, чтобы придумать вместе с ними наказание, которого заслуживают охотники.

— Виноват голод, — сказали старейшины, оправдывая охотников.

Тогда вождь посмотрел на своих троих сыновей — Касонго, Каньиуку и Маи, которые присутствовали здесь, сидя в стороне от стариков. Но сыновья опустили глаза и ни слова не ответили отцу. И Мутомбо Мукуло, с трудом поднявшись, плюнул на землю и ушел в свою хижину, где потом долго оплакивал позор народа луба.

Прошло время, и старики все-таки уговорили вождя, который стал таким слабым, что все боялись за его жизнь, съесть кусочек ворованного мяса. Но, послушавшись их, и поев ворованного мяса, вождь пришел в такое отчаяние от своего поступка, что выпил два калебаса пальмового вина. И старикам пришлось вести его под руки до самой хижины.

Очнувшись на следующий день, Мутомбо Мукуло вспомнил о том, что съел мясо, которое охотники украли у другого племени, и от стыда не решился выйти из хижины. Это был самый печальный день в его жизни.

— Вождь народа луба ел ворованное мясо! — сказал он тихо и печально своей первой жене.

— Виноват голод, — ответила она.

— Все кончено! Страна Луба погибла, — прошептал тогда старый вождь и в отчаянии обхватил голову руками.

Мутомбо Мукуло, Старое дерево Луба, стал клониться к земле. Он чувствовал, что дни его сочтены, и позвал к себе сыновей. Он не видел их с того самого дня, когда ему пришлось есть ворованное мясо.

Касонго, Каньиука, Илунга и Маи присели перед ним на корточки. Обвернув бедра шкурой леопарда, старик расположился на большом камне. Пристально глядя то на одного сына, то на другого, он заговорил с ними о своей скорой смерти, об упадке его владений и о нищете народа.

— Луба погибла! — сказал он горестно.

Старик обращался прежде всего к Касонго, который был старшим сыном и назывался Свана Мулопо. Он должен был наследовать власть отца.

— На нашей земле больше нет охоты. Значит, все кончено! — продолжал он.

Потом он сказал сыновьям, что они должны искать новые земли, потому что на старых уже не растет ямс и народу нечем утолить голод.

— А там все будет новое, — сказал старик, протянув руку на восток. — Там много рек и много озер. Реки широкие, а озера такие, что берегов их не видно. Земля там богатая, и всегда дуют ветры, нужные для охоты.

Опустив глаза, сыновья молча слушали вождя.

— Для того чтобы идти туда, не нужно искать дорогу, — продолжал старик, все еще обращаясь к Касонго. — Надо только идти по течению рек.

— А как же ты, отец? — спросил Илунга.

Мутомбо Мукуло грустно покачал головой, посмотрел на сына и сказал:

— Я уже очень стар. Я умру здесь. После того как погибнет Луба. Старики должны умереть вместе с Лубой, а молодые должны отыскать новые земли, новые хорошие земли и там жить.

— Я иду, — решил Касонго.

— Я тоже, — сказал Каньиука.

— Хорошо, сыновья мои. Я знал, что вы храбрецы! Если бы я был молод, я тоже отправился бы на новые земли.

— А я останусь, — твердо сказал Илунга.

Старик посмотрел на него удивленно. Потом опустил голову сказал:

— Ты охотник, мой сын. А стада антилоп покинули нашу землю. Что ты будешь здесь делать?

— Я остаюсь, отец, — повторил Илунга.

— И я останусь тоже, — неожиданно присоединился к брату Маи.

— Вы не должны оставаться! И Луба и ее вождь скоро умрут!..

— Но мы останемся с тобой, отец, — одновременно сказали два младших брата.

— Тогда пусть принесут нам маруфо! — крикнул вождь, хлопая в ладоши и поворачиваясь ко входу в хижину.

И жена вождя подала им пальмового вина в большом калебасе. Вождь и его сыновья пили из одной посуды. Потом они разошлись, каждый в свою хижину, и послали женщин и детей собирать хворост и сухую траву для костров. В эту ночь люди должны были танцевать батуке. Но мало у кого нашлись силы, чтобы войти в круг, озаренный кострами, и плясать.

На следующий день в присутствии всего народа, на глазах у отца Касонго передал Илунге железный топорик-шамбуйю, потому что Илунга вместо Каньиуки должен был наследовать власть отца. Касонго и Каньиука, два старших сына, покидали Лубу.

Высоко над головой поднял Илунга топорик, символ власти Луба, чтобы народ видел его и признал Илунгу старшим сыном вождя. А так как Илунга был известным храбрым охотником луба, народ любил его, и не было ни одного человека, который не приветствовал бы молодого вождя.

Через несколько дней Касонго вместе со своими людьми покинул страну Луба и пошел по течению реки через равнины Севера. Потом он проплыл на деревянных плотах по рекам, пересек огромные леса, в которые не проникало солнце, и наконец дороги привели его в неведомый край, где синели озера, а за ними поднималась красно-зеленая гора. У этой горы люди Касонго и решили остановиться.

На вершине горы приютилось чье-то селение. Касонго напал на него, предал огню, убил вождя, взял жителей в рабство и на пепле, оставшемся от сгоревших хижин, танцевал батуке войны.

Земля тут была плодородной, дичи водилось много, и Касонго построил тоже на вершине горы новое селение, поставив хижины, как обычно делали луба, дверями на восток.

Касонго стал вождем на этой земле, ему подвластно было все кругом: и гора, и две реки, протекавшие у ее подножия. А люди Касонго уже не называли себя луба. Они стали называть себя касонго.

Вслед за старшим братом через некоторое время пошел его брат Каньиука. Но на полпути, не доходя до горы, на земле, расположенной между двух рек, он закончил свой путь и построил огромное селение. Он победил и взял в рабство соседние племена, расширив владения и умножив славу воина.