Другая Я - Марика Крамор

ему легко чмокнуть меня в губы, и, наконец-то, мы вместе устало откидываемся на простыни.

– Ты где этому научилась? – слышу мурлыкающий голос возле своего уха и, конечно, понимаю, что мужчина имеет в виду.

Ну надо же… Шахов в моей постели. Потрясённый, довольный, удовлетворённый…

Я лениво улыбаюсь ему в ответ, даже и не собираясь додумывать по поводу нашей близости то, чего нет и никогда не будет. Отвечаю уверенно, намеренно обрывая его желание интересоваться этой темой и дальше:

– Тебе лучше не знать, Костя, – разумеется, я практиковалась на Игоре. Долго и упорно. Мне в один момент захотелось научиться вытворять всякие похожие штучки в постели, чтобы занять там моё место другой женщине было сложнее. Однако… с Игорем и это не помогло.

– Да уж. Я хотел сам тебя замучить, а получилось наоборот.

– Не расстраивайся. Какие твои годы… – ехидно замечаю я и лукаво продолжаю, – замучаешь кого-нибудь другого.

Умиротворённо утыкаюсь носом в его крепкую шею. Хочу ещё и ещё выдыхать запах мужской кожи. Меня укрывает атмосфера защищённости рядом с ним. Да, странно, но с ним рядом я теперь чувствую себя спокойно и размеренно.

Глава 35

– Сейчас выгонишь или позволишь побыть с тобой до утра? – довольный, мурлыкающий мужской голос заставляет меня устало улыбаться. Я не строю лишних иллюзий. Я вполне отдаю себе отчёт, что это был просто секс. Да, такой, что аж искры из глаз и неудержимые стоны на всю квартиру. Но он, собственно, по-настоящему ничего не значит для нас обоих.

– Отдышусь немного и обязательно выгоню. Не волнуйся. Я не ночую с посторонними мужчинами.

Его рука сладко и медленно поглаживает мою кожу.

Моя нога лежит на его колене, голова покоится на мужском плече, а пальцы смело рисуют круги на его мирно вздымающейся груди. Как когда-то раньше. На душе светло и тепло, словно недопонимания, обиды и горечи растворились на некоторое время, не грозя обрушиться на нас с новой силой после его скорого отъезда.

Всё произошло по моему полному согласию. По моему собственному желанию. Я просто позволила себе маленькую слабость. Но больше этому повторяться не стоит.

– Я первое время, как одержимый, скучал по твоему колечку, – он дотрагивается губами моего виска и чуть задерживается в ласковом прикосновении. – Жаль, что его больше нет.

– Почему же? Есть, конечно. Оно лежит в шкатулке. Просто теперь подобная вещь мне не по статусу. Но если оно тебе так нравится… – я допускаю короткую заминку, особенно остро осознавая, что этот мужчина, разумеется, не одинок. Даже странно, что же он вновь нашёл для себя такого уж притягательного в моей спальне? – У тебя же сейчас наверняка есть кто-нибудь? Могу подарить это украшение, – с ним так уютно, что я снова позволяю себе уткнуться носом в его шею, наплевав на то, что этому мужчине в моей постели и (уж точно!) в моих мыслях не место. – А ты уговоришь им воспользоваться ту, что сейчас рядом.

Мужчина хитро прищуривается, а его руки уже скользят по моей талии.

– Неси, конечно. Если сама же и позволишь себя уговорить, то я, так уж и быть, приму такой бесценный подарок, – веселье в его голосе оказывается заразным. Между нами словно и нет тех пяти лет моей боли и ощущения предательства от любимого человека. Даже странно. Как легко сердце стремиться забыть былое. Жаль только, разум работает совсем иначе.

– Ты неисправим, Шахов.

– Горбатого могила исправит.

Я растягиваю губы в ответной улыбке, наблюдая, как мужчина кладёт кисти рук себе на затылок, откидывает на них голову, опираясь о спинку кровати, и прикрывает глаза.

Его дыхание ровное, он выглядит полностью расслабленным.

И тут звучит вопрос, который высасывает из моих лёгких весь воздух.

– Мия, ты долго ещё была с Бергманом?

Один вопрос. Несчастная секунда. А воспоминания уже едкой кислотой пожирают изнутри. Снова…

– Костя, у тебя действительно с головой проблемы, да? Я с ним никогда не была.

– Ну да, конечно…

Короткое, язвительное мужское замечание ощутимо колеблет моё душевное равновесие. В любое другое время я бы намеренно промолчала и не стала заводить всю эту шарманку. Но именно сейчас я слишком уж эмоционально открыта. Поэтому смело начинаю возмущаться.

– Между прочим, если я тогда тебе просто надоела, можно было мне об этом сказать. Без дальнейшего унижения, – обида и старые потрясения вновь яростно переполняют душу. И, хоть и не вижу смысла молчать, но я не позволю своим давнишним эмоциям полноценно вылиться наружу. Это уже ни к чему. – Я ещё могу понять, что ты не захотел разгребать последствия, но тот факт, что ты так безропотно вообще смог меня ему отдать, не приму никогда. Ты ведь намеренно, собственными руками сжёг всё, что во мне было, – и, заранее отмахиваясь от любого его ответа, вновь стараясь закрыть душу от посторонних вмешательств, равнодушно подвожу краткий итог. – Сволочь ты, Шахов.

Его глаза в мгновение распахиваются. Он, глядя в потолок, моргает раз. Потом другой. Третий. Приподнимает голову, отнимает руки от затылка, медленно усаживается, облокачиваясь о мягкую спинку кровати плечом. И буравит меня тяжёлым взглядом.

– Отдал? Я?

– Ну не сама же я к нему поехала. Я что, по-твоему, сумасшедшая? Ты хоть на секунду вообще можешь представить, каково это? Терпеть липкие прикосновения такого, как он? Да я до сих пор помню противные, настойчивые руки и толстые пальцы под юбкой. Он так же, как и ты недавно в офисе, схватил меня за горло и прижал к стене. А потом развернул к ней лицом, не прекращая шарить по моему телу, до боли сжимая пальцы на моей коже и надёжно удерживая за руки. Как ты считаешь, Костя… Это унижение того стоило? Я пять лет не могу отскрести от себя эти воспоминания и воображаемые синяки от его пальцев. Не понимаю, какой свиньёй надо быть, чтобы лично прислать за мной машину и отправить в его дом.

Я приподнимаюсь, с тяжёлым сердцем осознавая, что всё волшебство этой ночи бесследно рассеялось, а мне вдруг захотелось перестирать простыни, на которых