Последний легион - Валерио Манфреди

Но при чем тут это странное число? Ромул вспомнил об акростихах и буквенных загадках, о которых так часто рассказывал ему наставник, когда они сидели у залива; Амброзии делал это для того, чтобы пробудить и заставить работать скучающий ум мальчика. Ромул начал читать буквы задом наперед, через одну… он был уверен, что тут должен таиться какой-то фокус, некий ключ, благодаря которому можно будет понять странное выражение.

Сверху не доносилось никаких звуков, кроме монотонного чириканья воробьев. И в этой странной, пустой атмосфере ум мальчика стремительно перебирал десятки вариантов сложения одних и тех же букв — в поисках единственно правильного. Потом вдруг Ромул сообразил, что кто-нибудь может заметить его отсутствие и поднять тревогу. Тогда и Амброзин окажется в опасности. И вспыхнувшее в его душе беспокойство подстегнуло ум, и буквы затанцевали перед ним, как бабочки в потоке теплого воздуха, и сами собой выстроились в серии чисел, добавившихся к пятнадцати… Сумма, состоящая из V, V и V, то есть из трех пятерок: позолоченные бронзовые буквы V в словах CAIVS IVLIVS. И добавленная позже надпись не зря сделала косым шрифтом — маленькая «г» не равнозначна заглавной V. Это и должно быть ключом к загадке! Ромул дрожащей рукой нажал по очереди на три большие буквы V; они утонули в мраморной плите, но больше ничего не произошло. Мальчик разочарованно вздохнул и уже хотел было повернуться и уйти, но тут его осенила новая идея: ведь тут было сказано «quindecim», что значило «три умножить на пять», а не три пятерки в ряд. И он нажал все три заглавные V в словах CAIVS IVLIVS одновременно.

Все три буквы погрузились в плиту — и в то же мгновение Ромул услышал резкий металлический щелчок, потом звук падающего противовеса и скрип ворота… и огромная плита отодвинулась, открыв проход, из которого потянуло сквозняком.

Ромул вцепился в мрамор и с силой толкнул плиту, поворачивая ее еще немного на петлях, а потом подложил под нее камень, чтобы дверь не закрылась за его спиной. И, сделав глубокий вздох, шагнул через порог.

Как только глаза мальчика освоились с тусклым освещением, он охнул, решив, что видит подлинное чудо: перед ним стояла величественная статуя, изваянная из мрамора разных оттенков, имитирующих естественные тона. И при этом Ромул увидел настоящее металлическое оружие изумительной работы.

Ромул медленно обвел статую взглядом, изучая каждую подробность, от сандалий, ремешки которых оплетали мускулистые икры, — до известной ему по преданиям кирасы, украшенной изображениями горгон и морских чудовищ с чешуйчатыми хвостами. Суровое лицо, орлиный нос, глаза, горящие величавой гордостью dictatorperpetuus, пожизненного диктатора и судьи нравственности. Сам Юлий Цезарь! Странный свет скользил по поверхности скульптуры, как отражение невидимых волн, и Ромул не сразу понял, что подвижный голубоватый свет проникает снизу, из колодца, который он поначалу принял за нечто вроде алтаря. Ромул нагнулся над краем колодца; но он только и увидел, что голубой свет. Он бросил туда камешек — и лишь через несколько долгих секунд до него донесся всплеск воды. Похоже, глубина этого провала была просто чудовищной!

Ромул выпрямился и обошел вокруг статуи, рассматривая ее еще более внимательно. Он никогда не видел подобного реализма, хоть в мраморных скульптурах, хоть в бронзе. Пояс, на котором висел вложенный в ножны меч, выглядел вообще настоящим. Ромул вскарабкался на один из капителей и протянул дрожащую руку к рукоятке меча, стараясь не попадаться под испепеляющий взгляд диктатора. И потянул… Меч послушно последовал за его пальцами и выскользнул из ножен. Ромул никогда прежде не видел ничего подобного! Лезвие меча было острым как бритва, блестящим, как стекло, и темным, как ночь. На мече виднелись какие-то буквы, но мальчик не мог их разобрать. Он обхватил рукоятку обеими ладонями, поднес меч поближе к лицу — но руки у него так дрожали, что меч прыгал перед глазами, как лист на ветру. Меч, разивший галлов и германцев, египтян и сирийцев, нумидийцев и иберийцев. Меч Юлия Цезаря!

Сердце Ромула отчаянно колотилось, и он снова подумал об Амброзине, который наверняка ужасно тревожился и повсюду искал своего воспитанника Вульфила разъярится, конечно… Ромул хотел было вернуть меч на место, однако некая сила остановила его, и он не смог ей сопротивляться. Он не мог и не хотел расстаться с мечом.

Ромул снял плащ и завернул в него меч, а потом быстро вернулся к каменной плите-двери и закрыл ее, убрав камень. Когда противовес возвращал мраморную плиту на место, Ромул бросил последний взгляд на сурового диктатора и прошептал:

—Я только немножко подержу его у себя. Не тревожься. Я его верну…

Ромулу не сразу удалось вскарабкаться по осыпи к дождевому стоку, но он справился с этим, поднялся к дыре и, приподняв решетку, осторожно огляделся. Выждав немного и убедившись, что его никто не видит, Ромул выбрался из дыры, скользнул за живую изгородь, а потом поспешил к своей комнате под прикрытием двух рядов одежды, развешанной после стирки на веревках. Сверток он спрятал под кровать. Снаружи, во дворе и саду виллы, уже нарастали тревожные крики стражей, ищущих мальчика. Ромул быстро спустился на первый этаж и быстро пробежал по конюшне, попутно обсыпавшись соломой и мякиной. Потом вышел наружу. Один из варваров тут же заметил мальчика и заорал во все горло:

— Вот он, тут! Я его нашел!

Варвар грубо схватил Ромула за руку и поволок к вахте. Ромул уже издали услышал доносившиеся из домика стражей стоны, и сердце его упало; Амброзин платил дорогой ценой за временное отсутствие своего ученика!

— Отпустите его! — закричал Ромул, отталкивая державшего его варвара и врываясь в помещение стражей. — Отпустите его немедленно, выродки!

Амброзин был привязан к стулу с высокой спинкой, руки старику скрутили позади. Из носа и изо рта наставника текла кровь, одна щека сильно распухла. Ромул бросился к нему и крепко обнял:

— Прости меня, прости меня, Амброзии! — выдохнул он. — Я не хотел…

— Это ерунда, мой мальчик, чистая ерунда! — ответил старый наставник. — Самое главное — что ты снова тут. Я беспокоился за тебя.

Вульфила схватил Ромула за плечи и рывком отбросил от Амброзина; мальчик растянулся на полу.

— Где ты был? — прорычал варвар.

— В конюшне… я там уснул в соломе, — ответил Ромул, поднимаясь на ноги и храбро глядя на огромного варвара.

— Лжешь! — заорал Вульфила, отвешивая юному императору такую оплеуху, что тот отлетел к стене и ударился об нее. — Мы искали тебя везде!

Ромул вытер кровь, начавшую капать из его носа, и снова шагнул к своему наставнику с храбростью и решительность, в которые Амброзин почти не в силах был поверить.