Политическое животное - Александр Евгеньевич Христофоров

тогда же я понял, что научился принимать судьбу – я не стал метаться в поисках выхода, напрягать все умственные и физические силы для разрешения ситуации, куда-то звонить, я просто решил подождать и прислонился спиной к камню. Он долго отдавал мне тепло, накопленное днем, я играл на гармошке и даже забылся сном, а уже на рассвете, шлепая ногами по росистой траве, я понял, что разобрался в своих чувствах.

Тот факт, что тебя полюбила женщина, – удивителен и достоин восхищения. Мужчина может добиться женщины, если впечатлит ее своими достижениями; вернее, он думает так, поскольку соискателей у красивой женщины – море и решающий выбор остается за ней. Поэтому не стоит считать ее чувства своим навсегда завоеванным призом, это просто закон природы, она выбирает тебя. И, возможно, вскоре она выберет другого, а уж если в моем случае главными критериями были богатство и слава, то ведь всегда найдется кто-то известней и богаче! Страдания мои по большей части заключались в том, что я в ее глазах оказался хуже товарища.

Конечно, запах ее духов преследовал меня, и всей душой я желал, чтоб она вернулась, и я бы счастлив был ее принять даже после того, что она была с ним. Но я прекрасно понимал, что так уже никогда не случится, поэтому я просто поддавался ритму поезда и негромко выдувал блюз и паровозные гудки.

И все же она еще раз вернулась ко мне. Это была неделя признаний в любви, новых планов и моего успокоения. Во мне включился какой-то механизм защиты, я словно был настороже, она же уверяла, что перестала общаться с моим товарищем. Я все отпустил и простил. Каждый день он докучал ей просьбами, претензиями и угрозами, но вмешиваться мне не стоило, она настояла, что должна решить это без меня.

Я приносил ей обеды на работу, по утрам мы тренировались, и мне начало казаться, что она утвердилась в своем решении быть со мной. Она даже заявила о намерении рожать мне детей, мы, правда, не договорились, когда именно. А потом она пропала на один день, всего на один день. Что именно случилось в эти двадцать четыре часа, я не знаю, но это и неважно. Потом она объясняла, что поторопилась с новыми признаниями в любви мне, что раньше она не понимала, как в одном сердце могут помещаться два человека, но теперь знает это. Она говорила, что я приучил ее к своей любви, как к наркотику, но для стабильного будущего ей стоит остаться с моим более устроенным в жизни товарищем. С ним мы эту ситуацию не обсуждали – в конце концов, никто не располагал особыми правами на нее, это был своего рода переходящий кубок, и такие правила придумала именно она.

Бушлаты

Я продал свою большую и неуклюжую машину. Оставил хорошо обставленную квартиру и не продлил дорогой абонемент в спортивный зал. Я переехал в маленькую квартирку в самом старом районе города – в комнате кровать, комод, стойка для одежды. Маленькая кухонька, отделенная от комнаты кирпичной стенкой, на кухне – небольшая газовая плитка на тонких ножках. Коридора не было – просто входная дверь открывалась сразу в комнату, поэтому ее прикрывал плотный полог, а в стене сбоку располагалась дверь в ванную и туалет. В парадном было чисто, но отвратительно пахло, а когда агент привел меня смотреть квартиру, на лестнице заседала парочка соседей с бутылкой и закуской, разложенной на газете. Публика здесь оказалась на удивление осведомленной и политически активной.

– Ну что, опрокинул тебя твой шеф?

– М-м-м… Здравствуйте! – с широкой улыбкой ответил я пожилой женщине, убиравшей у входа в парадный. Как я узнал позже, она была совсем одинока. Холодность и расчетливость журналистки научила меня ценить чувства людей, даже незнакомых, я стал понимать, сколько боли может причинить молчание, сухость, сдержанность, которыми я и сам так гордился раньше. Теперь мне хотелось дарить всем улыбку и получать то же взамен – и я вновь улыбнулся ей.

Грузовое такси с моими вещами заехало в небольшой дворик, и все, кто был дома, вывалили на улицу посмотреть на нового соседа.

– Ну теперь поживешь, посмотришь… – как-то неопределенно сказала она.

Я познакомился со всеми и практически сразу понял, что близкие знакомства здесь могут завести куда не следует, а люди здесь будто растворяются в шумном потоке общей жизни.

Моим соседом был портной-гомосексуалист, лет сорока с небольшим, который никогда не снимал затертого зеленого китайского халата. С другой стороны жили две проститутки – крашеная блондинка и рыжая, которые выдумали себе громкие имена, хотя на самом деле их звали очень просто и приехали они из небольшого городка. В другом конце двора жил скрипач с роскошными усами, он играл в одном из старейших трактиров города. Главной достопримечательностью была угловая квартира, из окна которой разливали дешевый самогон, поэтому двор круглосуточно был заполнен страждущими. Примерно раз в месяц на рассвете здесь находили труп, но, несмотря на такое завидное постоянство, ничего не менялось.

Звукоизоляция была отвратительная, но соседи с пониманием отнеслись к моему занятию гармошкой, а несколько раз в неделю ко мне в гости заскакивала одна из проституток со словами: «Там к ней пришел гость, я посижу у тебя часок?»

Январь был холодным, отопление работало плохо, и я отправлялся ставить чай, а потом блондинка или рыжая слушала, как я играю. Работать я так и не начал и понемногу проживал деньги, полученные от продажи машины. Часто я пользовался старыми знакомствами, помогая коммерсантам получить разрешение или добиться согласования на установку торговой точки.

Сначала для удовольствия, а потом и всерьез я начал разучивать рок-н-ролльные хиты со средней известности блюзовой командой – с ними меня познакомил усатый скрипач. Два выступления в неделю приносили мне два ужина из жареной картошки, куска мяса с пивом и символический полтинник в неделю. Тем не менее полтинники складывались в две сотни за месяц, что позволяло оплатить квартиру. Связи на телевидении, радио и в печатной прессе иногда приносили процент от рекламы. Зная мой опыт организации мероприятий, ко мне обращались люди с просьбой помочь в поисках клоунов, аппаратуры, концертных площадок, поэтому очень скоро я перестал расходовать свой финансовый запас.

Я много занимался на турниках у дома. Перекладина, брусья, цепь, небольшой набор грузов заменили спортивный зал, набитый сложными тренажерами – и мне нравился этот брутальный минимализм. Здесь же, на площадке, студенты морской академии занимались боксом, и скоро