Кто нашел, берет себе - Стивен Кинг

Он достает из грузовика инструменты и сумки и направляется к зарослям за бейсбольным площадкой, на которой в свое время не взял так много простых подач. Затем ему в голову приходит мысль, и он возвращается назад. Приложив ладонь к кирпичной стене, которая еще не остыла после дневной жары, он опускается на корточки и выдергивает из земли несколько пучков травы, чтобы заглянуть в одно из окон подвала. Эти окна не забиты. Месяц, оранжевый и полный, только пришел и его света достаточно, чтобы разглядеть складные стулья, карточные столы и кучи картонных коробок.

Моррис планировал перенести записные книжки к себе в квартиру в Элитном гниднике, но это рискованно. Мистер МакФарланд может обыскать его жилище в любой момент, когда ему заблагорассудится, это одно из условий. Зал гораздо ближе к тому месту, где зарыты записные книжки, и его подвал, забитый всяким хламом, станет идеальным тайником. Можно будет большую часть книг закопать прямо здесь и забирать по несколько штук, чтобы читать их дома. Моррис достаточно худой, чтобы пролезть через это окно, хотя и придется немного покрутиться. Трудно будет открыть задвижку, которую он видит на внутренней стороне окна? Отвертка, наверное, поможет. С собой у него отвертки нет, но в отделе домашней утвари их до черта. Даже в «Зоне» он видел небольшой стенд с инструментами.

Изучая окно, он приближается к нему ближе. Моррис знает, что надо найти провода сигнализации (тюрьма - очень познавательное место по взлому и незаконному проникновению), но не видит ни одного. Может, здесь сигнализация на контактах? Тогда их он не увидит, и саму сигнализацию не услышит - они бывают бесшумные.

Моррис еще некоторое время смотрит в стекло, потом неохотно поднимается. Ему кажется маловероятным, что такое старое здание, как это, оснащено сигнализацией - все ценное отсюда, наверное, давно вывезли, - но рисковать не хочется.

Лучше все же придерживаться первоначального плана.

Он подхватывает инструменты и сумки и снова направляется к зарослям, осторожно обходя баскетбольную площадку. Нет, достаточно, он туда не сунется. Месяц поможет ему в густых зарослях, но на открытом пространстве мир выглядит, как ярко освещенная сцена.

Пакетик от чипсов, который помог ему в прошлый раз, естественно, давно погиб, поэтому дорогу он находит не сразу. Моррис некоторое время шарит у правого фланга поля (места многочисленных детских унижений), затем, наконец, находит тропу и отправляется в путь. Когда впереди слышится тихое журчание ручья, он едва сдерживается, чтобы не побежать.

«Сейчас тяжелые времена, - полагает он. - Здесь могут спать какие бродяги ». Если кто-то из них увидит …

Если кто-то из них увидит, он применит топорик. Не раздумывая. Мистер МакФарланд пусть думает, что он слишком стар, чтобы быть волком, только неизвестно его проверяющим, что Моррис уже убил трех человек, и управление машиной - это не единственное, что похоже на езду на велосипеде.

27

Низкорослые деревья душат друг друга в борьбе за пространство и солнце, но их высоты хватает, чтобы рассеивать лунный свет. Несколько раз Моррис теряет дорогу и в поисках начинает ощупывать ветки вокруг. Ему это даже нравится. Если он действительно собьется с дороги, журчание ручья укажет ему, куда идти, а такая запущенность дороги говорит о том, что теперь ею пользуются гораздо реже, чем раньше. Моррис лишь надеется, что не забредет в ядовитый плющ.

Звук ручья уже совсем близок, когда он находит дорогу в последний раз, и менее чем за пять минут Моррис уже стоит на берегу напротив того самого дерева. Здесь он на мгновение задерживается в испещренной лунными пятнами тени и смотрит вокруг, выискивая любые признаки присутствия человека: одеяло, спальный мешок, магазинную тележку, кусок пленки, накинут на ветку, чтобы создать некое подобие временного палатки. Нет ничего. Только вода, журчит на каменистом дне, и дерево, склонилось над противоположным берегом. Дерево, которое все эти годы преданно охраняло его сокровище.

- Старое доброе дерево, - бормочет Моррис и начинает переходить ручей.

Он становится на колени и откладывает инструменты и сумки, чтобы немного подумать.

- Я вернулся, - шепчет он и кладет ладони на землю, как-будто хочет услышать биение сердца.

И ему кажется, что он его слышит. Это сердцебиение гения Джона Ротстайна. Старый превратил Джимми Голда в продажное посмешище, но разве Ротстайн НЕ возродил Джимми за годы писательства в одиночестве? Если он это сделал … если … тогда все, через что прошел Моррис, было не зря.

- Я вернулся, Джимми. Я наконец вернулся.

Он берет лопату и начинает копать. Добраться до сундука не представляет труда, но корни, действительно, крепко оплели его, и Моррис рубит их почти час, прежде чем сундук, наконец, удается освободить. Последний раз он занимался тяжелым физическим трудом много лет назад, и Моррис совсем обессилел. Он вспоминает всех знакомых заключенных - Чарли Роберсона, например, - которые в тюрьме только и делали, что качались, и как он смеялся с того, что считал навязчиво-маниакальной поведением (мысленно, во всяком случае, не вслух). Сейчас ему не до смеха. У него болят ноги, у него болит спина, и хуже голова - она пульсирует, как больной зуб. Поднялся небольшой ветер, он остужает пот, которым покрыта кожа, но еще он шевелит ветви, приводя в движение тени, которые пугают его. Они заставляют его снова думать о МакФарланда. Представлять, как он прокрадывается сквозь заросшую дорожку, бесшумно, как умеют некоторые великие люди, преимущественно солдаты и бывшие спортсмены.

Когда дыхание восстановилось, а сердце немного успокоилось, Моррис тянется к ручке на ящики и обнаруживает, что ее больше нет. Упираясь в землю ладонями с растопыренными пальцами, он наклоняется вперед и смотрит в темную яму. Как он мог забыть захватить фонарь?

Ручка на месте, только болтается, расколотая на две части.

«Так не должно быть», - полагает Моррис. Или нет?

Он мысленно возвращается на все эти годы назад, пытаясь вспомнить, была в сундуке сломана ручка или нет. Он так не думает. Более того, он даже почти уверен, что ручка была целой. Но потом он вспоминает, как в гараже ставил ящик дыбом, и вздыхает с облегчением, так что даже щеки раздуваются. Она могла сломаться, когда он грузил ее на тележку. Или когда он катил ее по кочкам и выбоинам к этому самому месту. Яму он выкопал в спешке и потом сундук к ней тащил тоже поспешно, чтобы побыстрее убраться отсюда. Такой мелочи, как сломанная ручка, он мог просто не заметить. Так и есть. Так должно быть. В конце концов, сундук не был новым, когда он его купил.

Он берется за бока сундука, и тот выскальзывает из своей норы так легко, что Моррис теряет равновесие и бухается на спину. Некоторое время он лежит, глядя на яркую чашу месяца и пытаясь убедить себя, что ничего плохого не происходит. Вот только не получается. Он мог заставить себя не обратить внимания на сломанную ручку, но пренебречь новым обстоятельством было невозможно.

Сундук слишком легкий.

Моррис садится, к вспотевшей кожи прилипают комки раскисшей земли. Дрожащей рукой он убирает со лба волосы, оставляя новую полосу.

Сундук слишком легкий.

Он тянется к нему, и отдергивает руку.

«Не могу, - полагает Моррис. - Не могу. Если я его открою и внутри не будет записных книжек, я просто … оплошаюсь ».

Но зачем кто-то стал бы забирать кучу записных книжек? Деньги - да, но записные книжки? В большинстве даже свободного места не осталось, почти во всех Ротстайн исписал все страницы.

Вдруг кто-то взял деньги, а записные книжки сжег? НЕ понимая их огромной ценности, просто для того, чтобы избавиться от того, что вору могло показаться лишним доказательством?

- Нет, - шепчет Моррис. - Никто бы этого не сделал. Они все еще там. Они должны быть там.

Но сундук слишком легкий.

Он смотрит на него, на этот маленький, выкопанный из могилы гроб, перекошенный на освещенном луной берегу. За ним темнеет яма, похожая на раскрытый рот, только что-то вырвано. Моррис снова тянется к сундуку, замирает в нерешительности, потом делает движение вперед и отщелкивает застежки, молясь Господу Богу, которому, как он знает, нет дела до таких, как он.

Заглядывает внутрь.

Сундук не совсем пуст. Пленка, которой он выложил его, на месте. Он получает ее, как шелестящее облако, надеясь, что под ней осталось хоть несколько записных книжек - две-три, хотя бы одна - но видит только маленькие потеки грязи, просочившейся по углам.

Моррис закрывает грязными руками лицо - тогда молодое, а сейчас испещреное глубокими морщинами - и начинает плакать при свете луны.

28

Вернуть грузовик Моррис пообещал до десяти, но уже перевалило за полночь, когда он паркует его позади мотомастерской штата и кладет ключи под правое переднее колесо. Инструменты и пустые сумки «Тафф-Тот», которые должны были бы наполниться, он оставляет в кузове, пусть Чарли забирает их себе, если хочет.