Распознавание образов - Уильям Гибсон

– Понятия не имею.

– И все равно хотите купить арифмометр?

– Да.

– Вы ведь не очень богатая женщина?

– Отнюдь нет. Я покупаю не за свои деньги.

– Если бы вы предложили Хоббсу ту же сумму наличными, он бы вам, наверное, отказал. Он никогда не заплатит Гринуэю такую цену из своих денег. Так же, как и я. Были случаи, когда он отказывал людям в подобного рода услугах. Хотя предлагали ему, как я догадываюсь, гораздо больше.

– Ему что, не нужны деньги?

– Нужны, конечно. Но у него, наверное, почти не осталось людей, которых можно попросить об одолжении.

– Почему об одолжении?

– Вряд ли у него самого есть какие-то источники. То, что он может для вас достать, никак не связано с его талантами или знаниями. Скорее всего он просто звонит тем, кто у него в долгу. И порой ему помогают.

– Вы не знаете, кому он звонит? – спрашивает она, не надеясь на ответ.

– Не слышали об «Эшелоне»?

– Нет. – Слово знакомое, однако Кейс не может вспомнить, где она его слышала.

– Говорят, у американской разведки есть система, которая позволяет сканировать весь трафик в интернете. Если такая система существует, то Хоббс вполне может быть одним из ее отцов. По крайней мере он принимал участие в ее создании.

Нгеми поднимает бровь, как бы сигнализируя, что не собирается глубже влезать в столь деликатный предмет.

– Понимаю, – кивает Кейс, мало что понимая.

– Что ж, – Нгеми останавливается возле эскалатора, ведущего вниз, – надо полагать, вы знаете, что делаете.

– Хотелось бы верить. Но все равно, спасибо за помощь!

– Не за что. До свидания. Утром я вам позвоню.

Глянцево-черный купол его черепа косо уезжает в лондонское подземелье.

Кейс выходит на улицу и ловит такси.

Чтоб меня разнесло. Есть такое крылатое выражение.

Она решила лечь пораньше, в соответствии с временем на меридиане «Кейс Поллард». Но перед тем как почистить зубы, нужно проверить почту. Первое письмо от Капюшончика.

Джуди до сих пор пребывает в гостях у Деррила. Романтический котел бурлит и дымится, и Таки уже готов запрыгнуть в самолет и лететь в Калифорнию. Останавливает лишь японская обязательность: он работает, пишет игры для мобильных телефонов. Мой главный вопрос на сегодня – стоила ли игра свеч? Удалось ли тебе продвинуться в изысканиях?

Может быть, думает Кейс. Больше ей сказать нечего.

Может быть. Что-то вроде наклюнулось, но нужно время, чтобы понять, куда это приведет. Как только узнаю, сразу напишу.

Отправить.

Следующее от Буна.

Привет из гостиницы «Холидэй», через дорогу от технопарка. Традиционное местечко, интерьер в бежевых тонах. Удалось завязать некоторые знакомства по линии нашего вопроса, хотя сомневаюсь, что выйдет толк. Следующий пункт – бар в фойе, где обычно кучкуются заблудшие овцы. У тебя порядок?

Так он может долго провозиться, думает Кейс. Но, наверное, другого пути нет: остается только вертеться среди работников «Магия-символ» в надежде на случайность.

У меня порядок.

Подумав, она добавляет:

Свежих донесений нет.

Что вполне может оказаться правдой.

Отправить.

Последнее письмо... спам? Адрес, состоящий из одних цифр, домен «Хотмэйл».

Да, кончается на .ru. Соблюдайте протокол. Х-Б

Баранов. Залез в свой дефис и шлет оттуда имэйлы.

Точка ру.

Россия?

31

Прототип

Утро понедельника. Кейс отрабатывает обычный набор упражнений в Нильс-Ярде, держа под рукой включенный мобильный телефон.

Звонок раздается в тот момент, когда она выполняет подход на тренажере под названием «педипол», который напоминает рисунки Леонардо да Винчи – отношение пропорций человеческого тела к пропорциям вселенной. Ее руки раскинуты в стороны, ладони упираются в черные поролоновые гнезда.

Женщина на соседнем тренажере хмурится.

– Извините. – Кейс освобождает пружину, расстегивает ремни и достает телефон из кармана куртки. – Алле!

– Доброе утро, это Нгеми. Как у вас дела?

– Все в порядке. Как вы?

– Замечательно. Сегодня должен прийти «инструмент» Стивена Кинга. Не могу дождаться.

– Откуда, из штата Мэн?

– Из Мемфиса. – Слышно, как он причмокивает губами. – Звонил Хоббс. У него есть то, что вам нужно. Теперь, говорит, дело за вами. Ну что, готовы навестить Гринуэя и заплатить эту возмутительную сумму?

– Да, конечно! Давайте прямо сейчас.

– Он раньше одиннадцати не откроется. Встретимся на месте, у магазина?

– Да, если вам не трудно.

Он сообщает ей номер дома на Бонд-стрит.

– Увидимся там.

– Спасибо!

Кейс кладет телефон на светлую деревянную платформу «педипола» и возвращается к прерванной серии.

В Англии есть только одна вещь, которая вызывает принципиальное неприятие Кейс: так называемый класс – понятие, имеющее здесь совершенно особый, зазеркальный смысл. Она уже давно оставила попытки объяснить чувства, связанные с этим словом, своим английским друзьям.

Самая близкая аналогия, которую ей удалось придумать, – это отношение к американской идее владения личным оружием, которую англичане находят дикой, принципиально ошибочной и ведущей к ужасным и бессмысленным жертвам. На уровне рассудка Кейс понимает, что они имеют в виду. Но она знает также, насколько фундаментально для Америки это право и насколько маловероятна его отмена. Разве что очень постепенно, со временем. И ей кажется, что с «классом» в Англии дело обстоит примерно так же.

Обычно она пытается игнорировать это явление, хотя здесь у них есть особые приемчики для обнюхивания собеседника при первой встрече, от которых ее бросает в дрожь.

Кэтрин Мак-Нелли склонялась к мысли, что такая реакция на поведение англичан вызвана избытком ритуальности – как и во всех явлениях, к которым Кейс гиперчувствительна. Кейс согласна: действительно, их поведение чересчур схематично. Первым делом они обязательно посмотрят на вашу обувь. Гринуэй только что так и сделал: оценил ботинки Нгеми.

И остался недоволен.

Запыленные черные красавцы «Доктор Мартин» с «жирозащитными» (как утверждает реклама) подошвами плотно стоят на отполированном полу перед прилавком магазина со скромным названием «Л. Гринуэй». Это обувь солидного размера – не меньше одиннадцатого по британской шкале. Туфель самого Гринуэя из-за прилавка не видно, но Кейс прикидывает, что если бы дело происходило в Америке, то он бы носил плосконосые мокасины с кожаными кисточками. Хотя здесь у них другие понятия. На нем вполне может оказаться что-нибудь изготовленное для Савил-Роу, но не на заказ.

– Должен еще раз спросить, мисс Поллард. Вы всерьез намерены совершить покупку?

«Л. Гринуэй» относится к типу закрытых магазинов, оснащенных наружным домофоном, а сам хозяин держится так, словно у него под ногой кнопка сигнализации, и если что-то случится, то через минуту здесь будет полно полицейских с резиновыми дубинками.

– Да, мистер Гринуэй.

Он внимательно осматривает ее черную куртку.

– Вы коллекционер?

– Не я, мой отец.

Гринуэй на несколько секунд задумывается.

– Ваше имя мне незнакомо. «Курты» – очень специфический товар, и круг коллекционеров весьма узок...

– Мистер Поллард, – вступает Нгеми, – работал на американское правительство в качестве научного консультанта. В его коллекции есть образцы первого типа, 1949 года выпуска, с серийными номерами меньше трехсот, а также несколько экземпляров второго типа, в отличном состоянии, с нестандартным дизайном корпуса.

Этот портрет Уина-коллекционера составлен на основе двух-трех осторожных вопросов, которые Нгеми задал перед входом в магазин.

Гринуэй смотрит на него в упор. И молчит.

– Могу я задать вам вопрос? – Нгеми подается вперед, громко скрипнув курткой.

– Вопрос? Мне?

– Да, насчет подлинности. Как известно, у Курта Герцтарка было три рабочих прототипа, которые он держал дома в Нендельне, в Лихтенштейне. После его смерти в 1988 году эти прототипы были проданы частному коллекционеру.

– И что же вы хотите узнать?

– Я хочу узнать, мистер Гринуэй, является ли предлагаемый вами экземпляр одним из трех прототипов. На вашем вебсайте об этом впрямую не сказано.

На щеках Гринуэя выступает легкий румянец.

– Нет, не является. Арифмометр, который я продаю, принадлежал некоему выдающемуся механику. В сопроводительной документации есть фотографии, где с арифмометром в руках запечатлены как сам Герцтарк, так и этот механик, который был одновременно и изготовителем. Три прототипа из дома в Нендельне помечены соответственно римскими цифрами один, два и три. Экземпляр, выставленный у меня на продажу, помечен цифрой четыре. – Гринуэй, сохраняя каменное лицо, смотрит на Нгеми с выражением чистейшей ненависти. – Римской цифрой, прошу заметить.

– Можем мы на него взглянуть? – спрашивает Кейс.

– Выдающийся механик, – задумчиво повторяет Нгеми. – Изготовитель.