Риск - Джоан Вулф

Спальня была такая же просторная, как и гостиная, и оба высоких окна, занавешенные белыми муслиновыми шторами, выходили на террасу парка. Вид отсюда открывался потрясающий. В тот момент, когда я выглянула в окно, солнце в первый раз за весь день вышло из-за облаков. Отблески света заиграли на поверхности декоративного пруда в центре парка, и мокрая трава засверкала, словно по ней рассыпались миллионы крошечных алмазов.

Сзади послышался голосок Анны:

— Мне нравятся эти комнаты, Джорджи. Здесь красиво.

— Они принадлежали леди Кэтрин, — сообщила миссис Фром.

Я обернулась и только тут заметила в углу комнаты ящичек, набитый нотами.

— А Кэтрин не рассердится, если я буду жить в ее комнатах? — тревожно спросила Анна.

Я покачала головой:

— Конечно, нет. Ведь Кэтрин сама предложила Филипу поселить тебя тут.

Анна успокоилась.

Я оставила ее у окна, а сама направилась осмотреть спальню Нэнни. Та тоже оказалась довольно внушительных размеров и выглядела очень уютно.

Мы с Нэнни остановились в дверях гостиной позади Анны.

— Что ты об этом думаешь? — тихо спросила я ее.

— Думаю, нам это подходит, мисс Джорджиана, — решительно ответила Нэнни. — Анна будет вдалеке от шума и беготни, когда вы с его светлостью будете принимать гостей, а когда у вас появятся дети, они займут детскую, которая тут совсем рядом, и Анне будет веселее.

Эти картины моей будущей семейной жизни казались мне нереальными, но я не осмелилась сказать об этом Нэнни.

— Это правда, — вымолвила я и попыталась улыбнуться. — Что ж, я вас оставлю — Анне надо переодеться. Его светлость назначил обед на семь вечера.

— Но ведь сегодня день вашей свадьбы, — возразила Нэнни. — Мисс Анна может пообедать здесь, наверху. — И в подтверждение своих слов она бросила взгляд на миссис Фром.

Лицо экономки сохраняло невозмутимое выражение.

— Я прикажу, чтобы обед мисс Анны принесли наверх, — сказала она.

Я не хотела, чтобы Анна обедала наверху. Я не хотела оставаться один на один со своим супругом. Я понятия не имела, о чем с ним можно говорить.

Но я понимала, что не имею права признаться в этом ни Нэнни, ни экономке.

И промолвила слабым голосом:

— Если вас не затруднит, миссис Фром.

Экономка смотрела на меня. Глаза ее были цвета олова, на носу — родинка.

— Конечно, не затруднит, миледи, уверяю вас.

Я поняла, что говорю сейчас совсем не как графиня, и гордо вскинула подбородок.

— Вот и отлично. А теперь, будьте любезны, проводите меня в мои комнаты.

— Слушаю, миледи, — ответила экономка и двинулась к двери.

— Я ухожу, дорогая, — сказала я Анне. — Тебе принесут обед прямо в комнату, и я увижусь с тобой только утром.

Она обернулась ко мне, личико ее сморщилось, рот открылся — она вот-вот готова была заплакать, но прежде чем успела сказать хоть слово, в комнату, заливисто лая, влетел маленький спаниель.

— Снежок! — воскликнула Анна и, опустившись на колени, протянула к нему руки. Песик прыгнул к ней, визжа от радости.

Я подняла глаза и увидела в дверях молодого слугу.

— Его светлость приказал мне его привезти, — пояснил он мне.

Я улыбнулась.

— Спасибо. Как вас зовут?

— Альфред, миледи.

— Спасибо, Альфред.

Нэнни прошептала мне на ухо:

— Идите же, мисс Джорджиана, пока она занята с собачкой.

Я кивнула и незаметно покинула комнату вместе с экономкой.

Мы не стали возвращаться по главной лестнице, а спустились по узенькой лесенке позади комнаты Анны. Я думала, что графские апартаменты располагаются на втором этаже вместе с остальными спальнями, но миссис Фром повела меня на первый этаж.

Комнаты графа и графини находились в дальнем крыле дома и выходили окнами в сад, как и у Анны, но были обставлены гораздо роскошнее. В спальне стояли кровать с пологом на четырех столбиках и стулья, которые, как гордо сообщила мне миссис Фром, были изготовлены для предка нынешнего графа, который жил при короле Якове. Из трех высоких окон, занавешенных золотисто-зелеными шелковыми портьерами, открывался великолепный вид в сад. Над камином из белого мрамора висел пейзаж, изображавший каналы Венеции.

Из спальни две двери вели в соседние комнаты.

— Вот это дверь в вашу гардеробную, — сказала мне миссис Фром, указывая на левую стену. — Вторая дверь ведет в гардеробную его светлости.

Я неохотно проследовала за ней в комнату, которую целых двадцать лет занимала леди Уинтердейл. Мне ничего не стоило поместить Анну в комнату Кэтрин, а вот самой воцариться в апартаментах тетушки Филипа было как-то неловко.

Бетти уже ждала меня в гардеробной, и, увидев знакомое лицо, я немножко приободрилась. Я переговаривалась с ней искусственно-оживленным тоном, пока она помогала мне переодеваться.

Болтовня с Бетти отвлекала меня от мысли, что в этом доме существует только одна спальня для хозяина и хозяйки, а не две.

В гардеробной имелось высокое зеркало на подвижной раме, так называемое псише, и я бросила в него взгляд перед тем, как выйти из комнаты. К облегчению своему, я увидела, что внутренние тревоги совсем не отразились на моем лице.

Я нервно разгладила складки золотистого шелкового платья и приготовилась встретиться с моим мужем за обеденным столом.

Лакей ожидал меня на выходе из комнаты, чтобы проводить в столовую. Он сообщил, что несколько комнат на первом этаже отведены под семейные и что обед будет подан в комнате, которую называют утренняя. Я испытала невыразимое облегчение от этой новости — значит, я буду избавлена от необходимости вкушать трапезу в итальянском палаццо.

Филип ожидал в маленькой приемной с тремя позолоченными зеркалами, желтым шелковым диваном и тремя стульями. Увидев меня, он не улыбнулся.

— Анна присоединится к нам? — спросил он.

— Нэнни сказала, что ей сегодня лучше подать обед в ее комнату.

Он слегка приподнял брови, потом сказал:

— Утренняя комната за следующей дверью, — а затем подошел ко мне и предложил руку. Я оперлась на нее, и мы вместе прошествовали в комнату, которая по величине была такой же, как и наша столовая в Уэлдон-Холле.

Филип отодвинул для меня стул, и я заняла свое место за полированным столом красного дерева. В свете свечей галстук Филипа казался белоснежным, глаза напоминали сверкающие сапфиры, а волосы были черны, как ночь.

В груди у меня застрял комок величиной с кулак.

Внесли суп, и передо мной поставили тарелку. Лакей встал у буфета, и я остро ощущала его присутствие.

«Мы не можем молчать весь обед, — в отчаянии подумала я. — Надо как-то начать разговор».