ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ - Тур Хейердал

Теперь о тех элементах, которые совпадали. В обоих случаях речь шла о подлинных пещерных тайниках, которые Атан (или Атаны) и Ласаро считали своей личной собственностью. Оба тайника перешли к нынешним владельцам по наследству, считались тапу и охранялись аку-аку, для которых полагалось произнести определенную формулу, прежде чем приблизиться к пещере. Ритуал уму такапу предписывал съесть жареную курицу, перед тем как входить в тайник, и новый владелец был обязан, взяв гузку себе, угостить других и бросить на землю несколько кусков для аку-аку. Внутри пещеры у входа стояли скульптуры, именуемые «пещерными стражами» (тиаки ана). Один из них считался «пещерным ключом» (матаки ана), и «ключ» вручали новому владельцу, после чего он мог войти в тайник. Содержимое тайника составляло собрание разнородных мелких каменных скульптур, возле которых лежали человеческие останки. Скульптурам приписывались магические свойства, приносящие счастье владельцу. В обеих пещерах были изображения животных, доставленных (и пасхальцы об этом знали) на остров европейцами. Тайники не полагалось оставлять совсем пустыми: Ласаро положил в пещеру ножницы, Атан Атан предупредил, чтобы мы не трогали два человеческих черепа.

Если приобретение обычных пасхальских резных изделий происходило по твердым цепам или после упорной торговли, то передача пещерных скульптур носила характер обмена подарками, причем особенно ценились ткани для женских платьев, рубашки и брюки мужчинам, рыболовные снасти и сигареты. Эти же предметы пасхальцы могли получить в уплату за работу и за вещи, изготовляемые для продажи.

Покрытые плесенью скульптуры Доминго Пакарати

Двадцать второго марта, на другой день после нашего первого визита в пещеру Ласаро, в лагерь пришел апатичный, придурковатый с виду пасхалец лет тридцати. Он принес мне апельсины и кукурузу и предложил купить грубовато выполненные деревянные резные изделия обычного типа. Я посоветовал ему обратиться к другим членам экспедиции, которые были не прочь приобрести такие вещи, тогда он, пристально глядя на меня, спросил — может быть, я предпочитаю «каменные моаи»? Я ответил утвердительно, полагая, что не мешает обзавестись коллекцией современных изделий для сравнения с материалом из пещер. Тогда гость вытащил из мошка очень грубо и безвкусно вырезанную фигурку (К-Т 1587) с пятнами зеленого сочного мха на голове и на боку. Я живо спрятал этот камень и попросил владельца войти в палатку, чтобы расспросить его о происхождении этой вещи. Он достал из мешка еще пяток изделий такого же типа (К-Т 1586–1591) и заявил, что вырезал их сам. Я показал на мох. Он испугался и сказал, что ему попадет от отца, если тот узнает. Потом добавил бесцветным голосом, что камни взяты из пещеры. Дескать, дед перед смертью показал ему вход, но отец рассердится, если до него дойдет, что сын что-то вынес из тайника. Там лежит еще несколько камней, он принесет их в другой раз.

Я решил проверить его реакцию, предложил несколько сигарет — гораздо меньше того, что мы платили за одну современную поделку. Его это вполне устроило, и он был готов уйти. Я увеличил вознаграждение, чтобы оно соответствовало полученным вещам. он все принял совершенно безучастно.

Позже я выяснил, что это был Арон Пакарати, сын Доминго Пакарати, одного из четырех престарелых братьев, которые в это время вязали для нас камышовые лодки в Анакене. Тетка братьев Атан, Таху-таху, была женой Тимотео Пакарати, приходившегося Арону дядей. И вполне возможно, что дед, который, по словам Арона, показал ему вход в пещеру, был не кто иной, как Николас Пакарати Потахи — тот самый проповедник, что после изгнания миссионеров во второй половине прошлого века осуществлял на острове церковные службы. Но еще интереснее и важное отметить, что в первой партии грубых скульптур, полученных мной от Арона Пакарати, было изображение женщины с ребенком отнюдь не в полинезийском духе; несомненно, речь шла о примитивной версии христианской мадонны (К-Т 1587, фото 219 а). Еще один пример скульптуры, созданной, скорее всего, после прихода на остров миссионеров, однако вряд ли предназначавшейся для продажи.

В пещере Арона Пакарати мы не побывали и получить дополнительные сведения о ней и о немногочисленных скульптурах этого тайника нам не удалось. Грубость исполнения наводит на мысль, что все фигурки изготовлены одним и тем же, не очень искусным резчиком. Если это так, их можно датировать примерно тем же временем, что созданную после прибытия миссионеров «мадонну с младенцем». Судя по тому, что одна скульптура была влажная, с мхом на обработанной поверхности, пещера явно была сырая, возможно, со свода капало, как в тайнике Атана Атана. Пятна мха были и на других вещах из коллекции Арона.

Закрытая пещера Энрике Теао на берегу моря

Энрике Теао — друг братьев Атан, тот самый, который вместе с нами посетил пещеру Атана Атана, а затем ушел с Эстеваном Атаном в море и пропал без нести. Как уже говорилось, перед визитом в пещеру Атана он сам начал приносить нам мелкие скульптуры из собственной, по его словам, пещеры. Энрике тоже был в числе двенадцати пасхальцев, с которыми я близко познакомился, когда они поднимали статую около нашего лагеря. Вместе с братьями Атанами и Ласаро Хоту он спал в пещере в Анакене, где неизменной темой вечерних бесед при свете фонаря были открытия экспедиционных археологов, то, что сами пасхальцы показали нам, делясь своими познаниями о древних приемах работы, и другие предметы, которые не принято было открыто обсуждать в деревне.

Первый подарок от Энрике я получил через посредника. Эстеван Пакарати и Ласаро Хоту уже несколько раз приносили мне фигурки, взятые, по их словам, в тайниках. В этот вечер, после работы, Эстеван пришел со стороны аху в лагерь с сумкой на плече; в таких сумках пасхальцы обычно носят поделки для продажи, еду, разные мелочи. Войдя в палатку, он вытащил из сумки сверток, в котором лежала вырезанная с большим мастерством и реализмом птица; ее пышные крылья простерлись рельефом на выпуклой поверхности куска красной лавы (К-Т 1317). Передача этого изделия не была обставлена никакой секретностью, и так как до сих пор Эстеван Пакарати приносил мне свои камни ночью, тайком, я спросил его, откуда эта вещь. Он ответил, что принес ее но поручению Энрике, который не решился прийти сам. Энрике утверждал, будто «нашел» скульптуру, но Эстеван не сомневался, что он «ходил в свою пещеру».

Я передал подарок для Энрике, и через три дня он сам явился ко мне в палатку незадолго до полуночи. Для завершения работ на подъеме статуи требовался всего один день, однако из-за предстоящего прибытия с ежегодным визитом чилийского военного корабля «Пинто», двенадцати обитателям пещеры пришлось прервать свой труд и вернуться в деревню Хангароа, чтобы участвовать в разгрузке и погрузке.