Дуэль в Кабуле - Михаил Гус

Но зато Джеймсон мог похвастать тем, что залучил к себе приезжавшего в Оренбург родственника эмира бухарского — некоего Абдул Керима, расспросил его о делах бухарских…

Тут Эшли сердито прервал:

— О делах бухарских мы хорошо осведомлены через Вольфа и Бернса!

— Абдул Керим теперь наш. человек, — возразил Джеймсон и, когда в Бухаре опять появится русский эмиссар…

— Вы точно знаете, — снова прервал Джеймсона Эшли, — что новый русский эмиссар отправится в Бухару?

— Демезону не удалось установить прочные связи в Бухаре; следовательно, туда пошлют еще кого-либо…

— Ах, это только ваше предположение!.. Хорошо, так что же с этим Абдулом?

— Он взялся настроить эмира против русских эмиссаров и, если кто-либо из них объявится в Бухаре, будет ему всячески препятствовать…

Эшли одобрительно кивнул головой, но подумал, что печальный результат затеи с мнимыми афганскими послами в Тифлисе не вселяет большой веры в способность этих азиатов провести русских…

Пробыл мистер Эшли в Оренбурге всего три дня и, помимо всего упомянутого выше, занимался также и шахматами: сыграл несколько партий с переводчиком миссии, шотландцем Мак Грегором.

Одна партия была весьма примечательна. Черные, которыми играл шотландец, казалось, уже добились победы. У них было серьезное позиционное превосходство и материальный перевес. Черный король должен был вот-вот восторжествовать. И вдруг! Вдруг белая пешка прорвалась вперед, и положение на доске круто изменилось. Еще два хода, и под угрозой мата черные сдались.

— Запомните эту партию, молодой человек, — удовлетворенно сказал Эшли. — Мы с вами разыграли замечательный старинный этюд: черный король на вершине славы, и вдруг жалкая пешка наносит ему смертельный удар! Я пришлю вам этот этюд, изучите его, он может вам очень пригодиться…

Эшли уехал, а через несколько дней стало известно, что Деев снаряжает в Бухару большой караван.

6

Абдул Керим был значительно умнее и хитрее, нежели предполагали мистер Джеймсон и его сотрудники. Хаким-бек, кушбеги Бухары, избрал Абдул Керима для очень тонкой и деликатной миссии: разузнать, что же намерены делать русские? Пойдут ли войной против Хивы? Постройка крепости на Каспии предвещала близость такого похода…

А если русские двинутся на Хиву, как отнесутся к тому англичане? Как быть самой Бухаре, к которой с севера тянутся русские, а с юга Англия?

А тут еще с юга, из-за Оксуса, явился в Бухару некий Абдул Самед-хан — он бежал из Кабула от гнева Дост Мухаммеда. Не распространяясь о причине размолвки с кабульским владетелем, прибывший похвалялся, что он хорошо знаком с европейским военным искусством. Кушбеги рекомендовал Абдул Самед-хана эмиру, который и назначил его главнокомандующим своей армии. В оплату за услугу афганец начал плести интриги против кушбеги, обвиняя его в тайных сношениях с Англией. А кушбеги подозревал, что с англичанами связан сам Абдул Самед (не зря же он бежал из Кабула!) — и тогда-то и решил послать в Оренбург Абдул Керима.

Обещав Джеймсону быть ему верным слугой и подальше припрятав полученные золотые, Абдул Керим отправился на Меновой двор и принялся шататься по базару, где и был замечен людьми из Пограничной комиссии. Когда его задержали, он представился как родственник бухарского эмира и сказал, что прибыл по торговым делам.

Генсу уже было известно, что бухарец успел посетить «святых пастырей» в Евангелической миссии. Но он, конечно, не стал об этом говорить, продолжал любезно расспрашивать о здоровье эмира, кушбеги, о самочувствии самого гостя, о том, удачно ли прошло его путешествие…

Беседа протекала чинно, и чашка чая за чашкой осушалась хозяином и гостем…

— Что же ему все-таки нужно? — думал Генс. Абдул Керим, ставя пустую чашку на блюдечко, с невинным видом, как бы невзначай спросил:

— Я видел, возводится новая оборонительная линия впереди реки Урал — она дойдет до самого Кизил-Таша?

Генс, наконец, «открыл дверь понимания» мыслей своего собеседника.

— Добрый хозяин всегда ставит забор, чтобы волк не похищал овец, — сказал председатель Пограничной комиссии.

— Хоп якши, — промолвил Абдул Керим, поглаживая бороду. — На базарах от Коканда до Ургенча, от Ташкента до Балха толкуют: скоро-скоро русские сарбазы выйдут из новой крепости и пойдут на Хиву.

— Наш великий государь, да продлит господь его дни, справедлив и терпелив. Но бесчинства хана Аллакули переполняют чашу терпения. Хивинцы грабят бухарские караваны…

Абдул Керим горестно вздохнул:

— В прошлом году эти степные разбойники разграбили караван, где были и мои верблюды.

— Ваши убытки, почтенный Абдул Керим, отзываются больно в нашем сердце. Волк труслив: он нападает, когда жертва беззащитна… Наш великий государь, да ниспошлет господь ему долгие годы, пришел на помощь султану, когда нечестивый паша египетский поднял руку на своего падишаха. Защиту всегда найдет тот, кто в ней нуждается.

Долго еще текла беседа, в недомолвках, намеках, в изощрениях восточного лукавства. Генсу было понятно, что Абдул Керим прислан разведать, будет ли поход на Хиву. Абдул Керим сделал свой вывод: русские не намерены без конца терпеть хивинские бесчинства.

Генс показал бухарцу книгу Бернса:

— Вот это написал про священный город, крепость ислама и веры, тот. инглиз, который был у вас три года назад.

Абдул Керим сказал, что об этой книге в Бухаре ничего не знают, и эмир, да будет им доволен бог, разгневается: он запретил инглизу пользоваться бумагой и чернилами, чтобы нечестивый ференджи не мог ничего записать о Бухаре, но неверная собака обманула.

— Инглиз подсчитал, — сказал Генс, — сколько у эмира солдат и пушек, и сколько он получает дохода, и сколько людей в Бухаре.

Абдул Керим пришел в ужас.

— Проклятый соглядатай, да разроют псы могилу его отца!

— Так значит, инглиз Джеймсон ничего не сказал про эту книгу? — быстро спросил Генс.

И Абдул попался в ловушку.

— Ничего! — вырвалось у него раньше, чем он сообразил, что выдал тайну своего визита в Евангелическую миссию…

— Вот так всегда поступают коварные инглизы, — сказал Генс, делая вид, что не замечает смущения бухарца.

Абдул Керим поспешил уклониться от дальнейшей беседы…

Перовский думал о Виткевиче, можно ли ему поручить поездку в Бухару? Не заговорит ли в нем поляк сильнее, чем русский офицер?