Никогда не люби незнакомца - Гарольд Роббинс

— Не веришь?

— Нет.

— Фрэнк, мне кажется, что ты боишься меня, — вновь рассмеялась Мэрианн. — Наверное, ты считаешь меня злой женщиной.

— Я уже говорил тебе, кто ты и чем занимаешься, меня совершенно не интересует. Я друг Джерро.

— Тише! — Мэрианн наклонилась ко мне. — Фрэнк, женщина может одновременно любить двух мужчин. Джерро чудесный человек, он добр, красив, обладает всеми качествами, какие женщина ищет в мужчине. Я, правда, жалею, что мы не поженились. Ты совсем другой. Ты злой, эгоистичный, нечестный. Это написано у тебя на лице. Ты хочешь у всех все отнять. Но ты чем-то привлек меня. Я хочу разобрать тебя и выяснить, почему ты «тикаешь». Ты очень хитер. Я поняла, что ты не хочешь видеть меня, и уговорила Джерро взять меня. Я должна была встретиться с тобой, узнать, что ты думаешь обо мне. Сейчас я это знаю. Я вижу это у тебя на лице под маской, которую ты надел.

— Может, ты еще и увидишь, что ты девушка Джерро, — спокойно ответил я, — и что у него и без меня достаточно неприятностей. Долгие годы мысли о тебе поддерживали его, и я не собираюсь отнимать тебя у него.

Мэрианн уставилась в свою тарелку и закусила губу. Она начала краснеть. Девушка хотела что-то ответить, но к столику вернулся Джерро, и мы замолчали.

Попрощавшись после ужина, я медленно пошел в гостиницу. «Если бы не Джерро...» — подумал я и решительно выбросил эту мысль из головы.

Глава 7

Апрель принес весну. Весна в Нью-Йорке что-то делает с людьми! Она не такая, какой должна быть обычная весна. Нью-йоркская весна предвещает скучное жаркое лето. Дни летели монотонной чередой. Я не знал, счастлив я или нет, но чувствовал смутную неудовлетворенность. Я тосковал и стремился к чему-то, а к чему, не знал сам.

Как-то вечером Джерро пригласил меня на Юнион Сквер, где должен был выступать с речью. Я пообещал отпроситься у Гарри.

Я не видел Мэрианн с того мартовского вечера. Интересно, она тоже придет? Скорее всего я согласился пойти на митинг в надежде повидать ее. Я терпеть не мог слушать речи.

Я уговорил Гарри Кроштейна, и первого мая он отпустил меня пораньше. На площади собралась большая толпа, для ораторов соорудили высокую сборную трибуну. Повсюду продавали программки праздника. Я взял одну и увидел, что Джерро Браунинг выступает четвертым с речью «Равенство человек получает при рождении».

Я протолкался к трибуне, надеясь найти Джерро. Выступающего я не знал и поэтому совсем не слушал. Наконец увидел Джерро, который сидел на трибуне с другими ораторами в ожидании своей очереди, и помахал рукой.

Его глаза, блуждающие по толпе, остановились на мне. Он радостно улыбнулся и кивнул. Я опять помахал рукой и начал разыскивать Мэрианн, но ее нигде не было.

Неожиданно кто-то схватил меня за руку. Я оглянулся и увидел Терри.

— Привет! — улыбнулся я. — Не думал тебя здесь встретить.

— Пришла послушать Джерро, — ответила девушка. — Я со своими.

— Хорошо, — смутился я, не зная о чем говорить. — Как дела? — задал я глупый вопрос. Мы виделись в магазине каждый день, но между нами возникло чувство отчужденности, и мы почти не разговаривали.

— В порядке. Вот это толпа, да?

— Да, — согласился я, оглядываясь по сторонам. Несколько минут мы стояли молча, не зная, о чем говорить.

— Мне пора к своим, — наконец сообщила Терри.

— Да, конечно, — обрадовался я. — Пока!

Я так и не нашел Мэрианн. Джерро спустился с трибуны, подошел ко мне, и мы обменялись рукопожатием.

— Привет, дружище!

— Рад, что ты пришел, — радостно ответил Браунинг. — Я чертовски нервничал, пока не увидел тебя. Еще не приходилось выступать перед такой большой аудиторией, но как только увидел тебя, сразу стало легче. Сейчас я не сомневаюсь, что все будет в порядке. Я всегда перед выступлением люблю поболтать со знакомыми. Снимает напряжение.

— Тогда я тоже рад. — Я огляделся по сторонам и как бы невзначай спросил: — А Мэрианн не придет?

— Нет. Она не переносит больших скоплений народа.

Я скрыл разочарование. Мы поболтали еще пару минут, и он вернулся на трибуну. Я терпеливо ждал, когда наступит его очередь. До Джерро должны были выступить еще двое.

Вокруг толпились бедные люди в нарядной одежде всех национальностей, всех цветов кожи, всех вер. Бедность сближает людей и делает их похожими. По краям толпы, готовые к любым неприятностям, гарцевали полицейские на красивых коричневых лошадях с дубинками.

Я вновь взглянул на трибуну. Сейчас уже выступал второй оратор. Мне стало жарко, и я начал протискиваться за бутылкой кока-колы. Затем вернулся на свое место. Джерро сидел рядом со ступеньками. Я выпил коку и огляделся по сторонам в поисках места, куда поставить бутылку, но так и остался стоять с ней.

Неожиданно толпа хлынула к трибуне и началась драка. «Драка! Драка!» — раздалось со всех сторон. Джерро встал и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз. Я подошел ближе и увидел несколько дерущихся. Джерро начал спускаться. С другой стороны в толпу въехал коп, и люди бросились врассыпную.

События разворачивались с молниеносной быстротой. Джерро спрыгнул между двумя драчунами и попытался разнять их. В этот момент к трибуне пробился фараон. Он что-то кричал и размахивал дубинкой. Джерро подпрыгнул и постарался выхватить дубинку. Я понимал, что он просто хочет, чтобы никто не пострадал. Полицейский пришпорил лошадь и дважды ударил Джерро по голове. Браунинг начал сползать на землю, пытаясь схватиться за лошадь. Сейчас он очутился сзади лошади. Полицейский развернул лошадь к толпе, и она испуганно попятилась, наступив на Джерро, лежащего на земле.

Я тщетно пытался пробиться к нему.

— Почему его не уберут? Его же задавят! — кричал я.

Фараон не знал, что Джерро лежит под копытами его коня, и во все стороны молотил дубинкой. Я беспомощно поднял руки и неожиданно понял, что до сих пор держу бутылку. Я бросил ее, и бутылка ударила полицейского по лицу. Пару секунд он пьяно качался в седле, затем из носа и рта хлынула кровь, и он упад с лошади. Послышались свистки других фараонов, бросившихся к месту драки.

Я несколько мгновений дико оглядывался по сторонам, прежде чем понял, что надо побыстрее уносить ноги. Мой взгляд упал на Терри, которая смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами, прикрыв рот ладонью. Я развернулся и скрылся в толпе. Если меня схватят копы и выяснится, что это я бросил бутылку, не сносить мне головы.

Тяжело дыша, подбежал к входу в метро и оглянулся. Толпа еще не разбежалась. Я ничем не мог помочь Джерро, если бы стал околачиваться на месте драки, и поэтому решил вернуться в магазин.

В магазин я вошел без пяти минут три. Несколько минут ушли на то, чтобы забежать в бар и выпить сначала виски, а потом кофе. Немного успокоившись, я отправился на работу. К счастью, Гарри занимался покупателями и не стал приставать с расспросами.

Прошло два часа. Я все время ждал телефонного звонка. Не знаю, почему, но мне казалось, что Джерро должен позвонить. Около шести телефон зазвонил, и Гарри подозвал меня.

— Алло?

— Фрэнки, это Терри! — раздался в трубке взволнованный голос. — Тебе надо смываться. Фараоны...

— Подожди минуту, — прервал я ее. — Как они узнали? Ведь, кроме тебя, никто ничего не заметил.

— Тебя видела не только я, Фрэнки. Там были и другие члены клуба, и они узнали тебя. Копы принялись всех допрашивать и в любую минуту могут выяснить, кто ты. Тот фараон в больнице в критическом состоянии. Если он умрет...

Я не хотел слышать, что тогда произойдет.

— Не знаешь, что с Джерро?

— Разве ты не знаешь? — Терри разрыдалась. — Он умер. Его задавила лошадь.

У меня все поплыло перед глазами, и я с трудом взял себя в руки.

— Ты слушаешь? — дико закричала девушка.

— Да, — с трудом выдавил я.

— Поторопись, времени совсем мало.

— Хорошо, спасибо. — Я положил трубку и надолго задумался. Потом словно очнулся и подошел к Гарри. — Гарри, я увольняюсь!

Он резал сыр на машине и так удивился, что чуть не отхватил себе палец.

— Почему? Что-нибудь случилось?

— Я влип, — просто ответил я. — Ввязался в драку.

— А... — протянул Гарри Кроштейн. — Я же тебе говорил держаться подальше от этих смутьянов, а то они тебя во что-нибудь втянут!

— Теперь-то что об этом говорить! К тому же они не виноваты.

Он закончил резать сыр, завернул и дал покупателю, который стоял у прилавка и не мог слышать нас. Затем повернулся ко мне.

— Извини, Гарри, я не хочу тебя так внезапно бросать, но делать нечего. Ты был очень добр ко мне, и я тебе очень благодарен. Поблагодари от моего имени мистера Райзеса.

Он кивнул. Я повесил в подсобке на гвоздь фартук и вышел в зал.

— Спасибо за все, Гарри. — Я протянул руку.

— Мне жаль, что ты уходишь, малыш. — Он пожал руку. — Ты хороший парень, и я полюбил тебя.

— Мне тоже жаль.

— Подожди, — остановил он меня у двери. — Ты кое-что забыл. — Когда я повернулся, Кроштейн спокойно объяснил: — Жалованье.