Псионикум - So..The End

верно. Гм… Думаю, начать с родителей — неудачная идея. Нужен кто-то из ровесников. И желательно без чужих глаз. И желательно с «общими интересами».

— Я в коридор, — вышла я из кабинета, чтобы найти такого человека в коридоре и лично переговорить с глазу на глаз. Но такого человека не нашлось. Вернее, ничего полезного. Погибший не был дружен со своими одноклассниками, просто учились в одной школе и ходили на те же уроки. Вне школы никаких контактов.

Может реально это самоубийство? А тот образ остался от него же. Как никак это жуткая смерть, а такое не проходит даром.

* * *

Самоубийство — это всегда взбудораживающее событие, сметающее все надежды, рушащее мосты дружб, рвущее узы симпатий и привязанностей, разрушающее всё и вся, в особенности, веру в ценность человеческой жизни. Особенно если сталкиваешься с этим напрямую.

Как утверждает Всемирная Организация Здравоохранения, в мире от самоубийств погибает больше людей, чем от современных войн и терроризма. Каждый год около миллиона человек кончают с собой. Гм, это где-то примерно шестнадцать человек на сто тысяч населения. Только представьте, каждую минуту где-то в мире добровольно обрывается чья-то жизнь. За последние годы количество самоубийств только возрастает, и в настоящее время в некоторых странах оно является одной из трёх лидирующих причин смерти. Притом, что эти страшные цифры не включают многочисленные попытки, которые в среднем в десять раз превышают количество «завершённых» самоубийств.

То есть, статистика хочет сказать, что в нашем случае самоубийство так же вероятно, как и убийство. Да и вообще любое другое преступление в топе списка правонарушений. Гм… Значит ли это, что можно идти по домам? Нет? Ладно…

Винсент, как и Майлз, придерживался этой версии. Ведь всё однозначно указывало на это. Кажется, их нисколько не смущал уж слишком болезненный способ суицида. А самым главным аргументом было отсутствие травм на теле и подозреваемых, которым выгодно его смерть.

Но, блин, заживо сжечь себя — это ж просто пиздец. Но и это объяснялось вполне логично: под психозом от наркотиков Кевин мог легко сорваться. Плюс — он интересовался машинами и подрабатывал в автосалоне, значит, легко мог достать горючее, а тяжёлая жизненная ситуация в семье и в школе послужила катализатором для принятия рокового решения. И в особо тяжкий момент помутнения рассудка под действием веществ он шагнул за пропасть. Делу не помогали и его «друзья», да, именно в кавычках. Они мало что знали о Кевине. А их показания лишь сильнее укрепляли версию Майлза с Винсентом.

Как же, юноша не был суперпопулярным, не отличался хорошей успеваемостью, успехами в спорте, ни с кем особо не дружил — самый обычный паренёк с неблагополучного района ещё со вспыльчивым характером. По словам одноклассников, он был немного странным, да и учителя все как один отмечали частую переменчивость в его настроении. Не раз от него несло травкой и перегаром, за что его наказывали. В глазах у всех, кроме родителей, он автоматически становился юношей с нестабильной психикой и тяжёлой судьбой, который легко мог решиться на подобное.

И самое главное — эта версия была удобной. Причём для всех. Естественно, только не для миссис и мистер Стюарт. В какой-то степени мне было жаль родителей, но что они знали о нем? Что могли сказать такого? Их слова об их любимом и заботливом сыне не слишком котировались в нынешней ситуации. Ведь даже у самых жестоких убийц есть любящие близкие, которые в них души не чают и никогда не поверят фактам. Хотя, может я не права, что я вообще знаю о семейных отношениях, верно?

Исходя из всего, создавалось странное представление, словно все хотят побыстрее закрыть это дело, отправить в архив и забыть. Их тоже можно понять, тема самоубийства испокон веков не слишком, скажем так, открыта и тяжела. Она вызывает праздный интерес только у газетчиков и любителей сенсаций, но настолько страшна и некомфортна для остальных людей, что они не знают, что говорить или делать, когда столкнутся с этим лицом к лицу.

Подсчитано, что каждое самоубийство оставляет после себя в среднем до восьми человек, которых непосредственно и очень глубоко коснулась трагедия. Это они мучаются годами, это их терзают вопросы и чувство вины — люди, чьи родственники или друзья покончили с собой. Они чувствуют себя безнадёжно, чувствуя неутихающую вину внутри.

Я не была уверена в версии старших коллег. И всё прокручивала в уме тот образ с красными глазами. В отличие от обычного образа, Черныш, назовём его так, источал живые псиэманации. Кто бы ни оставил там свой псионический отпечаток, он был зол, высокомерен, труслив и… жив. Его аура не даст соврать. Правда, все равно она не была похоже на ауру обычного человека. Я буду настаивать, что здесь замешан псионик. Да, слишком маловероятно и притянуто за уши, но я верила своим ощущениям.

До обеда мы кое-как справились со всеми приглашёнными и отпустили по домам, так ничего полезного и не выяснив.

— Да, это было очень продуктивно… — зевая, потянулась я всеми конечностями. От долгого сидения затекли аж все мышцы.

— Так, теперь что?

— Для начала необходимо подкрепиться, Кэс, — энергия от утреннего кофе и пончика давно исчерпалась.

— Мистер Доккинг сообщил, что у него есть для нас интересные сведения. Просит зайти.

Чарльз Доккинг, низенький щупленький мужчина лет сорока в очках с круглой оправой был ведущим судмедэкспертом, прикреплённым к нашему отделу. Ну, как сказать прикрепленный, это ему приходится разбираться во всех «странных» смертях и в «странных» трупах. Но, как нас уверял сам специалист, в основном все причины «необычных» смертей оказываются довольно-таки тривиальны. Однако это может подтвердить только он сам.

— И ещё не помешало бы проверить дом Стюартов. Мне нужно проверить, увидеть собственными «глазами». Возможно, парень и в самом деле мог совершить подобное и обдумывал свой роковой шаг не один раз. Винсент, ты же сам знаешь, что такие мысли редко появляются спонтанно и оставляют след.

— Думаете, родители правы, мисс Рейн? И вы идёте туда, чтобы убедиться, что его убили?

Винсент-то не так уж прост. Понял мою задумку.

— Не будет лишним иметь альтернативный вариант. Я же сомневаюсь в суициде.

— Я тоже, — поддержала меня Кэс. — Значит, разделяемся? Винсент? Мы с Анной можем сами туда съездить.

Агент Мурье не любил, когда к нему обращаются по фамилии. Потому и просил обращаться по имени. Да и не так уж он и старше нас. А сам в свою очередь всегда обращался предельно вежливо и учтиво.

— Я с вами согласен.