Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии - Луи Жаколио

Погода стояла великолепная; поверхность моря была гладкая, как зеркало; все показывало, что «Диана» будет в Пондишери на другой день вечером, перед заходом солнца.

VII

ПОСЛЕ ТОГО КАК ФРАНЦИЯ ВЛАДЕЛА положительно всем Деканом со всем его населением в восемьдесят миллионов человек, тогда как Англия не имела в Индии ни одного дюйма земли, у нее в настоящее время остались в этой стране, живущей еще подвигами Дюплекса, Лабурдонне, маркиза Бюсси, Лалли-Толландаля, лишь второстепенные владения, которые греются на солнышке под отеческим покровительством ее знамени. Владения эти следующие: Пондишери и Карикал на Коромандельском берегу, Янам в Ориссе, Маэ на Малабарском берегу и несколько незначительных колоний в Бенгалии. Но по договору 1815 года французы не имеют права заниматься приготовлением опия, добычей соли и воздвигать укрепления в Пондишери; словом, французы живут во владениях у англичан, и дают им это чувствовать.

С самого начала великого восстания сипаев весь юг Индостана ждал с нетерпением сигнала Франции, чтобы примкнуть к этому восстанию; жители Пондишери поддерживали связи со всеми раджами, лишенными трона, и со всеми теми, кому англичане, назначив резидента, оставили лишь призрак власти. Все было готово. Губернатору достаточно было сказать одно-единственное слово: «Вперед!» — и все восемьдесят миллионов человек взялись бы за оружие с криком: «Да здравствует Франция!»

Полк морской пехоты, составлявший в то время гарнизон Пондишери, мог снабдить туземные войска достаточным количеством офицеров; офицеры высших чинов заняли места главнокомандующих, капитаны — бригадных генералов, поручики и подпоручики — полковников, прапорщики, командиры и все солдаты — капитанов. Не подумайте, что я повествую вам о вымышленном заговоре; он действительно существовал, если не удался, то по самым ничтожным причинам.

Но прошло семь месяцев со времени начала революции, а губернатор все еще не давал сигнала, ожидаемого с таким нетерпением. Де Рив-Нуармон, как звали губернатора, был человеком необыкновенной доброты и безупречной честности, но слабохарактерным и нерешительным. Он не мог своим авторитетом способствовать такому грандиозному плану, успех которого покрыл бы его неувядаемой славой, а неудача привела бы к расстрелу. В делах подобного рода не ждут ничьей поддержки и одобрения, а довольствуются в случае удачи одним успехом задуманного плана.

Нет сомнения в том, что французский губернатор, ставший во главе восстания в Декане и прогнавший англичан из Индии в ту минуту, когда Англия, истощенная войной в Крыму, не была в состоянии собрать даже двух тысяч солдат для отсылки их в Индию, получил бы во Франции всеобщую поддержку за свою смелость; правительство последней вынуждено было бы подчиниться ему и не только простить его, но выразить ему свое одобрение, поддержать его… Но для этого надо было добиться успеха, и без разрешения — да что я говорю? — несмотря на строгое запрещение со стороны своего правительства очертя голову принять участие в общей смуте.

Не таков был де Рив-Нуармон, чтобы исполнить подобную роль, зато человек более энергичный ни минуты не задумался бы на его месте. А между тем внешне простой, но весьма важный по существу факт должен был указать ему, как следует поступить и каким образом в случае успеха отнесется к нему высшая инстанция.

Когда все раджи и другие влиятельные лица обратились к честному де Нуармону с просьбой разрешить им начать восстание от имени Франции, он немедленно сообщил об этом в Париж, прибавив от себя лично, что он был бы очень рад исполнить просьбу раджей и всех индусов, ибо Франции трудно будет найти другой более удобный случай, чтобы отомстить англичанам.

Всякое правительство, желающее избежать конфликта, отозвало бы обратно губернатора за выражение такого мнения и вынесло бы ему порицание. Но господина де Рив-Нуармона не отозвали и даже не высказали ему ни одного слова упрека. Все дело ограничилось официальным письмом, в котором его уведомляли, что в данный момент не могут дать хода его просьбе ввиду мирных отношений между нациями, которые вместе проливали кровь в Крыму.

Человек энергичный истолковал бы на его месте значение этого письма следующим образом: «вы сделали нам официальный запрос, и мы отвечаем вам официально; но если вам удастся вернуть нам Индию без всякого вмешательства с нашей стороны, мы будем очень этому рады».

Но де Нуармон, повторяю, не был человеком энергичным; он буквально понял письмо и, не дав себе труда вникнуть в смысл, заключенный между строк, успокоился и бездействовал, не обращая внимания на мольбы французов Пондишери, которые никак не могли понять, почему они не решаются взять обратно присвоенное себе англичанами. Эти обстоятельства послужили Сердару основой для его плана, который был задуман очень ловко и не удался только по чистой случайности.

Пора, однако, посвятить читателя в тот смелый проект, к исполнению которого наш герой должен приступить через несколько часов. Сердар не ошибся и понял истинный смысл письма, о котором мы говорили выше и о котором он узнал благодаря своим связям в городе.

Он понял, что в этом письме этом скрывается безмолвное одобрение и, уверенный в том, что де Нуармон не двинется с места, возымел смелую мысль заменить его на двадцать четыре часа и сделать то, на что не решался боязливый губернатор. С этой целью он сообщил обо всем бывшему консулу, своему корреспонденту в Париже, который в равной мере ненавидел англичан; тот пришел в неистовый восторг от блестящей идеи своего друга и немедленно прислал ему все необходимое для исполнения его плана. Благодаря своим связям в морском министерстве ему удалось похитить один из бланков с напечатанным текстом и печатями из пергамента и воска; ему оставалось только поставить имя лица, на чье имя дан этот документ, и заполнить пропущенные места. Получив этот официальный документ, где стояло вымышленное имя, Сердар мог приступить к своей роли, для чего требовалась смелость, а в последней у него недостатка не было. Он заказал у хорошего мусульманского портного два французских генеральских мундира: один мундир дивизионного генерала для себя и мундир генерала артиллерийской бригады для Барнета, который должен был исполнять роль его адъютанта.

Теперь вы сами видите, какое значение имело для Сердара его путешествие на Цейлон, где он должен был получить все необходимое для исполнения своей роли, привезенное на французском пакетботе и присланное на имя Рамы-Модели. Другого пути в Индию у него не было. Англичане держали в своих руках все приморские порты, а со времени восстания все письма, присылаемые на Индостанский полуостров и адресованные не на имя англичан, распечатывались по приказанию вице-короля Калькутты прежде, чем достигали своего назначения. Так же обстояло дело и в Пондишери; достаточно было малейшей неосторожности, чтобы провалить задуманный заговор.