Маскарад (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) - Terry Pratchett

– Но он ведь не один, – обиженно возразил Бадья. – Стража серьезно отнеслась к сегодняшнему заданию.

– О да, – согласился Зальцелла. – Если, например, посмотреть вон туда, то мы увидим сержанта Детрита, тролля. Одетого в то, что при данных обстоятельствах вполне может сойти за смокинг. Поэтому немного обидно, что наш славный сержант позабыл снять шлем. И это, как вы понимаете, те представители Стражи, которых выбрали именно за их способность смешиваться с толпой.

– Но они могут оказаться очень полезны, если Призрак опять нанесет свой коварный удар, – сказал Бадья. Впрочем, надежды в его голосе было все меньше и меньше.

– Призраку придется… – Зальцелла осекся. Несколько раз сморгнул. – О, силы небесные, – прошептал он. – Ну и кавалера она себе подыскала…

Бадья оглянулся.

– Это же госпожа Эсмеральда… О. Матушка неторопливо приближалась к ним в сопровождении Грибо. Тот двигался с мягкой вкрадчивостью, от которой женщины мгновенно начинали о чем-то размышлять, а у мужчин чесались костяшки пальцев. Шум разговора на мгновение утих, после чего возобновился опять, уже на более пронзительных нотах.

– Однако, – промолвил Зальцелла.

– На господина он определенно не похож, – заметил Бадья. – Ты только посмотри, какого цвета у него глаз!

Изобразив на лице то, что, как ему казалось, сходило за улыбку, он поклонился.

– Госпожа Эсмеральда! – поприветствовал Бадья. – Как приятно опять с вами встретиться! Не представите ли нас вашему… гостю?

– Это лорд Грибау, – представила матушка. – Господин Бадья, хозяин, и господин Зальцелла, по-видимому это он всем здесь заправляет.

– Ха-ха, – откликнулся Зальцелла. Грибау оскалился. Разве что в зоопарке Бадье доводилось видеть более длинные резцы. А подобного глаза – зеленовато-желтого – он не видел никогда. И зрачок какой-то совсем ненормальный…

– Аргх, – сказал он. – Могу я заказать что нибудь для вас?

– Лорду молоко, – твердо заявила матушка.

– Ему, наверное, надо поддерживать силы, – съязвил Зальцелла.

Матушка круто повернулось. Ее профилем сейчас можно было резать сталь.

– Кто-нибудь желает выпить? – откуда ни возьмись появилась нянюшка Ягг с подносом. Она ловко вклинилась между собеседниками, словно очень маленькая миротворческая сила. – Здесь всего понемногу…

– Включая, как я вижу, и стакан молока, – закончил Бадья.

Зальцелла переводил взгляд с госпожи Ягг на госпожу Эсмеральду.

– Чрезвычайно предусмотрительно и, главное, очень вовремя, – заметил он.

– Никогда ведь нельзя угадать заранее, кто придет, – ответила нянюшка.

Грибау, схватив стакан обеими руками, опустил туда язык и принялся быстро-быстро лакать. Потом поднял глаза на Зальцеллу.

– Ну шштоу сссмоутрришшшь? Не уууидел, как мммолллокоу пьют, шшштолли?

– Чтобы так, честно говоря… нет, должен признать, никогда не видел.

Нянюшка заспешила прочь, но успела-таки подмигнуть матушке Ветровоск.

Матушка перехватила ее под руку.

– Помни, – прошептала она, – когда мы войдем в ложу… не своди глаз с госпожи Плюм. Ей что-то известно. Не могу с полной уверенностью сказать, что именно произойдет, но что-то случится непременно.

– Так точно, – ответила нянюшка и бросилась прочь, бормоча себе под нос: – О да… сделай то, выполни это…

– Напитки сюда, пожалуйста! Нянюшка оглянулась на голос.

– Ну и видок, – выговорила она. – А ты кто таков?

Видение в меховой шапке кокетливо подмигнуло ей.

– Граф дю Шноббс, – представился он, – а это, – дю Шноббс указал на ходячую стену, – граф де Трит.

Нянюшка бросила взгляд на тролля.

– Сколько графьев-то… Я и считать-то до столька не умею. И что вам предложить, офицеры?

– Офицеры? Мы? – растерянно повторил граф Дю Шноббс. – А с чего, госпожа, ты решила, что мы стражники?

– У него шлем на голове, – указала нянюшка. – А к твоему плащу пришпилена бляха.

– Я ведь говорил тебе снять этот дурацкий шлем! – прошипел Шнобби. Он вновь посмотрел на нянюшку и неловко улыбнулся. – Нынче такие головные уборы в моде. Как и подобные брошки, – объяснил он. – А на самом деле мы господа со средствами и не имеем абсолютно ничего общего со Стражей.

– В таком случае, посредственные господа, не желаете ли вина?

– Мы на дежурстве, – отказался тролль.

– Спасибо, что напомнили, граф де Трит, – с горечью произнес Шнобби. – Маскировка высший класс! Почему бы тебе не выставить на всеобщее обозрение свою дубинку?

– А это поможет?

– Убери сейчас же!

От напряженных мысленных усилий брови графа де Трита сошлись на переносице.

– А, это такая шутка юмора? – догадался он. – Шутим над старшим по званию, значит?

– Ты не можешь быть сейчас старшим по званию, понятно? Потому что мы не стражники. Слушай, командор Ваймс объяснял три раза…

Нянюшка Ягг почла за лучшее тактично удалиться. Достаточно, что она стала свидетельницей того, как от их маскировки остались рожки да ножки. К чему еще смаковать?

Она сейчас была в новом, незнакомом мире. Нянюшка привыкла к жизни, в которой мужчины носят яркую одежду, а женщины ходят в черном. Это сильно упрощает твое существование по утрам, когда решаешь что надеть. Но правила, действующие в Опере, составлялись по принципу «все наоборот», и в этом смысле они походили на законы так называемого здравого смысла. Здесь женщины походили на мороженых павлинов, а мужчины – на пингвинов.

Стало быть… тут Стража. В принципе, нянюшка Ягг была женщиной законопослушной, если не имела оснований нарушать закон. Ее отношение к Страже и прочим представителям силовых структур было характерным именно для такого типа личности и характеризовалось глубоким и неизменным недоверием.

Взять, к примеру, их подход к вопросу воровства. Взгляды на воровство, которых придерживалась нянюшка, были взглядами ведьмы, следовательно гораздо более сложными, чем те, которыми руководствовался закон и, если уж на то пошло, люди, обладающие собственностью, которую стоило красть. Но Стража в обстоятельствах, требовавших деликатного скальпеля, применяла огромный тупой топор закона.

«Нет, – подумала нянюшка. – Стражники с их здоровущими башмаками в такой вечер нам совсем ни к чему. Надо бы подложить под тяжелые стопы закона маленькую, но чувствительную кнопку».

Нырнув за золоченую статую, она принялась рыться в глубинах своих одеяний. Все это время окружающие в растерянности смотрели друг на друга, не понимая, откуда доносятся эти эластичные «шлеп-шлеп». Где-то такая «кнопка» у нянюшки была, она точно помнила. Припасенная на крайний случай…

Звякнул пузырек. Ага!

Мгновением спустя нянюшка Ягг во вполне благопристойном виде появилась с двумя стаканчиками на подносе и целеустремленно направилась к стражникам.

– Не желаете ли лимонаду, господа офицеры? – предложила она и тут же спохватилась. – Ох, ну что за глупости я мелю, какие офицеры! В общем, как насчет домашнего лимонада?

Детрит подозрительно принюхался, шумно втянув в себя воздух… ну и все остальное в носу.

– А из чего он? – спросил замаскированный граф.

– Из яблок, – бойко ответила нянюшка. – В основном из яблок.

Под рукой у нее пара пролившихся из стопок капель проели наконец железный поднос и упали на пол. Ковер начал дымиться.

Аудитория гудела, полнясь звуками, – то оперные завсегдатаи усаживались на свои места, а госпожа Крючкорукс пыталась найти башмаки.

– Право, тебе лучше было их вовсе не снимать, мама!

– Мои ноги играют со мной в прятки.

– Ты захватила свое вязанье?

– По-моему, я оставила его в дамской комнате.

– О, мама!

Генри Крючкорукс заложил страницу, на которой остановился, возвел глаза к небу и заморгал. Прямо над ним – очень высоко – сверкал световой круг.

Мать проследила за направлением его взгляда.

– А это что за штуковина?

– Это люстра, мама.

– Довольно большая. А на чем она держится?

– Наверняка на специальных канатах и других креплениях.

– Как по мне, вид у нее опасный.

– Я уверен, она абсолютно безопасна, мама.

– А что ты знаешь о люстрах?

– Я просто думаю, что люди не посещали бы Оперу, будь у них хоть тень опасения, что на голову им свалится люстра, – резонно ответил Генри и попытался продолжить чтение.

«Мистер Ха, он же Мастер Маски. Из-за Мистера Ха (тен.), загадочной личности благородного происхождения, в городе поднимается скандал: прикидываясь мужьями высокородных дам, он добивается их любви. Однако Лаура (сопр.), невеста Каприччио (бар.), не уступает его домогательствам…»

Генри заложил страницу закладкой, достал из кармана книжку поменьше и нашел в ней слово «домогательства». Сейчас он пребывал на территории, на которой чувствовал себя не вполне уверенно; за каждым углом поджидало что-то непонятное, способное смутить и повергнуть в замешательство, и он не собирался дать себя поймать на каком-то слове. Генри жил в постоянном ужасе того, что А Вдруг Потом Начнут Задавать Вопросы.