Раскраска памяти. Часть 1. (СИ) - Василиса Егорова

Резко развернулся и пошел дальше по залам. Все вынужденно поплелись следом.

— «Если кто-то не ответит, будет отрабатывать занятие» — передразнила я его, — Еще и не двусмысленно намекнул, кто это будет. Ну что мы ему сделали? — мое возмущение было накипевшим и в чем-то детским. Нет, ну правда!

— Не мы, Бель — ты. Может ты ему понравилась? — придерживая нам дверь, предположил Сиан.

— Нет, дорогой мой, так она ему может понравиться, только если он некромант или мазохист. Ну, или извращенец-каннибал. — парировала Фиска.

— Почему каннибал? — удивился друг.

— То есть, почему извращенец вопроса не возникает? — Фисцилия не обращая внимания на окружающее убранство музея, лавировала между адептами, то и дело останавливающихся возле какой-нибудь витрины.

— Знаешь, Фис, — ответила я, — кем бы он ни был, но в покое меня не оставит. Обязательно доведет меня до дерганья глаза, а если этого будет мало, то заставит носить меня платья с кринолином и двумя нижними юбками, включая рубашку и подъюбники.

Мы синхронно скривились. Да, это выдержать невозможно. Мало того что пройти свободно ты можешь только в бальные двери, но все равно вынуждена терпеть косточки корсета, железную конструкцию кринолина и примерно двадцать килограмм этой конструкции. Всевышний, спасибо, что приняли закон об отмене этих пыточных нарядов. Да, именно закон, ведь женщины не один год настаивали на праве не носить в высшем свете этот глубоко исторический комплект.

— Все настолько плохо? — придерживая очередные двери, уточнил сосед.

— А ты представь! — всполошилась подруга.

— Не хочу даже представлять, поверю вам на слово.

— Вот и молодец. Ребят, я даже не знаю как себя вести с ним. Если отвечать на все его вопросы, то он никогда с меня не слезет. А если не отвечать, то и подавно в покое не оставит, пока не буду по площадке ползти и умолять про отдых.

— Ну да, он это может. Только наверное, пока не ответишь на все его вопросы. — согласился Сиан.

— Причем на всех известных языках миров. — закончила Осинская.

Насколько бы печально это не звучало, но мое воображение уже рисовало эти картины и отнюдь не в черно-белых тонах. Настроение улучшилось, или просто успокоилась, но теперь могла хотя бы спокойно думать про магистра. Точнее, про его неизбежное присутствие в моей жизни адепта. А может все намного интереснее? Я поспешила поделиться этой мыслью с друзьями.

— Ребят, а что если Аландор выполняет задание комиссара? Я где-то читала, что при повторении стресса, пациент может вспоминать, тем самым восстанавливая память. По-моему именно мой случай.

— В таком случае, Хайрен еще больший мазохист, чем магистр Аландор. Это же тебя постоянно держать в напряжении. Да и я думал, что ты ему понравилась. — на наши девичьи ухмылки Сиан поспешил объясниться, — Ну я в том смысле, что ты никак не угрожаешь короне, не подозреваешься в заговоре и вообще ты безобидная красивая девушка.

— А кто меня знает, Сиан. Может, меня из дома выдернули как раз с этой целью?

Но вопрос остался без ответа, ведь мы пришли в конечную точку нашей экскурсии. Причем не заметили, как обогнали всю нашу группу(мы не тормозили в соседних залах на предмет рассмотрения того, что там представлено) и теперь стояли напротив нашего магистра в окружении экспонатов и витрин с оружием и доспехами.

— Святая Амиона… — выдохнула я, когда присмотрелась к окружающим предметам.

— Что прости? — переспросил сосед, так как стоял ближе всего и услышал мой шепот.

Но вопрос остался без ответа — я уже почти бежала к боковым витринам, и практически влипая в прозрачную преграду. В этом зале были собраны все виды оружия, которые удалось найти на поле битвы. Я про них только читала! Сейчас перед моим носом лежали обгорелые мечи и остатки рукоятей. Взгляд перемещался вдоль ограждения: человеческие, гномьи, эльфийские мечи. Следующий стеллаж был весь заставлен арбалетами гномов и дроу. Дальнострельные, ближнего боя, двухзарядное…на каких-то даже остались тетива и отводной механизм! Болты, стрелы, ядовитые капсулы…А-а-а-а, даже отводной магический болт откопали! Под пальцами почувствовала стык стекол, что немного отвлекло меня от разглядывания предметов на красном бархате, но не более того. Дальше в стеллажах лежали луки и кинжалы, ножи, засапожные перья, стилеты, обрывки ремней и ножен, даже пуговицы! Столько, казалось бы, незначительных мелочей, но именно благодаря им создаются эмоции войны. Каждый воин был на счету как единица одного войска. Каждый найденный кусочек формы или оружия говорит про спасенную жизнь или про последнюю надежду на второй вздох, которого уже не должно было произойти. И вот сейчас, после того, как с этих дней прошло триста пятьдесят лет, творцы истории нашли свой покой на красном бархате за стеклом.

За своими размышлениями я не заметила преграды и благополучно в нее врезалась. Первой мыслью было то, что это музей, а я по своей неосторожности сейчас зацепила ценный экспонат, который упадет и вряд ли останется цел. Реакция оказалась хорошей, а потому я двумя руками поймала…магистра Аландора. Секунды мне хватило на осознание того, что за столь короткое время успела оббежать по периметру весь зал, а теперь стояла возле нашей группы, вцепившись в магистра. Вот везет как мышке возле гадюки! Под холодный пристальный взгляд карих глаз, я спешно убрала руки от его плеча, в которое вцепилась и неосознанно расправила ткань рубашки, которую не специально помяла. Наспех сделала книксен, и было направилась к своим друзьям, как меня резко дернули и поставили перед собой лицом к группе, при этом положив руки мне на плечи.

— Итак, на чем мы остановились. Райнари, не затруднит ли вас напомнить, о чем я рассказывал адептам?

— Нет….

— Что, Райнари? Я не слышу. — судя по звукам за моей спиной магистр немного наклонился.

— Я не знаю, о чем вы рассказывали адептам.

— Да? Странно, Райнари, очень странно. Обычно, — Аландор медленно начал разворачивать меня лицом к себе, — когда адепт чего-то не знает, он, как правило, присутствует на занятии и внимательно слушает. Или я ошибаюсь?

Встретиться взглядом было не самое страшное, не по себе стало, когда он пристально начал смотреть мне в душу. Еще и эта иронично заломленная бровь! Да что ж я ему сделала-то?!

— Нет. — немного резче прозвучал ответ, чем хотелось, но внешне я осталась спокойна. — Вы не ошиблись. Я извиняюсь за свою несдержанность. Что-нибудь еще?

— Райнари, откуда столько злости на обычного преподавателя? Разве я в чем-то не прав? — И обратно разворачивая меня к группе все также держа за плечи, продолжил, — Я в начале занятия сказал, что у нас открытая лекция в музее, но это не отменяет дисциплины. Это касается всех.