Точка Бифуркации #9 - Дейлор Смит

— Антихрист тебе батюшка, чёрт проклятый! А ну сгинь, кому говорю! — голос старика стал ещё громче, но он сделал осторожный шаг назад, не сводя взгляда с гостя.

— В общем, князь Черногвардейцев в Темногорск вернулся. Фанатиков выгнал, — небрежно выдал новость демон, оглядывая мужчину холодным и злобным взглядом.

— Как вернулся⁈ Врёшь, падла лукавая⁈ — голос мужчины сорвался, а лицо исказилось то ли от удивления, то ли от гнева. Он медленно опустил топор, но глаза его горели напряжением.

— Жопой об косяк. Святош из церкви выгнали, говорю, — уже не скрывая раздражения, буркнул демон, скрестив руки на груди. — Коли Богу своему служить хочешь — иди забирай.

Дым снова закружился вокруг фигуры, постепенно поглощая её, пока не осталась лишь тонкая полоска чёрного дыма, которая тут же рассеялась в прохладном воздухе.

Старик стоял неподвижно, прижимая топор к себе, словно это была единственная защита от увиденного. Он глянул в сторону дороги и невольно крепко задумался, вспоминая дни былой молодости, одновременно с этим привычно перекрещиваясь.

Глава 16

В кабинете княжны Пожарской царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь негромким тиканьем массивных часов на стене. Просторное помещение, отделанное в строгом стиле позднего классицизма, казалось, будто бы утопало в своей монументальной роскоши. Тёмные дубовые панели обшивали стены, создавая атмосферу основательности и непоколебимости. Высокие окна, затянутые плотными бордовыми шторами, пропускали лишь тусклый свет осеннего дня, из-за чего в комнате царил полумрак. Единственным источником света была старинная настольная лампа с абажуром из золотой ткани, освещающая рабочее пространство стола перед княжной.

Новый кабинет Пожарской находился на пятом этаже той же высотки — с недавних пор женщина пересмотрела свои взгляды на роскошные виды из окна в пользу более безопасных вариантов. Всё-таки выжить после падения с малой высоты одарённому было значительно проще, нежели чем после полёта с самого верха небоскрёба.

Инна Геннадьевна сидела за этим самым столом, утомлённо облокотившись на его край. Под ногтями — вытянутыми, аккуратно подпиленными и покрытыми красным лаком — светлел белоснежный лист документа, который она лениво перелистывала, даже не пытаясь вникнуть в суть. Её пронзительные светлые глаза, обычно излучающие холодную уверенность, сейчас были тусклыми. Слабая тень под веками и напряжённые линии на лбу выдавали накопившуюся усталость. Идеально гладкая причёска подчёркивала её стремление к самоконтролю, а осунувшиеся черты и строгий тёмный костюм усиливали впечатление неприступности, за которой, впрочем, скрывалась загнанная в угол женщина.

Княгиня с трудом подавила зевок, привычным движением поправляя кольцо с крупным изумрудом. Внезапный стук в дверь и последовавшее за ним резкое её открытие заставили Инну напрячься. На пороге кабинета стоял её помощник — молодой человек в безупречно выглаженном костюме. Лицо его, обычно невозмутимое, выражало тревогу.

— Ваша Светлость! Простите, вы позволите? Там по новостям…

Инна нахмурилась, слегка приподняв голову.

— Что? — холодно произнесла она, уже готовая раздражённо отмахнуться, но не успела.

— Сейчас, минуту, — торопливо прервал помощник, подходя к углу комнаты и, извинившись жестом, включил настенный телевизор. Сам он тут же отступил в тень, чтобы не мешать княгине наблюдать за происходящим.

Сначала экран мигнул, показывая логотип телеканала, затем в кадре появилась молодая девушка, стоявшая на фоне массивного здания с колоннами, в котором Пожарская без труда узнала один из фасадов Московского государственного университета. Тёмное пальто поверх строгого платья и аккуратно уложенные волосы создавали образ хладнокровной и сосредоточенной женщины. Инна Геннадьевна не могла её не узнать — Алевтина Золя. Репортёр, которая умела превратить любой репортаж в сенсацию.

— На протяжении почти всего прошлого месяца шли ожесточённые столкновения между представителями двух древних родов: Пожарскими и Черногвардейцевыми, — поставленным и уверенным голосом вела репортаж девушка, в то время как княжна, услышав свою фамилию, внимательно прищурилась. — Все мы видели с вами и то интервью, в котором молодой князь неслабо прошёлся по элитам нашей империи, а затем не постеснялся пригрозить и самому князю Пожарскому Геннадию Семёновичу.

Княгиня нахмурилась сильнее. Ей казалось, что слова журналистки звучали будто издёвка, а холодный и деланно беспристрастный тон лишь подливал масла в огонь. Княжна сцепила пальцы в замок, не отрывая взгляда от экрана.

— К сожалению, — продолжила Алевтина, скорчив сочувственную мину, — по нашим данным, представителям двух родов так и не удалось мирно договориться. И всё это привело к тому, что случилась ещё более крупная битва, нежели чем произошедшая на той неделе в самом центре города, когда, напоминаю, серией взрывов был уничтожен банк Пожарских. Ужасающие кадры последствий новой битвы вы можете видеть на ваших экранах прямо сейчас.

Инна Геннадьевна почувствовала, как по телу прошла волна холода. Женщина опёрлась локтями на стол, плотно сжав губы и сведя челюсть. На экране появилась картинка с высоты птичьего полёта: роскошный дворец Пожарских с его величественными белыми колоннами, обрамлённый безупречно ухоженными садами. Казалось, этот архитектурный шедевр был вырван из другой эпохи, олицетворяя мощь и аристократическую утончённость.

Но мгновение спустя изображение дёрнулось, как будто кто-то провёл по экрану невидимой рукой, и сменилось серой, пустынной панорамой. Глазастый дрон всё так же парил в воздухе, только теперь снимал безжизненное пространство. Никакого дворца, никаких садов — лишь огромная чёрная яма, окружённая рваными краями, в которые вгрызлись осколки. Грубая пустота разительно контрастировала с прежним великолепием.

Княжна резко выпрямилась, её дыхание участилось. Она чувствовала, как кровь стучит в висках.

Картинка на экране снова сменилась. Теперь зрители видели сравнение: половина изображения показывала дворец Пожарских в его былом величии, другая половина — тот же ракурс, но вместо особняка чёрным грунтом зияла огромная яма. Это было похоже на издевательскую иллюстрацию «до» и «после», лишённую даже намёка на уважение.

Следом на экране появилось лицо Черногвардейцева. Молодой князь, слегка хмурый, но сдержанный и уверенный, смотрел прямо в камеру. Его голос был низким и твёрдым.

— Это был для нас довольно тяжёлый месяц. Утром учёба, вечером война — не каждый выдержит, я считаю. Но мы справились. Благодаря мужеству и самоотверженности моих верных людей и помощников, врагу был нанесён критический ущерб. Война была закончена нашей победой, ныне подписан официальный мир.

Пожарская медленным движением откинулась на спинку кресла и вцепилась в край стола так, что костяшки побелели. Она едва дышала, стараясь не пропустить ни слова.

— Хочется передать окружающему миру два сообщения, не занимая много вашего времени. Первое: любой наш враг будет разбит — победа будет за нами! — произнёс Черногвардейцев, его глаза вспыхнули холодной решимостью. А затем, после паузы, он продолжил: — И второе: я заметил, что много людей