Бесконечная война - Джо Холдеман

– Во всяком случае, – сказал Мур, – только некоторое время это считалось преступлением. Теперь… они, э-э, лечат…

– Как эмоциональное расстройство, – сказала Алсевер.

– Благодарю вас. Но ведь так, как это редкость… В общем, думаю, все прекрасно уладится.

– Да, это считается большим чудачеством, – сказала Диана. – Но не ужаснее каннибализма.

– Верно, Манделла, – сказала Холлибоу. – Мне, например, совершенно безразлично.

– Что ж… я рад. – Я действительно чувствовал облегчение. Хотя начал понимать, что совсем не знаю, как вести себя в новом обществе. Мое «нормальное» поведение целиком основывалось на различии между мужчинами и женщинами. Что же делать теперь? Поменять все наоборот? Или относиться к ним, как к братьям и сестрам? Очень все запутано.

Я выпил свой коньяк и поставил стакан на стол.

– Хорошо, благодарю вас, это основное, что я хотел выяснить… Наверное, у вас у всех есть дела. Не буду вас задерживать.

Они разошлись, все, кроме Чарли Мура. Мы с ним отправились в прощальный тур по барам и офицерским клубам. Когда счет дошел до двенадцати, я решил, что нужно хоть немного поспать перед завтрашним днем.

Один раз Чарли показал очень вежливо, что он ко мне расположен. Я так же вежливо дал понять, что остаюсь при своих склонностях. Я предчувствовал, что это только начало.

Глава 3

Первые звездолеты ИСООН обладали красотой, родственной красоте паутины. Но постепенно, с развитием техники, прочность конструкций начала играть более важную роль, чем энергия массы. (Корабль старого типа мог бы сплющиться в гармошку, выполняя маневр на двадцати пяти «же».) Изменилась и конструкция кораблей – прочные, солидные, функциональные машины. Корпус нашего крейсера украшала только надпись «Масарик II», сделанная голубыми буквами на стеклянной посверкивающей броне.

Наш человек проплыл как раз над этой надписью, направляясь к грузовому шлюзу. В одном месте виднелась группа людей, занятая работой. Используя их как шкалу отсчета, можно было видеть, что каждая буква имеет добрую сотню метров в высоту. Сам крейсер достигал в длину километр (1036,5 метра, как подсказала моя «встроенная память») и около трети километра в диаметре (319,4 метра).

Но это не означало, что нам будет просторно. В брюхе крейсера размещались шесть больших тахионных штурмовиков и пятьдесят робоснарядов. Десантникам отводились остатки свободного места.

До погружения в противоперегрузочные резервуары имелось еще шесть часов. Я закинул сумку в крохотную каюту, которой суждено было стать моим домом на все ближайшие двадцать месяцев, и отправился на разведку.

Чарли меня обогнал, он уже, оказывается, добрался до комнаты отдыха и пробовал местный кофе.

– Желчь носорога, – сказал он.

– По крайней мере, это не соя, – сказал я, делая осторожный глоток. Да, через неделю я могу соскучиться по сое. Офицерская комната отдыха имела четыре метра в длину и три в ширину, металлические стены и пол, кофейный автомат и терминал библиотеки. Шесть жестких стульев и стол с печатной машинкой.

– Уютная комнатка, а? – Он от нечего делать набрал общий индекс на терминале. – Сплошь военное дело.

– Это хорошо. Проверим нашу память.

– Ты сам записался в офицеры?

– Кто, я? Нет. Приказ.

– Тебе легче. – Он ткнул пальцем выключатель терминала, наблюдая за гаснущей зеленой точкой на экране. А я сам записался. Если бы я знал, что так получится…

– М-да…

– Говорят, постепенно она выветривается. Эта информация, что они в нас заложили.

– А, вот вы где. – Вошла Холлибоу, приветствуя каждого из нас. Быстро оглядела комнату. Спартанский стиль пришелся ей явно по душе. – Вы скажете что-нибудь группе, прежде чем мы погрузимся в резервуары?

– Нет, по-моему, в этом нет… необходимости. – Я едва не сказал «смысла».

– Лучше соберите взводных командиров и проработайте с ними процедуру подготовки к погружению. В дальнейшем мы займемся тренировкой аварийного погружения. Но сейчас, я думаю, солдаты могут отдохнуть несколько часов. Особенно если у них тоже болит с похмелья голова, как у командира.

– Есть, сэр. – Она повернулась кругом и вышла. Наверное, немного разозлившись, ведь это работа для Риланда или Раек.

Чарли устроился на одном из жестких сидений и вздохнул:

– Двадцать месяцев внутри этой консервной банки. Вместе с ней. Это конец.

– Ну, если ты будешь себя хорошо вести, я не стану помещать вас в один кубрик.

– В таком случае я твой вечный раб. Начиная, э-э, со следующей пятницы. – Он глубокомысленно рассматривал дно своей чашки. – Нет, серьезно, с ней мы еще хлебнем. Что ты думаешь делать?

– Не знаю. – Чарли держался запанибрата, но все-таки он мой старший офицер, кроме того, должен же у меня быть хоть один товарищ. – Возможно, по ходу дела.

– Возможно.

Технически «дело» уже началось – мы не спеша подползали к коллапсару Старгейт на одном «же». Чтобы команда не путалась в петлях и не страдала от тошноты при невесомости. По-настоящему все начнется только после нашего погружения в резервуары.

Комната отдыха навевала грустные мысли, поэтому мы с Чарли все остальное время бродили по кораблю.

Капитанский мостик ничем не отличался от компьютерного зала – от роскоши экранов был он избавлен. С достаточно солидного расстояния мы следили, как Антопол и ее офицеры последний раз проверяют компьютер, прежде чем лечь в резервуары и доверить наши судьбы машинам. Но иллюминатор все-таки имелся, пузырь из толстостенного пластика, в навигационной комнате, дальше по носу крейсера. Лейтенант Уильяме был свободен, сейчас его заменяли автоматы, и с удовольствием показал нам свое хозяйство.

Он постучал по иллюминатору ногтем.

– Надеюсь, нам не придется им пользоваться в этом районе?

– Как так? – сказал Чарли.

– Мы пользуемся окошком, только если потеряемся. Если корабль отклонится от угла входа в коллапсар на долю радиана, мы вполне можем вынырнуть на другом краю Галактики. Мы можем грубо определить позицию по спектрам наиболее ярких звезд, это как отпечатки пальцев. Достаточно определить три звезды и можно триангулировать.

– И найти ближайший коллапсар, и попробовать вернуться на старый путь, – сказал я.

– Это не просто. Сад-135 – это единственный известный нам коллапсар в Магеллановых Облаках. Мы открыли его, только перехватив вражеское сообщение. Если мы найдем другой коллапсар, в случае если заблудимся в Облаках, то как мы узнаем угол входа?

– А что же делать?