Философия освобождения - Филипп Майнлендер

выше, уже живут. Они не испытывали нужды и вели комфортную, трудолюбивую жизнь. Они

обладали благородным характером и высокоразвитым духом, то есть имели собственные мысли и не впитывали бесконтрольно чужие.

Все эти люди имели большое преимущество перед воображаемыми гражданами идеального государства в том, что их окружение было гораздо сочнее и интереснее. Где бы они ни искали, они находили ярко выраженные индивидуальности, изобилие ярких характеров. Общество еще не было нивелировано, и даже природа лишь в малой степени находилась под контролем человека. Они жили под обаянием контрастов; их удобное, изысканное положение редко исчезало из их сознания, потому что, куда бы они ни посмотрели, оно выделялось на фоне других форм жизни, как яркая картина на темном фоне. Наука еще не достигла вершины совершенства; оставалось еще много загадок, достаточно следствий, чтобы ломать голову над их причинами.

И каждый, кто уже ощутил чистую радость, которая заключена в поиске истины, в преследовании ее следов, признает, что эти люди действительно были в выигрыше; ведь разве не прав был Лессинг, когда воскликнул:

Если бы Бог держал в правой руке всю истину, а в левой – единственный душевный порыв к истине, хотя и с припиской, что я всегда и навсегда могу ошибиться, и сказал бы мне: выбирай, я со смирением припаду к его левой руке.

И все же все эти выдающиеся личности, образующие цепочку, которая тянется от первобытных времен человечества до наших дней, осудили жизнь как по сути невезучую и поставили небытие выше нее. Я не буду останавливаться на их именах и повторять их самые меткие изречения. Я ограничусь тем, что назову двух из них, которые ближе к нам, чем Будда и Соломон, и которых знают все образованные люди: величайший поэт и величайший естествоиспытатель из немцев, Гете и Гумбольдт.

Нужно ли мне рассказывать об их счастливой жизни, восхвалять их дух и характер? Я только хотел бы, чтобы все люди обладали такой прекрасной индивидуальностью и находились в таком благоприятном положении, как они. А что сказал Гете?

«Мы все страдаем от жизни».

«Меня всегда называли баловнем судьбы. Я и не собираюсь брюзжать по поводу своей участи или сетовать на жизнь. Но, по существу, вся она – усилия и тяжкий труд, и я смело могу сказать, что за семьдесят пять лет не было у меня месяца, прожитого в свое удовольствие. Вечно я ворочал камень, который так и не лег на место».

(Беседы с Эккерманом.)

А что говорит Гумбольдт?

«Я не создан для того, чтобы быть семейным человеком. Более того, я считаю брак грехом, а деторождение – преступлением.

Я также убежден, что тот, кто берет на себя ярмо брака, – глупец, а еще больше грешник.

Глупец, потому что он выбрасывает свою свободу, не получая соответствующей компенсации; грешник, потому что он дает жизнь детям, не будучи в состоянии дать им уверенность в счастье. Я презираю человечество во всех его классах; я предвижу, что наши потомки будут гораздо более несчастны, чем мы; разве я не грешник, если, несмотря на это мнение, я обеспечил потомков, то есть несчастных? —

Вся жизнь – величайшая бессмыслица. И если человек стремится и исследует в течение восьмидесяти лет, то в конце концов он должен признаться самому себе, что он ни к чему не стремился и ничего не исследовал. Если бы мы только знали, зачем мы в этом мире. Но для мыслителя все остается загадкой, и самое большое счастье – это родиться с плоской головой.

(Мемуары.)

Если бы мы только знали, зачем мы в этом мире! Так что во всей богатой жизни этого одаренного человека не было ничего, ничего, что он мог бы понять как цель жизни. Ни радости творчества, ни восхитительных моментов гениальности: ничего!

А в нашем идеальном государстве граждане должны быть счастливы?

25.

Теперь мы можем закончить этику.

Сначала мы перевернем наше идеальное состояние. Это была фантазия, и она никогда не появится.

Однако нельзя отрицать реальное развитие человеческого рода и то, что придет время, когда будет создано не то государство, которое мы построили, а идеальное. Моей задачей в политике будет доказать, что все серии развития, начиная с начала истории, указывают на это как на

свою цель. В этике мы должны ставить его без доказательств. Общество в нем фактически будет выровнено, и каждый гражданин испытает благословения высокой духовной культуры. Все человечество будет жить более безболезненно, чем сейчас, чем когда-либо прежде.

Из этого вытекает необходимое движение человечества, которое будет происходить с непреодолимой силой.

Движение человечества, которое никакая сила не сможет остановить или отклонить. Оно неумолимо толкает желающих и нежелающих дальше по пути, ведущему к идеальному состоянию, и оно должно появиться. Это реальное, неизменное движение является частью хода мира, который непрерывно образуется из движения всех индивидуальных идей, стоящих в динамической связи, и раскрывается здесь как необходимая судьба человечества. Она столь же сильна, столь же превосходит каждое отдельное существо по силе и могуществу – поскольку содержит в себе действенность каждого отдельного существа – как и воля простого единства в, над или за миром, и если имманентная философия помещает ее на место этого простого единства, она полностью заполняет пространство. Но если в простое единство нужно верить, и оно всегда было и будет предметом оспаривания и сомнения, то сущность судьбы, в силу всеобщей причинности, распространенной на причастие, четко познается человеком и поэтому никогда не может быть оспорена.

Если Бог заповедал людям быть справедливыми и милосердными, то судьба человечества с такой же силой требует от каждого человека строжайшей справедливости и человеколюбия, ибо даже если движение к идеальному государству будет происходить, несмотря на нечестность и жестокосердие многих, оно, тем не менее, громко и во всеуслышание требует от каждого человека справедливости и человеколюбия, чтобы оно могло быть быстрее осуществлено.

Теперь решена трудность, которую мы вынуждены были оставить нерешенной выше и против которой восставало наше внутреннее существо, а именно, что милосердный поступок в безрелигиозном состоянии не мог иметь моральной ценности; теперь же он тоже несет на себе печать морали, поскольку согласуется с требованием судьбы и совершается с радостью.

Государство – это форма, в которой происходит воображаемое движение, разворачивается судьба человечества. Его основная форма, как мы установили и использовали ее выше, уже давно распространена почти повсеместно: из обязательного института, чтобы не украсть, не убить и сохранить себя, он превратился в широкую форму для прогресса человечества к лучшему мыслимому сообществу.

Подходить к своим гражданам и учреждениям и переделывать их, пока они не станут пригодными для идеальной общины, то есть пока идеальная община не станет реальной, – вот смысл, лежащий в основе требуемых добродетелей любви к отечеству, справедливости и человеколюбия, или, другими словами: неумолимая судьба человечества требует от каждого гражданина преданности общему, уже преподанному великим Гераклитом в словах, глубоко выгравированных в сердце, искренней любви к государству. Каждый, имея перед глазами модель идеального государства, должен протянуть энергичную руку к настоящему реальному и помочь его преобразовать.

Таким образом, заповедь существует, и она исходит от силы, которая, благодаря своей ужасной жестокости, поддерживает ее по отношению к каждому человеку и, неизменно, всегда будет поддерживать ее. Вопрос только в том, как человек относится к этой заповеди?

Вспомним здесь глубокое изречение апостола Павла, которое уже цитировалось выше:

Естественный эгоист, чей девиз: Pereat mundus, dum ego salvus sim, полностью уходит в себя перед заповедью и враждебно противостоит настоящему движению. Он думает только о своей личной выгоде, и если он может достичь ее (не вступая, однако, в конфликт с законами) за счет спокойствия и процветания многих, то обиды и боль этих многих его нисколько не огорчают. Он позволяет золотым кусочкам ускользать сквозь пальцы, и его чувства мертвы, как слезы ограбленного.

Более того,