Черные сказки железного века - Александр Дмитриевич Мельник

Целых полгода мальчишка разбирал автомобиль по винтику и снова его собирал, но в конце концов машина поехала. Да еще как! Жиль с приятелями устраивал после школы настоящие гонки на четверть мили, пусть и дворового масштаба, но скорости-то были отнюдь не детские.

Первая победа в «Формуле-1» пришла к Жилю Вильневу осенью 1978 года, в Канаде.

И на несколько лет полицейские тихого Бертьевиля получили работу. Первой остановкой на пути сорви-головы стала больница. Элегантную «Эм-Джи» ему удалось развалить вдребезги, пострадала и голова владельца. Но единственный урок, который извлек Жиль из пребывания на больничной койке, — вместо хлипкой «англичанки» нужно купить что-нибудь покрепче, «поамериканистей». Через год у младшего Вильнева было уже три автомобиля: еще один английский родстер «Эм-Джи-Эй» и новенький «Понтиак» его отца. Одну за другой он разбил их все и вскорости добавил на свой «боевой счет» мощный «Форд-Мустанг».

Тут-то, к великому облегчению канадской полиции, внимание Жиля привлекли снегоходы. Гонки на снежных мотоциклах, к счастью для всех будущих болельщиков «Формулы-1», ему страшно понравились. Почему к счастью? Потому как они навсегда определили стиль Вильнева-пилота. Именно благодаря необычной ледовой тренировке он так уверенно чувствовал себя на мокрой дороге, именно на снежных трассах Канады следует искать истоки покорившей Ханта манеры прохождения поворотов. «На голом льду невозможно управлять этой штукой без заноса, вот почему на льду я научился очень прилично контролировать машину. А видимость была просто ужасной. Если ты не лидер, то перед собой вообще ничего не видишь — сплошное клубящееся снежное облако. Очень помогало при отработке реакции. С тех пор я научился совершенно не бояться дождевых гонок», — так Жиль вспоминал свои зимние университеты. Он и раньше был не из пугливых, а теперь стал совершенно бесстрашным. «Три-четыре хор-р-ро-ших, на ста пятидесяти, «полета» каждую зиму — после этого, знаете, как-то уже ничего не боишься», — говорил он годы спустя.

Двух месяцев не прошло с того памятного телефонного звонка Коммендаторе, как в субботу, восьмого октября семьдесят седьмого Вильнев расколотил первый гоночный «Феррари» в квалификации Гран-при Канады, перед своими зрителями. Через две недели, в Японии, уже на пятом круге гонки, догоняя Ронни Петерсона, наехал правым передним колесом на левое заднее «Тиррелла» шведа. Алый «Феррари» подпрыгнул и, кувыркаясь, полетел прямо на зрителей, которые стояли рядом с трассой. Откуда они там взялись — уму не постижимо... Двадцать пять человек были ранены, двое убиты.

В конце января, на втором этапе следующего сезона, в Бразилии, Жиль уже вскоре после старта снова сцепился с Петерсоном и сломал подвеску его «Лотоса». Через двадцать кругов не удержал «Феррари» и вылетел с трассы в заградительную сетку в конце стартовой прямой. Прошло чуть больше месяца, и в Гран-при Южной Африки новый с иголочки «Феррари-312T3» поскользнулся на масле, вытекающем из собственного мотора, — авария на 55-м из 78-ми кругов. Потом была еще одна, в Штатах. А в начале мая он проколол шину в Монако. «Феррари» вылетел из тоннеля на трех колесах и заскакал по бордюрным камням, теряя детали антикрыльев...

Самому же Вильневу — хоть бы что! Ни одной царапины и ни малейших сомнений в том, что его стиль вождения не слишком хорош. «Страшно? — улыбался он тогда в своих первых телеинтервью. — Да нет. Я не боюсь аварии. Совсем. Конечно, когда захожу в поворот на пятой передаче, а рядом, на наружной стороне виража — проволочный забор, вылететь с трассы я не хочу. Я же не сумасшедший! Но если, скажем, это случается в конце квалификации и я сражаюсь за первое место на старте... В этом случае нужно просто заставить свой страх замолчать».

«Мой маленький канадец»

Сам-то он, может, и не считал себя сумасшедшим. Зато как только Вильнев появился в «Формуле-1», раздался хор возмущенных голосов: «За рулем "Феррари" — настоящий умалишенный!» Даже более спокойные наблюдатели говорили, что парень он хоть и очень перспективный, но «просто еще не дорос до уровня пилота мирового класса».

Сражение Жиля Вильнева с Рене Арну на Гран-при Франции 1979 года вошло в историю.

Только вот ведь что удивительно: голоса недовольных очень скоро потонули в море едва ли не всеобщего восхищения. Первыми были покорены механики «Феррари». Живой и веселый, словно настоящий итальянец, Жиль оказался отличным товарищем, он никогда не заносился, не делил людей на «пилотов и механеров», никогда не боялся «измазать руки». Короче, уже после первой зимы любой механик в Маранелло готов был жизнь отдать за новичка.

Когда Жиль стал пилотом «Феррари» и получал хорошие деньги, Вильневы поселились в Монако.

Вскоре признали канадца зрители и журналисты. Поначалу они удивлялись: «Как, этот застенчивый малыш и есть тот герой, который только что устроил на трассе настоящую корриду?!» Никто ни разу не слышал от него: «Прошу извинить, мне некогда». Никогда не отказывался он дать автограф или сфотографироваться на память с болельщиком. «А как же иначе, ведь совсем недавно я сам был одним из них», — говорил он, улыбаясь. О гонках, автомобилях Вильнев готов был беседовать часами с любым, кому это было интересно. И при этом — обаятельнейшая улыбка, неизменная вежливость, живой, умный взгляд. «Жиль» — иначе никто его уже не называл.

Впрочем, все это эмоции. Но может быть, гораздо важнее было уважение профессионалов, тех, кто видел «Формулу-1» изнутри, а не только на экранах телевизоров и ярких страницах журналов. Потому как довольно скоро стало ясно, что при всей внешней бесшабашности новичок водит автомобиль виртуозно. Просто сама машина далека от совершенства.

Один из эпизодов сезона-79: в Голландии на «Феррари-312T4» лопнула шина. Может быть потерянных в Зандфоорте очков Жилю и не хватило до звания чемпиона мира.

Когда в октябре 1977 года Жиль впервые сел за руль «Феррари-312T2», то был неприятно поражен — управлять ею, в отличие от простых и послушных машин формул «Форд» и «Атлантик», было невероятно трудно. Не только из-за мощнейшего мотора и устаревшего шасси. Пилотов постоянно мучили проблемы с диагональными шинами «Гудьир» — они никак не хотели разогреваться до нужной температуры. Когда же зимой поставили радиальные французские «мишлены», выяснилось, что такая резина очень капризна и реагирует на малейшие изменения погоды или состояния полотна. Порой приходилось менять в ходе гонки по пять-шесть комплектов.

Так что на эти пять его аварий в семи