Смешанная пара - Кэтрин Беллами

– Вряд ли! Я занят на съемках телесериала «Загородный клуб». Впрочем, меня, возможно, уже отстранили от участия в нем. А вот в Уимблдон я обязательно слетаю, – ответил Эйс невозмутимым тоном, хотя на душе у него кошки скребли.

До чемпионата в Уимблдоне оставалось три месяца, и он надеялся, что к тому времени Филип Кейн поправится. Если бедняга не виноват, придется перед ним извиняться – чертовски неприятное дело! Что же касается отношений с Алекс… У нее имелись все основания возненавидеть его, но это поправимо. Не исключено, что со временем она сменит гнев на милость, осознав, что он наломал дров сгоряча, не разобравшись в ситуации. Так или иначе, но он обязательно прилетит в Англию на две недельки…

С наступлением июня профессиональные теннисисты покинули европейские корты с глиняным покрытием, на которых состязались в мае, и перебрались в Англию, на травяные площадки, где им предстояло размяться перед самым крупным и престижным чемпионатом – Уимблдонским турниром.

Мелисса впервые в жизни не испытывала радости в связи с этим знаменательным событием. И тому имелись веские причины: во-первых, она не участвовала в любимом чемпионате, а во-вторых, ее слава первой ракетки среди женщин уже увяла. Скверное настроение усугублялось и тем, что к началу соревнований она не получила компенсации за вынужденное бездействие: роды должны были начаться несколько позже. Так что матчи на кортах, где она когда-то стала чемпионкой среди женщин, Мелисса была обречена созерцать с экрана телевизора, будучи на сносях.

Последний месяц беременности она переносила с огромным трудом, постоянно ощущая дискомфорт – ей стало неудобно и сидеть, и лежать, и ходить, это претило ее живой натуре. К тому же она терзалась одним тайным недугом – боязнью последствий так называемого синдрома войны в Персидском заливе. Ник участвовал в этой боевой операции и, как и все остальные, принимал специальные медикаменты для нейтрализации отравляющих веществ, которые могли бы применить иракцы. Явных последствий он не испытывал, но Мелисса была настолько напугана сообщениями газет о рождении у ветеранов этой войны неполноценных детей, что не могла избавиться от страха. Разумеется, она не решалась высказывать свои опасения вслух, боясь накликать беду, но от этого ей не становилось легче.

Их новый дом, именуемый «Девять вязов», был полностью обставлен мебелью и подготовлен к приему хозяев. Этот элегантный особняк, построенный в стиле георгианской эпохи, полюбился и Нику, и Мелиссе не только сам по себе, но и тем, что был окружен чудесными лужайками и цветниками и находился на краю селения, расположенного всего в пяти милях от Беллвуда. Да и до Лондона оттуда было удобно добираться.

Конечно, новый дом уступал размерами и внушительностью Беллвуду, но обещал стать уютным гнездышком, поэтому им и не терпелось переселиться в него. До рождения ребенка они решили пожить в лондонской квартире в Челси – отчасти потому, что рядом с ней имелась больница, но в основном из-за желания въехать в новый дом всей семьей.

Как будто сговорившись со всеми прочими напастями, терзавшими Мелиссу, на юг Англии обрушилась редкая жара. Открытие чемпионата она смотрела по телевизору. Пусть эти тощие стервы – ее бывшие соперницы – суетятся там без нее, изнемогая от пекла!

Ник отправился в свою контору, Роза – за покупками по магазинам, выполняя поручения беременной дочери, поэтому внезапное появление Алекс внесло в одинокое времяпрепровождение Мелиссы приятное разнообразие. Филип Кейн выписался из больницы и теперь находился дома, под наблюдением сиделки. Ежедневно к нему наведывался опытный врач-физиотерапевт, но больной капризничал и нервничал, как и предчувствовала Алекс.

– Жаль, что Розы нет дома, – сказала она, усевшись напротив Мелиссы в гостиной с бокалом прохладительного напитка в руке. В комнате было свежо и приятно, несмотря на жару на улице: работал кондиционер. Мелисса заверила гостью, что мать скоро вернется из города.

– Что-нибудь случилось? – спросила на всякий случай она.

– Нет, просто я хотела узнать у нее, собирается ли она проведать сегодня папу, – пожала плечами Алекс.

– Разве она не делает этого ежедневно? – спросила Мелисса, чувствуя, что не это истинная причина появления Алекс: та держалась напряженно и нервно.

– Да, разумеется! Но, возможно, она поедет посидеть с Китти, если Джек и Лайза уйдут на стадион, – ответила Алекс.

Она опасалась, что Роза вообще перестанет приходить к ним с отцом: было похоже, что ею движут сочувствие и долг, а не любовь.

В минувшие месяцы Алекс отчаянно цеплялась за семейство Фаррелл, с усмешкой вспоминая порой свое отношение к этим людям на Рождество, когда Филип и Роза объявили о своей помолвке. Эйс был прав, она должна была бы радоваться тому, что ее приняли в эту семью. И конечно же, Эйс являлся связующим звеном между ними…

Он не выходил у нее из головы; как ни старалась она забыть его, стоило только ей взглянуть на отца в кресле-каталке, как ее охватывала слепая ненависть. Ведь именно из-за выходки американца отца разбил паралич! Но порой Алекс страстно хотелось ощутить нежное прикосновение пальцев Эйса. Он являлся ей во снах, всегда наполненных эротикой, отчего по утрам она просыпалась разбитой и неудовлетворенной…

Вскоре после его отъезда из Лондона Алекс стала встречаться, с благоволения Филипа, с Грэмом Питерсом. Филип видел в нем своего преемника и был бы счастлив, если бы молодой человек стал и его зятем.

Алекс была с ним знакома многие годы и теперь, после обретения, с помощью Эйса, уверенности в себе, умышленно пошла к Грэму домой после одной веселой вечеринки. Увы, едва лишь он позволил себе нечто большее, чем поцелуй, как в сердце Алекс возродились ужас и отвращение. Сославшись на усталость и недомогание, она уехала домой.

На вторую попытку у нее уже не хватило духа. И хотя Грэм по-прежнему частенько бывал у них в доме и несколько раз приглашал Алекс поужинать, она все сильнее утверждалась в мысли, что Эйс Делани единственный мужчина, способный удовлетворить ее в постели. Этот подонок не вылечил ее до конца, а лишь оживил в ней страсть, но только в отношении него – и никого более. Каков мерзавец!

Зазвонил телефон, и Мелисса взяла трубку.

– Алло! Привет, Кэти! Какие новости?

Алекс подошла к окну, не желая мешать разговору старых подруг, и погрузилась в воспоминания. Со времени приступа, поразившего ее отца, и внезапного болезненного прозрения ее самой, произошло множество событий. Она прошла курс лечения у специалиста и не страдала более от неприятных мыслей о прошлом. Верная слову, которое она дала себе в трудный момент, Алекс пожертвовала значительные суммы денег на благотворительные цели и даже стала опекуном десятка сирот из стран третьего мира – оплачивала их образование и лечение. У нее хранилось в отдельном ларце множество фотографий улыбающихся детей с разным цветом кожи, над которыми она взяла шефство при посредничестве специальных фондов. Ребятишки в письмах рассказывали ей о своих успехах, присылали рисунки.