Раз в год в Скиролавках - Збигнев Ненацки

Большая обида на доктора была в сердце начальника Гвязды. Недавно в кармане плаща своей жены Ядвиги он нашел несколько автобусных билетов до Барт и даже счет за ночлег в городском отелике. Это означало, что доктор Неглович окончательно бросил Ядвигу Гвязду или она бросила доктора и ездила на свидания уже с кем-то другим и в другое место. А из-за этого она стала еще более заносчивой, дала начальнику по лицу в ресторане в Трумейках. Начала его бить, значит, не только при детях, но и при чужих людях, что могло поколебать авторитет гминной власти. Винил в этом начальник доктора, потому что если бы тот не бросил его жену Ядвигу, то, может быть, она ограничилась бы только скандалами дома.

Удивительно, но доктора Негловича мало волновало, кто будет солтысом в Скиролавках, он не имел ни малейшего намерения ни возражать против Вонтруха, ни защищать его. На сельское же собрание он пошел только потому, что это сделал писатель Любиньски. А тот поступил таким образом, чтобы доказать: что бы кто ни говорил, а он всегда заботится о благе общества и не намерен отказываться от роли народного лидера. Писатель Любиньски, когда осел в Скиролавках, мечтал о том, чтобы по примеру старых писателей стать совестью народа, его учителем и духовным предводителем. Так, например, заметив, что на автобусной остановке в Скиролавках нет ни крыши, ни стен и люди, ожидающие автобус, обречены на ощутимые удары переменчивой ауры, он высказал возвышенную идею борьбы за будку на остановке. С тех пор на каждом собрании и при каждом удобном случае он эту проблему публично поднимал. Однако спустя какое-то время он заметил, что одинок в этой борьбе, более того, у людей простых, ради которых, собственно, он и вступил в эту борьбу, она вызывала иронические замечания, смешки, и кто-то даже насрал перед его калиткой. Таким способом ему дали понять: писательское — писателю, а что сельское — то должно быть отдано крестьянам и дровосекам. Удивила писателя Любиньского такая постановка вопроса, а еще большее удивление его охватило, когда он убедился, что среди людей в Скиролавках пользуется большим уважением лесничий Турлей, который ничего, кроме леса, не видит, и художник Порваш, который только что голый зад на всю деревню не выставляет, нежели он, который подал благородную идею борьбы за автобусную остановку. Что до доктора Негловича, то и он делал вид, что его мало касаются сельские проблемы, а на предложение присоединиться к борьбе за будку он только пожал плечами и сказал, что он на остановке не мокнет, потому что ездит собственной автомашиной, но зато его волнуют дыры в асфальте, которые должны быть залатаны, потому что из-за них могут поломаться рессоры его старого «газика». Странная вещь, но этими словами он не только не отвратил от себя людей в деревне, но и еще большее уважение снискал, потому что все видели эти дыры в асфальте, и каждому было ясно, что у доктора может лопнуть рессора, а это и дорого обойдется, и совсем ни к чему. Дыры в асфальте скоро залатали, а будка на остановке так и не была построена. Тогда писатель Любиньски опомнился и уразумел, что он, так же как доктор, не пользуется остановкой, а ездит на своей дешевой машине. В такой ситуации его идея о будке, которой он бы сам никогда не пользовался, показалась простому народу несколько подозрительной. На примере этой будки писатель Любиньски понял трагедию многих интеллигентов, которые вступали в борьбу ради людей и во имя людей. Дошло до писателя и то, что намного легче считать себя совестью всего народа, чем стать совестью одной маленькой деревни. А на собрание по выборам солтыса Любиньски пошел, чтобы показаться людям, которые его недооценили, и решил ни возражать против Вонтруха, ни защищать его перед начальником Гвяздой. Что же до Турлея и Порваша, то, ясное дело, ни один из них на собрание прибыть не намеревался, потому что первый замечал не людей, а только лес преогромный, второй же — тростники, у озера.

Собрались люди в большом зале пожарной части, сели на узкие и длинные лавки, доктор и писатель — в первом ряду. А за столом президиума заняли места начальник Гвязда, инструктор сельскохозяйственного отдела Ружичка и, само собой, Йонаш Вонтрух, который был солтысом, пока нового солтыса не избрали. По маленькой бумажке Йонаш Вонтрух сначала прочитал о том, что достигнуто в Скиролавках, пока он был солтысом. Бумажка была маленькая, отчетный доклад короткий, потому что на самом деле в Скиролавках не достигнуто было ничего. И именно об этом напомнил людям начальник Гвязда, критикуя солтыса Йонаша Вонтруха. Упомянул он, что в других деревнях достижения бывают ощутимыми, на общественных началах люди строят дома культуры и читальни, дороги ремонтируют, с утра до вечера работают на благо деревни, потому что имеют хороших солтысов, которые способны организовать людей. Йонаш Вонтрух не отвечает таким требованиям, и поэтому надо выбрать другого солтыса.

Внимательно слушал эти слова Йонаш Вонтрух и головой кивал — мол, согласен со всем, что говорит начальник Гвязда. Когда-то в гостиной у Вонтруха висели два его портрета в мундирах двух разных армий. В одну его мобилизовали, в другую он вступил сам, когда попал в плен. Эта вторая оказалась победительницей, о ней Вонтрух говорил «наша армия», но если говорить правду, то в любой армии он чувствовал себя чужим и в мундирах плохо выглядел на портретах. Он участвовал в бесчисленном множестве сражений, получил больше боевых наград, чем хорунжий Неглович, но, когда наконец попал в родные Скиролавки, он застал свой дом без окон и дверей, без нажитого добра, а также без единой живой души. Что стало с его родителями, с тремя сестрами и двумя братьями — никто ему этого сказать не смог. Погибли ли они от пуль той армии, в которую он был мобилизован, или той, в которую он вступил позже — кто знает? Поэтому со временем понял Йонаш Вонтрух, что обычный человек не решает, кто он или кем будет, а решает все красный карандаш того или иного великого человека, который этим карандашом чертит линии на картах. Но еще прежде, чем понять эту правду, Йонаш Вонтрух побывал у хорунжего Негловича в его доме на полуострове. Тот дал ему четыре оконных стекла и помог составить прошение насчет коровы и лошади. На этой лошади Йонаш Вонтрух заработал на овец и свиней, и хозяйство, которое осталось ему от отца, он привел к расцвету. Женился, имел дочь по имени Мария — ту Марию, которая потом умерла от болей в животе. Много лет тяжко работал Вонтрух, стал одним из богатейших людей в Скиролавках, но радость от плодов труда не развеяла в его голове разных вопросов и неспокойных мыслей. Прочитав одну святую книгу, отнес Вонтрух на чердак свои портреты, выбросил в болото боевые награды. Дознался Вонтрух, что миром правит Сатана. Это он уговорил первых родителей человека, чтобы они не послушались Бога и познали добро и зло. С тех пор подчинил себе Сатана человеческие существа, и, как говорит святой Иоанн в главе шестнадцатой, стих одиннадцатый, стал властителем этого мира. Это из-за него появились несогласие, пороки и смерть. Он правит с помощью лжи, силы и самовлюбленности. Бог может одним движением своих кустистых бровей уничтожить Сатану и его власть над землей, но он хочет, чтобы его любили за его божественную сущность, а не из страха перед ним. А значит, человек подвергается великому испытанию, которое когда-нибудь закончится, потому что, как можно прочитать в книге Даниила, конец наступит в назначенный срок. Вот тогда-то Бог примет к себе всех тех, кто полюбил его из-за его Божьего величия, и это будет не какая-то огромная толпа людей, а только «маленькая стайка». И Йонаш Вонтрух старался полюбить Бога из-за самого его благолепия. Он брезговал обманом, силой и оружием, потому что все это происходило из власти Сатаны. Он кивал головой, вторя обвинительным словам начальника Гвязды, потому что находил в этом подтверждение проповеди из Апокалипсиса, что «преследуемы будут люди, имеющие Бога».

После начальника взял слово инструктор сельскохозяйственного отдела Ружичка и объявил собравшимся, что в гминное управление предложено много кандидатур на должность нового солтыса в Скиролавках, но выбрано две, наиболее подходящие, то есть Кондека и Миллеровой. «Женщина тоже может быть солтысом, а бывают деревни, где женщина-солтыс работает лучше, чем мужчина», — объяснял инструктор Ружичка.

После этих слов встала с лавки жена Кондека и начала громко кричать на инструктора, что он хочет ее мужа заманить в ловушку. Она, жена Кондека, не согласна, чтобы ее муж стал солтысом. Потому что к солтысу приходят платить налоги, никто ног не вытирает, а все в грязных сапогах в избу прутся. Она не собирается подтирать за чужими людьми. Тогда кандидатуру Кондека вычеркнули.

Что до Миллеровой, всем эта кандидатура очень понравилась, не потому, что кто-то принял ее всерьез, наоборот, сразу в зале стало весело. Никто не объяснил начальнику, что у Миллеровой, сколько раз к ней ни приди, всегда несколько детей сидело на горшках, и вонь от этого была ужасная. С Миллеровой жили две ее дочери, обремененные мелюзгой. Кто-то наконец крикнул, что начальник должен обеспечить людей противогазами, если он хочет сделать солтысом Миллерову, и еще веселей стало в зале. Понял начальник Гвязда, что это, по-видимому, не наилучшая кандидатура, раз такое веселье началось в зале, и снова взял слово. Сказал, что уровень жизни всего народа неуклонно растет и одновременно растут требования к представителям власти, и, например, он, начальник Гвязда, только что заочно окончил Сельскохозяйственную академию. Само собой, также и солтыс должен сейчас обладать большим «параметром».