Служба - В. Воронов

Однако образ «боевого офицера» не вяжется с реалиями: ни в каком спецназе новоиспеченный министр отроду не служил, как не служил и в боевых строевых частях, отвагу на передовой не проявлял. Как и командное умение. Ибо был политработником. А пресловутые спецвойска — посылаемые на стажировку курсанты ленинградского политучилища МВД. Присмотр за которыми и был главной задачей нашего политрука. И не более — для боевых операций были профессионалы, к коим Степашин не относился. Посему ни пламенными речами, ни личным примером своих курсантов он в атаку не поднимал. Как не ходил в нее и сам. И уж вовсе не три года подряд и безвылазно он провел на Кавказе, как повествует он наивным журналистам: нормальная практика вахтовых командировок редко превышала 20–40-дневный стандарт. Риск, конечно, для штабных и политрабочих был — спиться. Впрочем, Сергей Вадимович малопьющ…

Есть у Степашина еще одно любимое дело: «Я по специальности историк». Связь Сергея Вадимовича с исторической наукой столь же трудновычленяема, как и со «спецвойсками». Но степень кандидата исторических наук в 1986 году он получил. Защитив диссертацию «Партийное руководство противопожарными формированиями Ленинграда в годы Великой Отечественной войны». Из-за чего в 1993-м, третируя тогдашнего зама министра безопасности, Александр Руцкой презрительно именовал его «пожарником»!

А зря — диссер, как диссер: «Опыт руководства партией противопожарными формированиями в годы обороны Ленинграда содержит убедительное доказательство жизненности ленинского учения о руководящей роли партии в защите социалистического Отечества, единстве тыла и фронта в современной войне». Вывод автор сделал, опираясь «на Программу и Устав КПСС, документы ЦК КПСС, посвященные 100-летию и 110-й годовщине со дня рождения В. И . Ленина, 50- и 60-летию Великого Октября, 30- и 40-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне, положения Конституции (основного закона) Союза ССР». Эта богатейшая источниковая база и позволила тогдашнему соискателю сделать великое историческое открытие: «Проверкой готовности противопожарных формирований города явилась война с белофиннами».

Но будем справедливы: разве не те политруковские годы партийного руководства противопожарными формированиями выработали характерную черту, без которой нашему герою руководящая работа вряд ли светила бы?! А именно: умение не сказать ничего, разлив тонны словесной воды. Подняв прессу 1991–1994 годов, можно с изумлением обнаружить, что Сергей Вадимович газетчиков не чурался — десятки интервью тому свидетельство. Но вот через пару минут после их прочтения вам уже ни за что не вспомнить, о чем же поведал сей государев муж. Общавшиеся со Степашиным журналисты (ваш покорный слуга в их числе) в один голос отмечают его предельную скользкость и неискренность: «Глазки бегают».

Увы, но при жизнеописании Сергея Вадимовича приходится пользоваться довольно блеклыми красками. Ибо в стиле нашего героя не столько яркие дела, сколько всякое их отсутствие.

Согласно версии самого Сергея Вадимовича, кандидатом в нардепы РСФСР его выдвинули будущие политработники — курсанты родного училища: «Они великолепно провели предвыборную кампанию, хотя против меня были и Народный фронт, и Гидаспов — тогда первый секретарь обкома партии». Грозный Гидаспов якобы даже грозил выгнать обнаглевшего политработника из партии за самодеятельность! Всегда с умилением читаю про ссору офицера-политрука внутренних войск с партией: в эту легенду легко поверить, забыв что из себя представлял МВД при Пуго. Особенно верится в неуправляемый порыв курсантов политучилища…

На поприще народного избранника Степашин известности не обрел, ибо, хоть и являлся координатором некоей фракции «Левый центр», привычно укрылся в тени. И так надежно, что по сей день мало кто может поведать, что он делал во время августовского путча. Утверждают, что 19 августа подполковник-политрук вышел из славных рядов КПСС…

Зато с того августа в карьере безвестного подполковника происходит перелом — начался реальный подъем к вершинам власти. Правда, никто не в состоянии вспомнить, даже с документами в руках, чем же собственно отличился на парламентском поприще наш герой. Разве лишь возглавил комитет по обороне и безопасности хасбулатовского Верховного Совета, стал начальником питерского управления госбезопасности. Одно время его даже прочили на пост министра обороны России. И он стал почти министром — председателем госкомиссии по расследованию деятельности КГБ СССР! В 1994-м он признается, что «к КГБ я всегда относился нормально, как и большинство наших сограждан». А ведь еще в сентябре 1991 года на всю страну прогремело сенсационное интервью Сергея Степашина «Российской газете» — «КГБ СССР должен быть ликвидирован». Красиво сказано, если вспомнить, что именно степашинская комиссия и спустила на тормозах пресловутое расследование чекистской деятельности… Зато он сразу же поставил на Ельцина и не менял своих ставок, что бы ни происходило. И поначалу лишнего не говорил. Могла ли остаться незамеченной столь редкая в наши дни верность?!

В те дни команда Ельцина стремилась поставить под свой контроль неблагонадежную и опасную Лубянку. Посему ключевые посты раздавались «своим». Степашина отправили в родной Питер. Судя по всему, питерские чекисты без труда раскусили нового шефа и легко приручили его. Ибо сильная воля и твердый характера никогда не входили в набор личностных качеств нашего героя. Впрочем, как и компетентность. Работу на посту чекиста № 1 Питера Степашин еще долго вспоминал с нежностью и любовью: «это стало для меня настоящей школой». Из которой вынесено главное — «умение работать с агентурой». И хотя стукачи тогда были не в моде, новые боссы нового КГБ быстро вошли во вкус работы с ними, да и сбор компромата на политического оппонента, похоже, доставлял уже чисто эстетическое удовольствие.

Но вдруг обретенная любовь к лубянскому ремеслу осталась неразделенной: в чекистской среде Сергея Вадимовича откровенно презирали, ловя момент, чтобы подгадить своему начальнику. Об этом говорят и прозвища, кои (ну, совершенно случайно!) просачиваются в ехидную прессу: Степашка, Пожарник…

Пока над «пожарником» смеялись, тот в качестве зама спокойно приобретал опыт аппаратно-подковерных игр у министров — Баранникова и Голушко. И регулярно давал интервью, сообщая читателям удивительные новости про ФСК, которая, «взяв лучшее от своих предшественников и избавившись от «негатива», станет надежным щитом как для России, так и для всех россиян. А меч мы сдадим в музей…». Сдали?

В разгар осенних событий 1993-го Сергей Вадимович повышен до чина 1-го зама чекиста № 1. Участие Степашина в разрешении конфликта свелось к курсированию между Кремлем и Лубянкой с редкими выходами «на разведку» в блокированный Белый дом — для переговоров с Руцким и Баранниковым. Более ярко он светился после, на пресс-конференциях: «вооруженные боевики, я вам прямо скажу — мы знали точную расстановку, где находятся, сколько находится, возможные их действия и количество вооружения» (вот где кроются истоки будущих «38 снайперов»!); «вы их видели, этих бандитов, и вы сами нас критикуете… почему эти люди на грузовиках с оружием катались спокойно по Москве? Вот за это они и награждены. Я думаю, за это награжден и министр безопасности Николай Михайлович Голушко, который, кроме того, я позволю сказать и свою личную оценку, проявил еще и гражданское мужество…».

Столь мудрое поведение дало свои дивиденды — 2 марта 1994 года Степашин становится директором ФСК. После чего резко выросло поголовье выловленных шпионов, особенно зимбабвийских.

С другими успехами было посложнее: осенью 1994-го директор ФСК неоднократно давал честное пионерское к Новому году найти убийц священника Александра Меня и журналиста Дмитрия Холодова. И редкая газета удержалась, чтобы не позубоскалить о «предновогодней вахте» Степашина. Известно, сколько ждут обещанного, но в России шефы спецслужб столь долго не служат.

Но и повода для уныния он не видел: «Есть голова. Есть руки. Есть ноги. А крылья — это дело пегасов. А в целом ФСК в структуре нашего государства нашла свое место». Интересно, какое?

Назревал очередной пожар — в Чечне. Который поначалу и поручили тушить известному специалисту по партийному руководству противопожарными формированиями. Тушить, ясное дело, сподручнее оказалось керосином. Поначалу наш герой уверял, что все в порядке и на Северном Кавказе его служба все контролирует и войной не пахнет: Чечня? — «Да ничего с ней не надо делать! Это замечательная, красивая республика». Или вот из другого интервью: «С помощью силового ввода российских войск мы ничего делать не будем. Я категорический противник этого».