Жертва (СИ) - Зеа Рэй Даниэль

– Я знаю, что архангелов убивали, как только обнаруживали, – Одьен разогнулся и размял спину, наклоняясь в стороны. – Сказки это или нет, но слова «архангел» наша местная диаспора хранителей боялась, как огня. И меня учили, что в одиночку с архангелом справиться невозможно. А вот умереть от его руки – запросто.

– Что-то не так со всеми этими сказками, – вздохнула я. – Почему хранители знают больше фольклора, чем палачи?

– Потому что нас учили вас убивать, – ответил Одьен.

– Угораздило же меня вляпаться, – я тяжело вздохнула.

– Действительно. Повстречать меня было самым большим несчастьем в твоей жизни, – буркнул Одьен и ушел из кухни.

Хлопнула дверь в ванную. Я почувствовала себя виноватой. Я немного увлеклась и не подумала о его чувствах. Он ведь сказал, что любит меня, а у меня язык не повернулся ему ответить. Любовь. Любовь! Жизнь научила меня никому не доверять. Предать может кто угодно: друг, любовник, компаньон. А вот руку помощи протянуть нуждающемуся – не каждому дано. Что ни говори, пока Одьен не сделал мне ничего дурного. Ну, кроме того, что бросил меня несколько дней назад. И использует как приманку для поимки Призрака, орудующего в городе Р. Или не использует, а наоборот, боится, что со мной что-нибудь случиться? Шесть утра, а я уже устала. Думать устала.

Ложиться спать не хотелось. Оставаться одной на кухне тоже. В голове мелькнула мысль, и я не стала прогонять ее. Тихо открыла дверь в ванную. Одьен принимал душ. Тихо разделась и залезла к нему. Он посмотрел на меня своими темными глазами, и склонил голову на бок. В моей голове уже мелькали картинки того, что я хочу сейчас сделать. Я провела рукой по его животу, затем опустилась на колени и сделала все так, как воображала себе на кухне. Он закончил эту фантазию, прижав меня к стене и доведя меня до очередного оргазма всего за несколько толчков. Это безумие – и я понимала, что погружаюсь в него с головой, но ответить «нет», когда он снова попросил меня приготовить ему борщ, уже не смогла.

***

В понедельник утром мы едва не проспали. На работу приехали на моей машине. В приемное отделение вошли вместе. Вместе переоделись и зашли в отделение. Жизнь продолжалась, и на выходных к нам поступили новые пациенты. Во время совместного обхода никто не получил по шее. Спустились в реанимацию, и там все прошло гладко. Даже слишком, потому как я не услышала привычного шепота коллег за спиной, обсуждающих последние слухи. Похоже, что поутру у них отняло дар речи. Айени к нам с Одьеном не подходил. Мы обменялись кивками, и он, зараза, мне подмигнул.

Когда вернулись на этаж, Одьен задержался в ординаторской и даже выпил кофе с коллегами. Оказалась, что в нашем шкафу хранится его персональная кружка, и все запасы кофе для врачей Одьен пополняет единолично раз в месяц. Что он интересуется жизнью своих подчиненных и знает имена членов их семей и даже родственников. Что утренний кофе в ординаторской – это некий ритуал, который я нарушила своим появлением. И что все они – люди, собравшиеся здесь, – на самом деле одна большая семья, с которой только сейчас мне позволили познакомиться. И тут меня осенило: неужели в неприятностях своих коллег с Одьеном и в его плохом настроении была виновата одна я?

Минул понедельник, за ним вторник, среда с нашим дежурством. Казалось, я вернулась к привычной работе. Обследовала, лечила, оперировала и выполняла поручения. И вроде бы особо ничего не изменилось, но все же… Все же, где-то там, глубоко внутри, теплился маленький огонек, который превращался в пламя, когда Одьен прикасался к моей руке, передавая инструмент в операционной, когда вдыхал аромат моих волос, пропуская в дверях вперед, когда говорил: «Доктор Ней, пересмотрите листы назначений для ваших пациентов», когда закрывал дверь своего кабинет на замок…

В четверг утром он разбудил меня в своей комнате отдыха сонным ворчанием над ухом: «Алексис, семь утра. Скоро придут остальные». И я подскочила, потому что нужно было успеть сделать обход.

В тот день мы не обедали вместе. Честно говоря, я вообще не обедала. И в пять часов мои коллеги собрались по домам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Алексис, ты опять решила тут ночевать? – спросил Наварро. – Ты же после смены! Дуй домой!

– Истории допишу и пойду.

– Завтра допишешь.

– Завтра с меня доктор Ригард голову снимет за неоформленные документы.

– Так уж и снимет, – Наварро загадочно улыбнулся и ушел.

Звонок по браслету.

– Доктор Ней слушает.

– Зайдите ко мне в кабинет, когда закончите оформление карт пациентов из третьей палаты.

– Да, доктор Ригард, – я цокнула языком и отключила вызов.

Как можно целый день работать и не успеть сделать работу в рабочее время? Масло масляное. Привет, привычная переработка, – пока, личная жизнь.

Я дописала медицинские карты, когда меня внезапно осенило. Почему Питер начал свое расследование именно с дела гибели невесты Айени? Потому что узнал, что сестра Поука погибла в аварии? Или были другие причины начать дело именно с нее? «Соммервиль». Что-то здесь не так. Сам Поук признался, что Питер раскрутил дело очень быстро. Или Питер действительно был очень талантливым, либо он изначально знал больше, чем Поук. В коробке с личными вещами были ключи от дома и машины. Если дом до сих пор не сдали в аренду, и не вынесли из него вещи Питера, можно попытать счастье и обыскать его. Вдруг, найдем с Одьеном зацепки? Н-да, – я постучала пальцами по столу, – два дня назад я бы поехала на дело одна. А теперь уже «мы с Одьеном». И даже мысли прокинуть его не возникло.

Я вошла в базу данных и открыла медицинскую карту Питера. Адрес места жительства был указан.

Снова звонок.

– Доктор Ней слушает.

– Доктор Ней, я же просил вас зайти, как только вы закончите оформлять документы.

Да я закончила их оформлять пять минут назад! Вот пройдоха!

– Извините, доктор Ригард. А перед тем, как к вам явиться, могу я в туалет зайти? Или дело неотложное?

– Ты там одна, что ли?

– Наварро передает вам привет.

– Хватит мне зубы заговаривать! Наварро ушел час назад. Иди в туалет, а потом ко мне. Ты не обедала. А уже время ужинать.

Он отключил вызов, а я обмякла на стуле. Знает, что я не обедала. И так приятно, что заботится обо мне. Стоп! Туалет!

Я быстро справила нужду и подошла к кабинету Одьена. Медсестра Эльза лукаво улыбнулась мне с поста. Я постучала в кабинет.

– Войдите!

Я вошла и закрыла дверь.

– Так, капучино горячий. Я заказал из кафе утку в соусе, но мне кажется, что это курица, а не утка.

Я подошла в Одьену, обняла его за плечи, привстала на носочки и поцеловала в губы. О-о-о… Он впился в меня в ответ. Подхватил руками за ягодицы и оторвал от пола. У меня выброс случился. Как будто описалась от восторга. Он простонал и вернул мне Поток. Я бы точно описалась, если бы только что не сходила в туалет. Губы, язык, дыхание, ласки, его эрекция в штанах и моя распущенность между ног. Я бы повалила его на пол и оседлала прямо сейчас, и, собственно, я как раз и запрыгнула на него именно для того, чтобы потом повалить на пол, как в дверь постучали.

– Доктор Ригард!

И вошли.

Мизансцена. Я сижу на руководителе отделения, обвив его торс ногами, а он стоит и удерживает меня за ягодицы под полуспущенными штанами. Ничего такого! Просто обсуждаем план лечения пациентов!

Медсестра Эльза извинилась и закрыла дверь. Моя репутация ушла вместе с ней.

– Пи…ц, – по-русски произнесла я.

– Это матерщина? – спросил Одьен, продолжая удерживать меня за голый зад.

– Отборная, – я закрыла глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Покраснела, – он хмыкнул, поцеловал меня в щеку, коснулся губами мочки уха.

Я вздрогнула. Попыталась с него слезть, но он и не думал меня отпускать.

– Если сейчас выйдешь из этого кабинета, Эльза посчитает, что тебе стыдно. Если выйдем вместе минут через тридцать – она подумает, что нам с тобой наплевать на ее мнение.

– Она подумает, что мы охренели!