Ночь за контракт - Ирина Алешина

и всякую пакость творил, родители об этом знали, но им до меня по барабану было… Цыгане нам первый раз с Ванькой наркоту бесплатно дали. Конечно, мы кайф словили, и стали к ним ходить регулярно…

Тамара подхватила:

– Наши родители же все время пьяные были. Я уехала в Москву, а они даже не разыскивали меня. Может быть, меня уже и нет в живых, а им все равно лишь бы выпить у них было, – сказала с сожалением Тамара.

Тамара замолкла… Она – Что-то долго батюшка к нам не идет. Что делать будем дальше? – Магомед посмотрел на Тамару.

Она тоже ждала батюшку, поэтому посмотрела на дверь… Он уже должен был к ним спуститься.

– Я должна позвонить, чтобы за нами приехали, но мне нужен мобильник. Если дозвонюсь своей подруге, то мы обязательно спасемся, -твердо ответила она.

Тамара посмотрела на часы, было около часа дня. Захотелось кушать, она со вчерашнего утра ничего не ела. Подташнивало. Со второй человеческой потребностью они знали, как поступать… В коридоре, за листом фанеры, приспособленным как ширма, поставили ведро из-под краски и по очереди туда ходили. Было неудобно, когда они «делали дело», но ничего другого придумать было нельзя. Вскоре Валеру стало лихорадить, и она накрыла его своим одеялом. Потрогала лоб, он был холодным и весь покрытый мелкими капельками пота. Магомед ей тихонечко шепнул:

– У него началась ломка. Я видел, как приходили к отцу в таком состоянии наркоманы, а потом прямо во дворе уколются героином, и все проходит.

Он присел на одеяло рядом с Валерой, ласково погладил его по голове:

– Молись, Валерка, своему христианскому Иисусу, тебе только он сможет сейчас помочь.

Наконец, около десяти часов вечера, они услышали, как отворилась наверху скрипучая дверь и к ним охая, спускался по ступенькам батюшка Христофор. Сначала они увидели в проеме двери его взъерошенную светло-русую голову, а потом качаясь, он и сам вошел в комнату. Из пакета вытащил бутерброды, бутылку воды и рассказал, что ночью к нему приходили родственники Магомеда. Пришельцы обыскали весь дом, заставили открыть церковь, заглянули внутрь, но дверь в подвал не заметили. Теперь около церкви дежурит легковая машина и из нее неусыпно следят за ним. Батюшка предложил обратиться в полицию, куда он сам лично сходит и расскажет начальнику обо всем. Магомед категорически возразил, сказал, что полиция не поможет, а его отец с начальником в хороших отношениях, они почти друзья. У батюшки Христофора имелся сотовый телефон, но из подвала дозвониться было невозможно, связь там не работала. Батюшка оставил его Тамаре и запасные ключи от входа в подвал, чтобы ночью она смогла подняться наверх и дозвониться до подруги. Старенький священник устало сказал:

– Вы в милости Божий. Я не знаю, как вас забирать отсюда будут. Церковь и я под пристальным вниманием людей из машины…

Уже поздно вечером Тамара поднялась из подвала и смогла дозвониться до Марины. Подруга, услышав ее голос, обрадовалась, но узнав, что они сбежали с сыном Ахмеда и прячутся в подвале церкви, за которой следят его родственники, отказалась за ней приезжать.

– Пойми меня, да они нас просто из поселка не выпустят, а еще хуже, всех возьмут в плен и меня в том числе, – сказала Марина. – Хочешь, я в полицию позвоню или выйду на сайт МВД? Напишу, как ты в плен попала, где вы прячетесь. Они приедут и вас освободят. А ещё лучше, ты позвони своему Леониду и расскажи ему все, а что я смогу сделать? Мы все вместе погибнем…

Тамаре пришлось с ней согласиться. Действительно, если за церковью и домом следят, то Марине не удастся их незаметно вывезти. Она попросила Марину перечислить срочно деньги на тот номер, с которого звонила. Через несколько минут, когда поступили деньги, Тамара набрала Леонида Павловича. Она ни когда ему ни звонила за границу и сейчас не знала в какой стране он прибывает. Девушку обуревали самые разные чувства: страх, оттого, что она его ослушалась, стыд за то, что вопреки его категорическому «нет», ей приходится к нему обращаться за помощью.

– Леонид Павлович, Леонид, – поправилась она, – я…

– Я в Америке, говори быстро и чётко, в чем проблема…

Тамара, ничего не скрывая, рассказала про плен, побег и где она в настоящее время скрывается с братом. Пока она говорила, он не задал ей ни единого вопроса, не перебивал, внимательно слушал, она даже подумала, что связь у них прервалась… А потом состоялся разговор, на многое открывший ей глаза.

– Я тебя предупреждал, – сказал он стальным голосом, от которого она внутренне поежилась, – не совать свой нос в это дело, а раз не послушалась, то сама и выбирайся, куда вляпалась… Еще вздумали спорить со мной… Теперь теория Фрейда подтверждена жизнью…

– Леонид Павлович, – она почти закричала в трубку, – сейчас не до Фрейда, простите меня. Вы же знаете, что мне не к кому обратиться… Помогите… умоляю…

Он прервал её довольно резко.

– Свои решения я не меняю. Ты, помнишь наш разговор перед моим отъездом?

– Помню…

В трубке раздался гудок, а она настойчиво продолжала прижимать её к уху.

Вот и все. Это конец. Она почувствовала себя так, словно по ней прошлись асфальтным катком… Его безжалостность, стальной голос и отказ прийти на помощь ранило в самое сердце. Дрожащими руками она закрыла лицо и в отчаянии зарыдала… Они чудом сбежали, чудом нашли убежище, а теперь их некому отсюда вызволить. А ведь Леониду Павловичу с его огромной службой безопасностью их освобождение не составило бы никакого труда. Разве можно с ней так поступать? Он мстит ей за брата, ведь, кроме нее на всем белом свете, некому Валерке помочь, и она уже нисколечко не жалела, что поступила так, как поступила.

Тамара спустилась в комнату. Ребята, глядя на ее без единой кровиночки лицо, распухшие глаза, догадались о том, что телефонный звонок оказался неудачным. Они сидели рядышком на своих одеяльцах и ждали, пока она успокоится и расскажет все сама. Наконец, Тамара, собралась духом и сначала рассказала им о звонке подруге, а потом Леониду Павловичу. Собственный голос она слышала словно издалека, он казался ей чужим. Как в полусне, она с горечью поведала, что все, что могла, она сделала, видимо, им придется выйти из подвала, другого выхода у них нет.

Валера до глубины души был потрясен предательством её любовника.

– Как он мог, Тамара, с тобой так поступить? Даже если ты его не послушала, пошла наперекор, но сейчас тебя надо выручать, все забыть. Неужели ты ему это простишь, если мы выберемся?

– Не знаю. Он перезвонит мне, вот увидишь, остынет… и перезвонит. Он не оставит меня в беде, – ответила она, вытирая ладошкой слезы.

Первой реакцией Магомеда на это известие, были слова утешения, которые растрогали ее до слез. Они держались за руки и она непроизвольно сжимала его пальцы, надеясь обрести хоть какое-то утешение, в душе надеясь, что все будет хорошо.

– Я думал, что твой брат врал про богатого любовника, а это оказалось, правда. Вот что я решил. Если я вернусь домой, то за вами следить перестанут. Это я им нужен. Отец не верит, что я мог сбежать и мама обрадуется моему возвращению… Скажу, что проводил вас до Москвы и вернулся. Конечно, меня за это накажут, но не убьют.. Ночью я незаметно выйду из церкви и пойду домой.

– Нет, Магомед! – она взяла его за руку.– Или вместе здесь останемся или вместе выйдем.

– Твой олигарх не изменит своего решения, – с яростью крикнул Валерка.

Самое отвратительное, что Валера говорил правду, но в душе оставалась маленькая надежда…

Постепенно она успокоилась и пришла в нормальное состояние, а вечером округлившимися от ужаса глазами она смотрела, как Валерка начал корёжиться, у него началась опять ломка. Он стал её оскорблять, обвинять во всём происшедшем, угрожать, что он сейчас от них уйдет. Ему был нужен наркотик. Сквозь ужас наступающей беды