Русь: от язычества к православной государственности - Алексей Владимирович Лубков

освящения жизни других людей, ибо от святых исходит божественный свет, озаряющий мирскую жизнь, а также чудодейственная сила, дар пророчества и исцелений от многих болезней, о чем свидетельствуют практически все известные жития святых – уникальные памятники древнерусской литературы.

Можно ли жить не в монастыре, а в миру и быть святым? В этом отношении любопытен следующий эпизод: к одному из святых пришел инок и обратился со словами: «Святой отец…» Святой оборвал его, сказав, что он далеко не святой. Инок спросил: «А где увидеть святых?» Святой ответил: «Иди в город, там живут три женщины. Вот они и “святые”. Инок пошел и разыскал указанный дом, но был разочарован, ибо увидел обычных, хлопочущих по хозяйству женщин. Он обратился к ним с вопросом: “Почему вас называют святыми?” Женщины в недоумении переглянулись.

Тогда одна из них сказала: «Мы, свекровь и две снохи, более тридцати лет живем под одной крышей и ни разу не то что поругались, но грубого слова друг другу не сказали». Вот и пример мирской святости… Видимо, обычная доброта и взаимолюбие в мире, пропитанном злом, относятся к территории святости, а значит, и иному миру.

Итак, святость – это островок «иного мира». Здесь пересекаются земное и небесное. Последнее выступает в качестве реальности, видимой и осязаемой. Через святость «иной мир» проникает в земной и занимает в нем место своеобразного «плацдарма» будущего преображения человека и обретения им бессмертия в Царстве Божием[314].

Для того чтобы понять душу народа, надо осознать его святыни, то, чему он поклоняется, на что откликается его душа и сердце, какие идеалы он готов жертвенно защищать. Глубоко символично, что первыми русским святыми стали безвинно убиенные братья, князья Борис и Глеб. Какие же сокровенные тайны русской души затронули эти святые? Прежде всего, обостренные чувства жалости, сострадания и справедливости.

Русские заявили, что жалость – один из глубочайших корней религиозной жизни. Уточним, что это не просто жалость, но и глубокое сопереживание. Князья Борис и Глеб последовали «Христу в своей жертвенной смерти». Во имя чего они принесли себя в жертву? Ответ очевиден – во имя прекращения братоубийственной бойни, ненависти, которой они предпочли любовь и мир, даже ценой своей жизни.

Это был высокий пример служения Отечеству, замирения сил его раскалывающих, отказа от языческой мести. Жертвенный подвиг Христа Спасителя нашел земное воплощение в смерти святых братьев. Своей судьбой св. Борис и Глеб выразили одно из главных качеств русского национального характера – жертвенность в защите собственных идеалов, духовных ценностей, своего мировоззрения и смыслов жизни.

Именно поэтому образ святых Бориса и Глеба живет в народной памяти более тысячи лет, ибо она буквально пропитана жертвенностью практически всех поколений русских людей во благо своего Отечества и борьбы с мировым злом. Жертвенность русского народа «служила не только всем православным народам и не только всем народам европо-азиатского территориального массива, но и всем народам мира»[315].

Размышляя о жертвенности, А.Ф. Лосев писал: «Необязательно, чтобы человек во что бы то ни стало умирал и жертвовал своей жизнью. <…> Но и всякое страдание и труд на пользу Родине, и всякое лишение и тягость, переносимые во славу Родины, уже есть та или иная жертва, то или иное самоотречение, и осмысливается все это только в меру жертвенности»[316]. Значит, жертвенность – критерий оценки личности, ее духовной зрелости и просто человечности, ибо только человеку она свойственна. Впрочем, если всмотреться в собственную жизнь, жизнь близких, коллег и товарищей, то мы увидим, что в ней есть место жертве.

Мы не раз слышим: «я пожертвовал всем ради семьи», «ради науки готов на любые жертвы», «спорт – это жертва» и т. д. Жертвенность органично вплетена в нашу жизнь и во многом определяет ее смысл. Начало такому восприятию жизни и ее смысла во многом положили святые князья Борис и Глеб.

Борис и Глеб были младшими сыновьями крестителя Руси – князя Владимира. Еще при жизни отца св. Борис получил в удел Ростов, где прославился благочестием и воинской храбростью. Незадолго до своей кончины великий князь Владимир вызвал Бориса в Киев и направил его с войском против печенегов.

Вскоре князь Владимир умер, и его старший сын Святополк объявил себя великим князем киевским. Борис в это время возвращался в Киев, так и не встретив печенегов, которые отступили глубоко в степь. Дружина уговаривала Бориса захватить Киев и занять великокняжеский престол. Однако князь Борис, не желая междоусобной распри, распустил свое войско.

Святополк не поверил в искренность брата и послал к нему убийц. Борис узнал о намерениях Святополка, но не предпринял никаких мер для своей защиты. Убийцы настигли его, когда князь Борис молился в воскресное утро 24 июля (6 августа по новому стилю) 1015 г. в своем шатре на берегу реки Альты. Расправа была жестокой. Князь Борис с христианским смирением принял смерть, сказав убийцам, чтобы они скорее завершили задуманное. Тело князя Бориса было погребено в Вышгороде в церкви Св. Василия.

Столь же вероломно Святополк устранил и другого возможного претендента на великое княжение – князя Глеба. Святополк вызвал брата из его удела Мурома в Киев и послал ему навстречу дружинников с целью убить. Встреча князя Глеба с убийцами произошла в устье реки Смядыни, неподалеку от Смоленска. Здесь Глеба, шедшего водным путем, настигла ладья убийц, по приказу которых повар Глеба перерезал ему горло. Тело князя было брошено на берег.

Святополку, прозванному в народе «Окаянным», отомстил другой брат Бориса и Глеба – Ярослав (Мудрый), ставший выдающимся государственным деятелем Киевской Руси. Ярослав собрал войско и разбил дружину Святополка. Символично, что эта победа была одержана на поле у реки Альты, неподалеку от места убийства князя Бориса. Святополк бежал в Польшу и закончил свою жизнь в изгнании. Летописцы утверждают, что даже от его могилы исходил смрад.

Став киевским князем, Ярослав разыскал оказавшиеся нетленными, останки князя Глеба и захоронил их в одной с князем Борисом церкви в Вышгороде. Однако этот храм через несколько лет сгорел, мощи Бориса и Глеба остались невредимыми. На этом месте Ярослав Мудрый построил каменный пятиглавый храм, который был освящен 24 июля 1026 г. митрополитом Киевским Иоанном с собором духовенства. Так было положено начало строительству на Руси храмов в честь святых Бориса и Глеба.

При Ярославе Мудром в память св. Бориса и Глеба был установлен церковный праздник (24 июля), включенный в великие годовые праздники Русской православной церкви. Канонизация и почитание св. Бориса и Глеба отражает особенности становления христианства в Древней Руси, ибо византийская традиция не знала подобного освящения мирян, не совершивших какого-либо очевидного подвига. Русская церковь стала изначально прославлять нравственный подвиг и такую христианскую добродетель, как смирение.