Тайны Реннвинда. Темный принц - Елена Сокол

твоим рассказам, учиться в Хемлиге намного веселее. — Сказала Майя, поднявшись.

Она отошла к плите и принялась колдовать над кофе.

Микке невольно задумался о том, какой была бы ее сила, если бы ей позволили проявиться. Майя даже не знала того, что в ней заключено.

Каково это? Быть в курсе, что твои предки обладали мощью, неподвластной человеку, и ощущать себя бесполезной смертной? Не иметь возможности постичь природу магии и использовать ее себе во благо? Ведь руки Майи — такие изящные, ловкие, чувствительные — они словно созданы для того, чтобы колдовать и, как богини судьбы норны, плести из нитей белой магии полотно судьбы.

— В Хемлиге, увы, тоже нельзя прогуливать. — Наблюдая за девушкой, произнес Микаэль. — У меня с этим были некоторые проблемы, и я получил кучу замечаний за пропуски.

— Наверное, там красиво — в Реннвинде. — Сказала Майя, занимаясь варкой кофе.

— Там плохо с интернетом, и вечная непогода. — С грустью вспоминая родной город, заметил он. — Но очень красиво. Горы, реки, густой лес и плотный туман по утрам. Однажды побывав в Реннвинде, ты всегда будешь мыслями возвращаться в этот город.

— Ты скучаешь. — Она не спросила, это было утверждение.

— Да. — Микаэль замолчал, погружаясь в картины прошлого. — Это земля моих предков. Место силы. Все дороги, какими бы ты не шел, в конечном итоге все равно ведут туда. — Он посмотрел на пребывавшего в задумчивости Хассе, затем в спину Майи. — Спасибо за стейк, он был волшебным. Во всех смыслах.

— А теперь кофе. — Улыбнулась ему девушка через плечо.

Она продолжала что-то смешивать, затем вылила ароматную жидкость в невысокую кружку, что-то добавила, а у Микаэля все сжалось в груди от запаха, который напомнил ему о детстве. Вампиру даже дышать стало трудно — настолько аромат был знакомым и будил в нем все самое сильное, что осталось от человека.

— По-саамски. — Мягко проговорила Майя, повернувшись.

У Микке по спине побежали мурашки. Ему трудно было пробиться сквозь непонятные ощущения и вновь начать соображать. Все погружалось в туман воспоминаний о доме, о детстве, о матери.

— С оленьим сыром. — Произнесла она с теплом и поставила перед ним кружку и ложку, которой следовало вылавливать кусочки сыра, чтобы закусывать ими. — Пришлось подсмотреть рецепт в Интернете.

Щеки Майи вспыхнули.

Она так старалась сделать ему приятное. Хотела, чтобы этот парень, знавший все о боли, смерти и одиночестве, почувствовал себя здесь как дома. И Микаэль ощущал, как его охватывает паника. Ему хотелось одновременно прижать Майю к себе, прислониться лицом к ее мягким волосам, вдохнуть их аромат, и хотелось убежать от этой сумасшедшей, которая готовит для вампира, упорно игнорируя тот факт, что он смертельно опасен для нее.

Но затем он взял кружку и сделал маленький глоток кофе. Нежный бархатный вкус разливался во рту пьянящей сладостью, таял на языке и дарил легкое приятное головокружение. Микаэль не думал, что когда-нибудь в жизни ему еще придется наслаждаться тем, что относилось к «человеческим удовольствиям», он полагал, что яростная жажда крови вытеснила из его разума все остальное, но эта храбрая девчонка с глазами цвета океана переворачивала его мир, одной только чашкой кофе заставляя его снова чувствовать себя живым.

— Папочка. — Она поставила кружку с сырным кофе и перед Хассе.

Доктор видел все, что происходит между ними: каждый взгляд, каждое движение, он слышал каждое слово и ощущал притяжение между Микке и своей дочерью, но не пытался препятствовать и сохранял многозначительное молчание. И только Бог, наверное, знал, какого труда ему это стоило.

— Спасибо. — Хассе взял ложку. — Ну, что ж, попробуем этот странный напиток.

— Это вкусно. — Заверил Микке. На его верхней губе осталась сливочная пенка, что смотрелось довольно непривычно. — Эталонный саамский кофе.

Они обменялись с Майей долгими взглядами.

— Я рада. — Почти шепотом произнесла она.

Румянец на ее лице поселился, кажется, навечно.

— Позволишь мне тоже за тобой поухаживать? — Сказал Микаэль, вставая.

И, не дожидаясь ответа, он усадил Майю за стол и принялся сооружать ей сырную горку в чашке с черным кофе.

— Я все еще здесь. — Вздохнул Хассе, про которого, кажется, уже и не вспоминали. — А ты, — он бросил взгляд на дочь, — все еще под моей опекой.

Но никто так и не обратил на него внимания.

— Твой кофе. — Микке поставил перед ней чашку, дал ложку.

— Спасибо.

— А где твоя семья? — Майя подняла на него взгляд. — Осталась в Реннвинде?

Лицо Микаэля померкло. Его накрыло тяжелыми мыслями.

— Никого уже нет. — С трудом выдавил он и отвел глаза.

— О, прости. — С сожалением выдохнула Майя.

Парень замешкался, словно забыл, для чего встал из-за стола.

— А можно мне молока? — Спросил Хассе, чтобы разрядить обстановку.

— Без проблем. — Ответил вампир, ухватившись за возможность перевести тему. Он открыл холодильник, взял коробку с молоком и нечаянно сдавил так, что небольшая струйка фонтаном взвилась вверх. — Ох, простите за неловкость, не рассчитал силу… — Тут же схватил полотенце, промокнул им полку холодильника и свою руку.

— Как ты вообще справляешься с такой силой? — Спросила Майя, зачерпывая ложечкой сыр. — Наверное, автомобиль можешь остановить на ходу?

Микаэль подлил молока в стакан Хассе:

— Честно? Не рискнул бы проводить такой эксперимент. Наверное, нет. — Он опустился на свой стул и сделал глоток чудесного кофе. — Но кружку пальцами нечаянно раздавить могу.

— И банку с газировкой?

— Легко.

— И… — Майя перебирала в голове варианты. — Арбуз?

— Да. — Микке облизнул губы, но от этого на них стало еще только больше пенки. — И мяч. И человеческий череп. — Он осекся, взглянув на Хассе. — Наверное.

Как ни крути, любой разговор в итоге сводился к вампирской теме.

— Каково это? — Словно не заметив возникшего напряжения, спросила Майя. — Быть бессмертным.

Микаэль обхватил горячую кружку руками и долго смотрел на кофе, а затем сказал:

— Ты понимаешь, что смертные тратят жизнь на ерунду. — Он поднял взгляд на Хассе, затем перевел на Майю. — Есть некая прелесть в том, что жизнь конечна. Нужно успеть сделать все, что имеет значение. Именно это и наполняет существование смыслом и целью.

— И, все