Сталин - Борис Вадимович Соколов

завершения Великой Отечественной войны единственным потенциальным кандидатом в бонапарты оказался маршал Жуков – второй человек в армии после Сталина в годы войны. Его опала в 1946 году и назначение командовать второстепенными военными округами также носили со стороны Сталина превентивный характер. К моменту своего смещения с поста главнокомандующего сухопутными войсками у Жукова не было ни планов свершения военного переворота, ни средств для проведения столь сложной акции.

Как хорошо известно, по настоянию Сталина маршал Жуков еще в начале октября 1945 года вынужден был отказаться от поездки в США по приглашению генерала Эйзенхауэра. Иосиф Виссарионович, в отличие от западных политиков, отнюдь не хотел видеть Жукова своим преемником. Отклики зарубежной прессы, подчеркивавшие, что Жуков пользуется поддержкой армии, еще больше убедили Сталина в необходимости попридержать «маршала Победы» (а придерживать своего заместителя Верховный Главнокомандующий начал еще в последний год войны). Сталину нужна была в будущем диктатура не армии, а связанной с его собственным именем политической доктрины. Закономерным финалом стало то, что в 1946 году Жуков был смещен с поста главкома сухопутных сил и отправлен в малопочетную ссылку – командовать Одесским округом.

Весьма распространенным является мнение, что после победы в Великой Отечественной войне Сталин главную угрозу своей власти видел именно в бонапартистских амбициях победоносных советских маршалов, и прежде всего Георгия Константиновича Жукова, второго человека в Красной Армии после Сталина в годы войны, занимавшего посты заместителя Верховного Главнокомандующего и заместителя наркома обороны. С этими опасениями связывают и дело против Жукова, которое возникло в 1946 году. Сталин считал себя главным архитектором победы в Великой Отечественной войне, а Жуков исподволь пытался оспаривать у него это почетное звание.

На заседании Высшего военного совета 1 июня 1946 года основным обвинением против Георгия Константиновича стало заявление арестованного к тому времени главного маршала авиации А. А. Новикова, обвинившего Жукова в умалении роли Сталина в войне и приписывании себе всех побед Красной Армии. Но никаких политических обвинений против Жукова там не выдвигалось. Если бы такие обвинения были, то Сталин наверняка поступил бы с Жуковым так же, как с Тухачевским, – сначала арестовал, а потом представил бы его дело Высшему военному совету. А поскольку Жуков не только не был арестован, но и на Совете присутствовал, все еще занимая должность главкома сухопутных войск, не приходилось сомневаться, что пока что его не собираются брать под стражу.

Сталин, вернувшись из отпуска, решил сделать ставку на Жданова как возможного преемника. Тот был сравнительно мало известен за границей, не имел связей с западными политиками, не пользовался на Западе симпатией и вряд ли мог пойти на поводу у американцев и англичан. В 1946 году Андрей Александрович, вернувшийся из Финляндии, где он возглавлял Советскую контрольную комиссию, был назначен вторым секретарем ЦК, отвечавшим за идеологию и оргработу в партии. Прежде курировавший организационные вопросы Маленков, пострадавший из-за дела о приеме на вооружение заведомо бракованных самолетов, стал теперь отвечать за организационные вопросы в правительственных структурах.

Насчет сына Жданова Юрия у Сталина были довольно определенные планы. Он прочил его в мужья своей дочери Светлане. В мае 1947 года по настоянию отца она развелась со своим первым мужем Г. И. Морозовым. Точнее, даже процедуры развода не было. У Светланы и Григория просто отобрали паспорта (у дочери вождя его забрал брат Василий, у Морозова – в милиции). Правда, оформление нового брака Юрия и Светланы затянулось, в том числе из-за того, что молодые не слишком симпатизировали друг другу, и произошло только весной 1949 года, уже после смерти А. А. Жданова. Но осуществление этой комбинации Сталин начал еще при жизни предполагаемого преемника, рассчитывая тем самым привязать его к своей семье и исключить в будущем ревизию сталинского наследия и преследования против детей генералиссимуса.

Однако Жданов страдал быстро прогрессирующим алкоголизмом и не обладал никакими организационными талантами. Умение же писать доклады с погромными выпадами против Ахматовой и Зощенко в плане возможного будущего осуществления властных полномочий немногого стоило. Уже в 1947 году Жданов оказался тяжело болен и постепенно начал отходить от дел. Этот процесс продолжался вплоть до его смерти в августе 1948 года от просмотренного кремлевскими эскулапами инфаркта. Члены же его команды – председатель Госплана Н. А. Вознесенский, секретарь ЦК КПСС А. А. Кузнецов, глава правительства РСФСР М. И. Родионов, глава Ленинградской парторганизации П. С. Попков и другие – особым доверием Сталина не пользовались, кандидатами в преемники, разумеется, никогда не были, зато доставляли немало хлопот своими завиральными идеями насчет укрепления российского суверенитета в рамках СССР, создания российского гимна и герба и даже объявления Ленинграда столицей РСФСР.

С точки зрения Сталина, это была чрезвычайно опасная центробежная тенденция. И тут он был прав. В 1991 году решающим для полного распада СССР стало движение за российский суверенитет. Разумеется, столь опасных мечтателей нельзя было оставлять в живых в послесталинском Советском Союзе, который они рано или поздно могли развалить. Иосиф Виссарионович такого допустить не мог, вне зависимости от того, кто в действительности станет преемником. После смерти прикрывавшего их Жданова Вознесенского и его друзей изгнали с партийного Олимпа, использовав в качестве предлога несогласованное с Президиумом ЦК и Бюро Совмина проведение Всероссийской оптовой торговой ярмарки в Ленинграде и подтасовки во время выборов руководства на ленинградской партконференции. Затем их арестовали, а в 1950 году расстреляли. Всего по ленинградскому делу были подвергнуты разного рода репрессиям до 2 тыс. человек, в том числе несколько сот были расстреляны. Масштабы репрессий были уже не те, что в 1937–1938 годах. По всем политическим делам послевоенных лет были казнены лишь немногие тысячи, а не сотни тысяч человек. Сталин считал, что страха он навел уже достаточно и можно позволить себе быть гораздо более либеральным, не слишком разбрасываясь кадрами.

После смерти Жданова 2-м секретарем ЦК ВКП(б), т. е. как бы формальным будущим преемником, вновь стал Маленков. Именно в этом качестве его и воспринимали в обществе. Но Иосиф Виссарионович слишком хорошо знал Георгия Максимилиановича, чтобы понять: на роль вождя он не годится. Это Маленков в дальнейшем блестяще подтвердил, практически без серьезного сопротивления уступив власть Хрущеву.

После смерти Жданова и расправы с ленинградской группировкой Сталин оказался перед той же проблемой, что и осенью 45-го, сразу после окончания войны: предстояло искать достойного преемника. До конца эта проблема была неразрешима в принципе. Иосиф Виссарионович сам заботливо позаботился о том, чтобы рядом с ним уже к началу 30-х годов не осталось людей сколько-нибудь ярких и самостоятельных. Колосья, возвышавшиеся над полем, он беспощадно изничтожал. Для того же,