Искатель. 1964. Выпуск №6 - Михаил Ребров

— Плохо, — сказал Мазур.

— Я эти места знаю, — отозвался поляк.

Обернувшись ко второму спутнику, Мазур спросил:

— А вы?

За него ответил поляк, с которым Мазур разговаривал раньше:

— Его били по голове. Он немой.

— Как вы узнали эти места?

— Я видел сквозь окно название последней станции. Не беспокойтесь, я знаю эти места.

— А как же остальные?

— Мы прыгали за вами, потому что Гусев просил присмотреть. Он через наших передал, что вы этого заслужили. Остальным мы сказали, что в этих местах есть партизаны. В вагоне почти все были поляки. Они помогут товарищам, которые спаслись.

— Гусев… — Мазур сглотнул слюну. Горло сжало комом. Гусев там. Гусев остался. Может быть, ему труднее было бы вырваться. Вернее, он не мог уйти, потому что у него в руках сотни нитей, связывающих тех, кто продолжал борьбу за колючей проволокой.

— Да, Гусев. Вам опасен первый встречный. Вы не знаете ни местности, ни языка. Перейдем через поле, там должна быть деревня.

— Поле надо обойти, — сказал Мазур. — На мягкой пашне останутся следы.

Поляк похлопал Мазура по плечу:

— Гусев был прав.

Мазур хотел сказать, что Гусев всегда был прав, но промолчал, потому что это и так было ясно.

Притихший было дождь припустил с новой силой. Они двинулись по траве вдоль жнивья. И только теперь Мазур обратил внимание на то, что поле сжато.

Уже близилась осень.

Мазур притерпелся к боли в локтях и коленях и шел, почти не хромая, а может быть, холодная вода помогла.

День перед дождем стоял, видимо, жаркий в этих местах. Увядавшие травы сильно пахли. Мазур вдыхал полной грудью этот удивительный аромат.

Потом они свернули на межу, разделявшую полоски крестьянской земли, долго петляли по ним, пока не вышли поближе к деревне, маленькой, дворов десять-пятнадцать, с хилыми домиками, издали похожими на стога сена, покривившиеся, вросшие в землю.

— Кажется, это та деревня… — проговорил поляк.

— Какая та?

— Знакомая. Заходили сюда однажды. Год назад.

— А как вас зовут? — спросил Мазур.

— Адам.

— А ты, Адам, уверен, что это именно та деревня?

— Нам нельзя оставаться в поле. Надо попробовать. Может быть, спрячут.

— Идемте тогда вместе, — сказал Мазур.

— Нет.

— Надежнее, — настойчиво повторил Мазур.

— Лучше я один рискну, — и Адам ушел.

Мазур и его немой спутник легли на межу, поросшую шершавой сурепкой, по-осеннему жесткой и ломкой.

Мазуру очень хотелось подбодрить своего соседа, который время от времени тяжело вздыхал, и он похлопал его по плечу. Тот в ответ нащупал локоть Мазура и тихо пожал его.

В деревне взлаяла собака. Яростно, со всхлипом.

Вскоре пес стал тявкать спокойнее и, наконец, замолчал.

Подул ветер. Дождь налетал теперь резкими порывами, а вскоре перестал. Тучи, наверное, поднялись выше, посветлело.

Послышались шаги.

Возвратился Адам. Он присел на корточки и заговорил тихо:

— Петр, вас спрячут. Будете ждать нас здесь.

— Нет!

Мазур почти крикнул и сам себе зажал рот рукой.

— Здесь надежные люди.

— Не оставляйте меня, Адам.

— Мы вернемся дней через пять.

— Адам, нам лучше идти вместе.

— Ты хромаешь на обе ноги.

— Я не буду…

Адам похлопал Мазура по плечу..

— Мы не оставим тебя, Петр. Мы придем за тобой.

Скрепя сердце Мазур согласился.

— Конечно, так надо.

Они пошли по деревне. Пробирались задами, ветер дул в их сторону, и единственная в деревне собака во дворе старосты, как сказал Адам, не почуяла их.

Адам предупредил своих спутников, что дверь низкая, и, согнувшись, они вошли в покосившуюся избу Войцека. Огня не зажигали. По движению в избе Мазур догадался, что в помещении находятся двое: хозяин и хозяйка, которая суетливо сновала, поминая матку бозку. Хозяин долгое время молчал, потом проговорил громко:

— Значит, Владек жив… Ядя, дай панам в дорогу петуха.

— Он же один… Как же несушка останется?

— Дай панам в дорогу петуха.

Женщина вышла.

— Я скажу утром пану старосте, что его собака лаяла на лисицу, которая нашего петуха утащила. И еще скажу, что свою последнюю курицу стану водить к его петуху. А пану старосте буду давать каждые две недели по яйцу за труды его петуха.

Адам пошутил:

— Не боитесь разориться, пан Войцек?

— Я думаю, вы покараете предателя раньше, чем он получит от меня хоть одно яйцо. А его петуха вы отдадите мне.

Адам посмеялся.

— У пана Войцека тонкий расчет.

— Вшистско едно, — сказал пан Войцек, видимо тоже решивший пошутить. — Вшистско едно, Панове. А за пана не беспокойтесь. Я его как родного сына спрячу.

Вошла хозяйка, положила на стол тушку петуха, шмыгнула носом.

— Голову и лапки оставь. Завтра себе суп сварим. И пана надо подкормить.

— А правду паны говорят, что Владек жив? — спросила хозяйка у мужа и добавила: — Ведь он в самом Кракове учился.

Пан Войцек сурово сказал:

— Жив!

По тому, как это было сказано, Мазур почувствовал, что в действительности сын пана Войцека погиб.

Адам и его немой спутник переоделись в кое-какую ветошь, которая нашлась в доме, и бросили полосатые куртки и штаны к печке. Хозяйка ощупала снятую одежду и хотела отнести ее в чулан, но Войцек остановил ее:

— Сжечь!

— На тряпки пойдет.

— Сжечь! — повторил Войцек.

Хозяйка очень сердито махнула на него рукой и сунула одежду в печь.

В темноте избенки отчетливо проступили три маленьких, подслеповатых окошка.

Адам заторопился. Они оба попрощались с Мазуром, твердо пообещав быть не позже чем через неделю. Пан Войцек пошел проводить их. Он не возвращался очень долго. Мазур нервничал. На столе он нащупал большой кухонный нож и спрятал его под курткой. Мазур понимал, что это глупо наконец, но не мог заставить себя расстаться с этим оружием. Хоть что-то было у него в руках для самообороны. Теперь в любом случае Мазур дорого продаст свою жизнь. Оттого, что под курткой он ощущал холодок стали, становилось спокойнее.

В окнах проступил синий рассвет.

Скрипнула дверь. Пан Войцек с порога сказал:

— Идемте, пан. Я вас спрячу.

Несмотря на свою худобу, Мазур с трудом пробрался в лаз и устроился в поленнице. Дрова были теплые, сухие и пахли смолой и немножко гнилью. Поленья, уложенные очень аккуратно, неплотно прилегали одно к другому, чтобы между ними проходил ветер и сушил. Приятный запах дров, усталость и найденное, хотя и не совсем безопасное, убежище сморили Мазура. Он уснул.