Король-Воитель - Кристофер Банч

— Это интересно, — заметил я.

И действительно, это стоило внимания: всем внезапно захотелось присоединиться ко мне.

— Вы сказали, что все Товиети станут врагами Тенедоса, — задумчиво произнес я. — Но я слышал некоторое время назад, что после… исчезновения Тхака и поражения вашего восстания вы больше не существуете как единая организация и действуете отдельно, разрозненными группами, преследуя общую цель. Неужели положение изменилось? Или вы снова нашли демона, за которым могли бы следовать?

— Ничего не изменилось, — ответила женщина. — Все так, как вы сказали. Но ради победы над Тенедосом все объединятся.

— Вот как, — нейтральным тоном заметил я. — Ладно, какие у вас условия?

— Прежде всего, — вновь заговорил Джакунс, — в качестве доказательства вашего согласия вы должны выдать нам Кутулу. Он убил слишком много Товиети, что бы мы могли позволить ему и дальше жить на свете. Его необходимо устранить. Второе…

Я поднял руку.

— Не трудитесь продолжать, — сказал я. — Я могу дать ответ, не выслушивая ваших прочих условий. Кутулу не только один из самых важных для моей армии людей, но еще и мой друг. Леди, обычно я заранее прошу прощения, когда собираюсь произнести такие слова, какие вы услышите сейчас, но сегодня не стану этого делать. Мне наплевать на вас! Наплевать на всех и каждого из вас, вероломные подонки! — последние слова я выкрикнул так, что они вполне могли сойти за плевок в лицо.

— Ну, теперь тебе конец! — прорычал Джакунс, и второй из «моих» солдат поднял свой игрушечный арбалет.

Моя рука уже исчезла под рубашкой и мгновенно показалась вновь. Кинжал Перака, сверкнув клинком в свете ламп, лишь единожды перевернулся в воздухе и глубоко вонзился в руку арбалетчика, приколов ее к подлокотнику кресла. В молодости я так и не смог научиться метать ножи, несмотря на все усилия и грозное рычание офицеров, но доброе расположение Перака и других стражников, скука и бесчисленные часы упражнений помогли мне во время тюремного заключения в совершенстве постигнуть это искусство.

Человек громко вскрикнул и выронил оружие. На пол тонкой струйкой потекла кровь. Моя правая рука инстинктивно рванулась в сторону, и в ней оказался меч; одновременно я взял в левую руку отделанный серебром кинжал Йонга.

— Ну, — вызывающе бросил я (меня раздирал гнев, порожденный только что перенесенным унижением; его усугубляло и то, что мне не дали шанса сразу же ответить ударом на удар). — Вы можете попытаться убить меня.

У Джакунса в руке оказался длинный кинжал, а справа от себя я краем глаза заметил блеск меча. Я совсем было изготовился сделать выпад в прыжке, проткнуть мечом Джакунса, а затем приняться за остальных, когда раздался повелительный голос женщины:

— Стойте!

Четверо замерли на месте, и лишь человек с раненой рукой продолжал стонать.

Женщина вышла вперед и откинула с головы капюшон.

Она была очень молода, не более семнадцати-восемнадцати лет, ростом примерно в пять и три четверти фута и очень красива. У нее было одухотворенное лицо, имевшее, как мне показалось, небольшое сходство с кошкой, и еще мне каким-то образом, несмотря на полутьму, удалось разглядеть, что у нее изумрудно-зеленые глаза.

— Никто вас не убьет, — сказала она.

Возможно, у Товиети и не было предводителей, но я обратил внимание на то, что четверо мужчин сразу же убрали свое оружие в ножны.

— Вы не помните меня, Дамастес а'Симабу?

В ее облике было что-то знакомое, но не имена, ни обстоятельства не приходили мне на память.

— Я Симея Амбойна, — сказала она.

Боюсь, что в тот момент я утратил контроль над собой. Она происходила из рода, прославившегося своими колдунами, и была дочерью волшебника ландграфа Амбойны, возглавлявшего второе восстание в Полиситтарии. Его убила своим волшебством Синаит. Ее братом был Джалон Амбойна, еще более могущественный колдун, сраженный солдатской стрелой в тот момент, когда я пытался арестовать его как руководителя заговора.

— Из-за вас погиб мой отец, — сказала она. — И вы убили моего брата. Но сейчас пришло другое время. Это осталось в прошлом.

Я вспомнил Амиэль, умиравшую со стрелой Товиети, торчавшей между ребрами, умиравшую вместе с моим нерожденным ребенком. Вероятно, эти мысли отразились на моем лице.

— В свою очередь, мы… или, вернее, какие-то люди, считавшие себя Товиети, хотя я не стану отказываться от них перед посторонним, убили кого-то из тех, кого вы любили. Разве это не позволяет думать, что мы в расчете?

— А разве кровью хоть когда-нибудь можно рассчитаться? — почти прорычал я.

Она склонила голову, несомненно, поняв, что я имел в виду.

— Нет, — ответила она. — Но сейчас вопрос заключается в том, сможем ли мы объединиться против самого опасного человека, который когда-либо жил на свете.

Я попытался смирить мой южный темперамент и обдумал ее слова, но смог найти только одно решение.

— Нет, — ответил я. — Я не могу держать на своей службе человека, подчиняющегося другому командиру, и уж конечно не стану искать опоры в человеке, которому не смогу доверять. Если с Тенедосом не удастся справиться без помощи ваших проклятых богами — я употребляю эти слова в буквальном смысле — Товиети, то… возможно, мир заслуживает того, чтобы он им управлял!

Она некоторое время смотрела мне в лицо, а потом коротко кивнула:

— Вы глупец, Дамастес а'Симабу. Но благородный глупец.

Девушка подошла к корчившемуся в кресле арбалетчику, вытащила из его руки нож и отбросила в угол. Затем она дважды прикоснулась к ране. Кровь сразу же остановилась, и человек перестал стонать. Как и все ее родственники, она была волшебницей.

— Не стоит преследовать нас, — предупредила Симея. — Или погибнет много людей. Своего часового вы найдете в соседней комнате. Мы кое-что добавили в вино, которое он пил за ужином. Дайте ему выспаться до завтра, и он встанет живой и здоровый.

Она мотнула головой, и мужчины послушно направились к двери.

— Глупец, — повторила она, и на сей раз ее голос провучал тепло. — Надеюсь, что вы все-таки не обрекли сейчас всю Нумантию на гибель.

Она вышла, и дверь закрылась.

Я должен был поднять тревогу, кинуться за ними с мечом в руке, но не стал этого делать.

Симея Амбойна смогла во время восстания сбежать из темниц Полиситтарии и скрыться. Неудивительно, что никто не смог найти ее, раз она скрывалась у своих фанатичных собратьев. А теперь она была… была, я не знаю кем, раз Джакунс уверял, что у Товиети до сих пор нет предводителей.

Но когда она приказывала, ей беспрекословно повиновались.

Я не знал, что думать, и был уверен лишь в том, что принял правильное решение, отказав им.