Повелитель огня II - Алексис Опсокополос

— Да ничего не получается, — буркнула лучница.

— А давайте посмотрим? — предложил я.

— Давайте, — согласилась Ясна, вложила стрелу в лук и выстрелила.

Стрела попала в самый бок чучелу и прошла навылет.

— А в центр всего один раз получилось попасть, — вздохнув, произнесла юная княгиня.

— Да и ладно, главное, что попала, — сказал я. — Тебе напомнить ещё раз про размеры гнезда?

— А давайте попробует с огнём? — предложил Горек. — Принеси факел!

Последняя фраза предназначалась слуге, который тут же бросился исполнять получение. Когда он вернулся, я взял у него факел и обратился к Ясне:

— Ну что, готова?

— Я всегда готова, — ответила юная княгиня и вставила стрелу в лук.

— Сразу стрелу не выпускай, дай ей нормально разгореться, мы ничем не рискуем, она железная, — сказал я, поднося огонь к пропитанной жиром и смолой тряпке.

Лучница кивнула, дождалась, когда пламя станет большим, и выпустила стрелу. Та снова попала в бок чучелу, но огонь быстро разошёлся по соломе.

— Вот видишь, — заметил я. — Оно уже почти всё горит. Так какая разница, куда ты попала? Главное будет — выпустить как можно больше стрел за небольшой промежуток времени. Потренируйся ещё немного и иди отдыхать. Нужно беречь силы.

— Хорошо, — сказала Ясна, и по её спокойному тону я понял, что девчонку немного отпустило.

Горек с разрешения Ясны остался наблюдать за тренировкой, а я отправился к себе — желание немного полежать не отпускало меня с той секунды, как я вышел из бани.

* * *

И снова меня разбудил стук — уже третий раз за день. Дверь почти сразу же отворилась, и в комнату вошёл Горек, вообще не церемонясь.

— Просыпайся, — сказал он. — Щит почти готов.

Я, думая о том, что этой горнице однозначно недостаёт задвижки на двери, встал с кровати и взглянул на часы. Они показывали половину девятого. Королевич тем временем подал кому-то знак рукой, и в комнату тут же вошли двое слуг. Оба держали в руках подносы с едой. Они проследовали к столу, поставили на него подносы и быстро удалились. Заметив моё удивление, королевич сказал:

— Мы все давно поужинали, а тебя я велел не беспокоить, чтобы ты отдохнул. Давай ешь, и пойдём принимать работу.

— А где Ясна? — спросил я.

— Спит, наверное, уже, — ответил королевич. — Говорю же, они с мальчишкой поужинали и сейчас должны отдыхать. Я бы и тебя не будил, но если ты хочешь утром выйти, то надо посмотреть щит.

— Конечно, — сказал я. — Пойдём посмотрим.

— Нет, — возразил Горек, покачав головой. — Сначала поешь, пока не остыло, а потом пойдём. Я подожду.

Королевич уселся на лавку у окна, а я подошёл к столу и посмотрел, что мне принесли. На первом подносе стояли три деревянные тарелки. В одной была густая похлёбка из каких-то корнеплодов с мясом, во второй — каша из крупной крупы с кусками жареного копчёного сала, на третьей лежали ломти вяленого мяса с прослойками жира. На втором подносе лежала большая лепёшка, стоял кувшин с каким-то горячим отваром и глиняная чашка.

Выглядело неплохо. Я сел на стул, налил в чашку отвар, чтобы тот остывал, и принялся за похлёбку. На вкус оказалось тоже очень даже ничего. Покончив с похлёбкой, съел кашу. Она не впечатлила, но выбирать не приходилось. Зато мясо оказалось просто шикарным. Но я никак не мог понять, от какого оно животного.

— Что это за мясо? — спросил я Горека.

— Не знаю, — ответил тот.

— Очень вкусное.

— Возможно.

— Что значит, возможно? — удивился я. — Ты что сам, не ужинал? Или тебя чем-то другим кормили?

— Я не ем мяса.

У меня аж кусок в горле застрял от этих слов — ну никак не походил этот крепыш на вегетарианца.

— Вообще не ешь? — уточнил я. — Или время от времени?

— Вообще, — ответил Горек и улыбнулся.

И тут я вспомнил, что ни накануне, ни в этот день, когда мы обедали с Гореком, я не видел, чтобы он ел мясо. Признаться, я вообще не заглядывал в его тарелки. В принципе мне было всё равно, как он питается, просто показалось это забавным.

— Меня за это недолюбливают, — вздохнув, произнёс королевич. — Виду, конечно, не подают, но я же чувствую.

— А у горанов это редкость? — поинтересовался я.

— Редкость… — Горек усмехнулся. — Я один такой.

— А почему ты его не ешь?

— Долго рассказывать.

— Ты извини, но мне кажется, ты преувеличиваешь насчёт нелюбви. Я видел, как к тебе все относятся: отец и брат с любовью, слуги с уважением.

— Я не сказал, что не любят. Я сказал: недолюбливают. И не только за это.

— А за что ещё?

— За то, что я люблю посмеяться и пошутить.

— Вы что вообще не веселитесь, что ли?

— Веселимся. Но редко — только на праздниках. А шутить у нас вообще не принято. Отец говорит, что мне из-за этого жены не найти — горанки не любят весёлых.

— Да ладно ты, не переживай так, девушек много, кого-нибудь найдёшь, жених-то ты завидный, — попытался я утешить королевича.

— Мне на ком-нибудь жениться нельзя, — вздохнув, произнёс Горек. — У меня королевская кровь, её нельзя разбавлять.

— Интересные у вас предрассудки, однако.

— Это не предрассудки. Её действительно нельзя разбавлять.

— Почему? Она что, какая-то особенная?

— Я же сказал, королевская.

— Голубая, — усмехнулся я.

— Нет, обычная, красная, — поправил меня Горек, не поняв моей иронии.

— Ну а почему тогда нельзя?

— Потому что тогда пропадает способность к чаровничеству.

— Погоди! Ты хочешь сказать, что ты чаровник?

— Нет, я же не обучался. Кое-что могу, конечно, как и любой горан королевской крови. Вот вижу, что…

Горек осёкся.

— Что ты видишь? — спросил я.

— Мы же договорились, что я тебе потом всё расскажу, — ответил королевич.

— Выходит, у вас чаровничеством могут заниматься только короли? — сменил я тему.

— Короли этим не занимаются. Это дело ведунов.

— Я совсем запутался, — признался я.

— Гораны королевской крови — это не только королевские