Тайна 21 июня 1941 - Владимир Чунихин

Это говорит о том, что именно ВОЕННОЕ командование относилось к военной угрозе, не принимая ее всерьез.

Не Сталин, в данном случае.

Не верите?

Вот вам пример.

Открываем снова сборник приказов НКО СССР за 1937–1941 годы.[10] Приказ Наркома обороны СССР номер 0035 от 10 июня 1941 года «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолёта Ю-52 15 мая 1941 г.»

Читаем.

15 мая 1941 г. германский внерейсовый самолет Ю-52 совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было.

Посты ВНОС 4-й отд. бригады ПВО Западного особого военного округа, вследствие плохой организации службы ВНОС, обнаружили нарушивший границу самолет лишь тогда, когда он углубился на советскую территорию на 29 км, но, не зная силуэтов германских самолетов, приняли его за рейсовый самолет ДС-3 и никого о появлении внерейсового Ю-52 не оповестили.

Белостокский аэропорт, имея телеграмму о вылете самолета Ю-52, также не поставил в известность командиров 4-й бригады ПВО и 9-й смешанной авиадивизии, так как связь с ними с 9 мая была порвана военнослужащими. Командование 9-й смешанной авиадивизии никаких мер к немедленному вос?становлению связи не приняло, а вместо этого сутяжничало с Белостокским аэропортом о том, кому надлежит восстановить нарушенную связь…

Те, кому интересна эта громкая история с гулящим «Юнкерсом», может прочесть приказ полностью по указанному адресу. А мы остановимся.

И вдумаемся.

За пять недель до войны, 15 мая произошло громкое событие, имевшее далеко идущие последствия. Этот злосчастный «Юнкерс» аукнулся вскоре командирам самого высокого ранга.

А ещё за неделю до этого события произошло другое событие, рядовое и незаметное, ставшее известным только потому, что попало в поле зрения высокого начальства по этому самому скандальному поводу. Не полетел бы «Юнкерс», событие это так и осталось бы всё тем же самым — рядовым и незаметным.

Военнослужащие случайно порвали линию связи, соединявшую военное командование и Белостокский аэропорт. Ясно, что, поскольку связь между этими двумя абонентами была предусмотрена, значит, была она необходима. И думаю, что в первую очередь необходима она была военным. У нас ведь всё в стране делалось в интересах Красной армии, не так ли?

Как думаете, какой неимоверно трудный фронт работ надо было освоить, чтобы ликвидировать повреждение? Сколько сотен метров или даже километров провода проложить? Сколько десятков столбов вкопать?

Не думаете, что много?

Вот и я не думаю.

Что это может означать, «связь была порвана военнослужащими»?

Они что, специально лазили на столбы, чтобы для развлечения рвать провода? Вряд ли.

Скорее всего, произошёл случай совсем обычный и хорошо знакомый большинству читателей. Водитель военной автомашины по какой-то причине не справился с управлением, и машина эта снесла деревянный столб с проводами линии связи.

Дело, повторю, житейское.

Неделю. Точнее, ШЕСТЬ ДНЕЙ военное командование не хотело ПРИСТУПАТЬ к ремонту линии связи, самозабвенно переругиваясь с руководством аэропорта о том, кто из них должен эту самую связь чинить.

До начала войны оставалось немногим более месяца.

Речь, обратите внимание, идёт в данном случае не о рядовых связистах, которым неохота засучивать рукава. Речь идёт о командовании авиационной дивизии — о её командире, начальнике штаба и начальнике связи.

И что, вот на фоне всего этого, кто-то будет продолжать утверждать, что эти люди были в эти самые дни уверены в завтрашнем германском вторжении? Именно они делали всё возможное, чтобы встретить ожидаемое ими нападение во всеоружии?

И мешал им достичь этого самого всеоружия Сталин?

Ну да, конечно. Именно Сталин держал за руки военное командование всех уровней.

Но вернёмся к немецким диверсантам, кромсающим линии связи.

Только, что на фоне этого случая можно говорить о диверсантах?

Это, повторю ещё раз, всего лишь мелкий эпизод, случайно всплывший на поверхность. Попавший на глаза в результате громкого скандала.

Кто-нибудь рискнёт утверждать, что случай этот нетипичный и из ряда вон выходящий?

Впрочем, убедили. Виноваты во всём диверсанты.

Но ведь и там, где связь была нарушена, можно же было попробовать довести приказ до подразделений иными способами.

Все же было в округе некоторое количество радиостанций.

Или хотя бы с помощью связных самолетов. Были же авиационные подразделения (связные эскадрильи У-2), предназначенные специально для этого. Для обслуживания командования округом.

Однако сделано этого не было.

Почему?

Кстати, радиостанции были. Я уже писал об этом ранее. Но вот воспользоваться ими не сумели.

Не было навыка использования радиосвязи?

Конечно, не было.

Потому что навык сам собой не возникает.

Читаем воспоминания адмирала Кузнецова.

Вот это, например.

…В 02 часа 40 минут все корабли и части флота уже были фактически в полной боевой готовности. Никто не оказался застигнутым врасплох.

Позади были недели и месяцы напряженной, кропотливой, иногда надоедливой работы, тренировок, подсчетов и проверок. Позади были бессонные ночи, неприятные разговоры, быть может, взыскания, наложенные за медлительность, когда людей поднимали по тревоге. Многое было позади, но все труды, потраченные время и нервы — все было оправдано сторицей в минуты, когда флоты уверенно, слаженно и без проволочек изготовились к встрече врага…

Почитайте, как долго и кропотливо отрабатывалась на флотах система приведения в боевую готовность. Как они поначалу мучились с этим. Как у них поначалу толком ничего не получалось.

Потому что, естественно, не было навыка.

И что же? Повторяли отработку этой операции снова, и снова, и снова.

Пока, наконец, после долгих и упорных тренировок, не отработали до автоматизма.

Кстати, вот вам ещё один повод для размышлений.

Было в советские времена модным у историков, говоря о начале войны, козырять готовностью флота. При этом обычно либо намекалось, либо говорилось прямо и недвусмысленно о том, что флот был приведён так удачно в боевую готовность тоже ВОПРЕКИ указаниям Сталина.

Игнорировалось обычно то обстоятельство, что сигнал к готовности номер один был дан на флоты Кузнецовым только после того, как он в 23 часа 21 июня получил от Тимошенко одобренную Сталиным директиву.

Или поступали историки хитрее (как им казалось). Не отрицая последнего факта, заявляли (без каких-либо доказательств, естественно), что приведение флотов в готовность номер два, иначе говоря, повышенную готовность, 19 июня 1941 года было осуществлено тайком от Сталина. А именно повышенная боевая готовность и позволила в ночь на 22 июня перейти быстро и без задержек на готовность полную.

Вроде бы, два дня, с 19 и по 22, это не очень большой срок. И Сталин поэтому тогда ничего не узнал.

Но вот, открываем воспоминания адмирала Н.Г.Кузнецова. Главного свидетеля по этому вопросу.

…Было точно определено, что следует понимать под готовностью N 3, под готовностью N 2, под готовностью N 1.

Номером три обозначалась обычная готовность кораблей и частей, находящихся в строю. В этом случае они занимаются повседневной боевой подготовкой, живут обычной жизнью, но сохраняют запасы топлива, держат в исправности и определенной готовности оружие и механизмы.

Готовность N 2 более высокая. Корабли принимают все необходимые запасы, приводят в порядок материальную часть, устанавливается определенное дежурство. Увольнения на берег сокращаются до минимума. Личный состав остается на кораблях. В таком состоянии корабли могут жить долго, хотя такая жизнь требует известного напряжения.

Самая высокая готовность — N 1. Она объявляется, когда обстановка опасная. Тут уже все оружие и все механизмы должны быть способны вступить в действие немедленно, весь личный состав обязан находиться на своих местах. Получив условный сигнал, каждый корабль и каждая часть действует в соответствии с имеющимися у них инструкциями.

Поначалу не все получалось гладко. Первые проверки и учения на кораблях вскрыли массу недостатков. Не меньше года понадобилось (выделено мной — В.Ч.), чтобы флоты научились быстро и точно переходить на повышенную готовность. Не буду перечислять все, что пришлось проделать в штабах, на кораблях и в частях. Большая это была работа, шла упорная борьба за время — не только за часы, но и за минуты, даже секунды с момента подачи сигнала до получения доклада о готовности флота. Такая борьба за время в военном деле чрезвычайно важна…