Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией - Алан Фридман

Вот тогда-то стало ясно, что Саркози больше не намерен продавать Каддафи истребители Dassault Rafale и Mirage. Он решил, что гораздо лучше использовать эти бомбардировщики иначе – а именно бомбить ими самого Каддафи.

Пока мир взирал на это с изумлением, по Ливии быстро прокатилась волна протестов, возвещая наступление “арабской весны”. Каддафи отдал силовикам приказ открывать огонь по протестующим в Бенгази, и вскоре мятеж перерос в вооруженный конфликт, в который втянулись и местные племенные ополчения, и повстанцы, искренне ратовавшие за демократию, и исламские экстремисты всех родов и мастей. Когда Каддафи приказал начать по мятежникам удары с воздуха, даже его былые сторонники вроде Берлускони испытали шок. Когда он поклялся воевать до последней капли крови, и очищать Ливию от мятежников дом за домом, и убивать протестующих, “как крыс”, общественное мнение начало склоняться в пользу военного вмешательства в дела Ливии. Саркози громче других призывал объявить в Ливии бесполетную зону, чтобы помешать Каддафи бомбить собственный народ.

10 марта Саркози встретился с лидерами повстанцев, которые сформировали Переходный национальный совет, и немедленно признал их законным правительством Ливийской Республики. На следующий день, вновь выступая на саммите Европейского союза, он присоединился к мнению нового премьер-министра Британии Дэвида Кэмерона и опять призвал начать военные действия и объявить Ливию бесполетной зоной.

Ливия уже погрузилась в полномасштабную гражданскую войну, и Хиллари Клинтон открыла неделю челночной дипломатии, прилетев 14 марта в Париж на встречу министров иностранных дел стран “Большой восьмерки” и для разговора с Саркози с глазу на глаз. Президент Франции, приободренный тем, что Лига арабских государств тоже примкнула к призывам объявить бесполетную зону в Ливии, изо всех сил лоббировал Клинтон. Он просил Вашингтон поддержать военное вмешательство, которое остановит продвижение армии Каддафи к оплоту повстанцев в Бенгази. Но Хиллари Клинтон не поддалась на эти уговоры. Америка и так еще не оправилась от целого десятилетия войн в Афганистане и Ираке, и страх перед новой войной мгновенно парализовал внешнюю политику США. Впрочем, Клинтон все равно вскоре станет “ястребом”, игнорируя сильные возражения со стороны Пентагона и ЦРУ, которые предупреждали: военная интервенция в Ливию приведет к катастрофе.

В Париже, как вспоминала миссис Клинтон, ей пришлось “вволю наслушаться речей о военном вмешательстве” от Саркози, который “обожал находиться в центре внимания” и, похоже, рассматривал хаос в Ливии как “повод влезть в драку и поддержать «арабскую весну»”.

А днем позже, 15 марта, Совет Безопасности ООН начал рассмотрение резолюции, которой предстояло санкционировать бесполетную зону и использование “всех необходимых средств” для защиты гражданского населения Ливии от полковника Каддафи, становившегося все менее вменяемым. Госсекретарь США вылетела в Каир, чтобы проявить солидарность с протестующими на площади Тахрир, а заодно нашла время для того, чтобы легонько “шлепнуть по рукам” правителя Бахрейна (стратегически важного государства в Персидском заливе), который тоже применял силу для подавления протестов. Саркози продолжал ворчать в Париже, слегка нерешительный Дэвид Кэмерон начал подавать правильные сигналы одобрения из Лондона, ну а в Риме Сильвио Берлускони не находил себе места от волнения. Ему не хотелось поддерживать военное вмешательство в Ливии. Он считал, что у власти должен оставаться его друг Муаммар Каддафи: прочие варианты только заведут в тупик.

17 марта Совет Безопасности ООН одобрил резолюцию об объявлении бесполетной зоны над Ливией и предоставил Саркози, Кэмерону и даже не проявлявшей особой охоты администрации Обамы достаточное политическое прикрытие для развязывания военных действий против семьи Каддафи.

Сын Каддафи, Саиф аль-Ислам, уже угрожал раскрыть “важный секрет”, если Франция решится признать правительство мятежников и протолкнет решение о бесполетной зоне. Дойдя, по-видимому, до крайнего отчаяния, Саиф аль-Ислам утверждал, что разглашение этой информации приведет к отставке Саркози. И вот теперь он выполнил свою угрозу.

16 марта в интервью телеканалу Euronews сын Каддафи заявил, что предвыборную президентскую кампанию Саркози в 2007 году финансировала Ливия и что теперь он требует вернуть эти деньги.

“Саркози, – говорил Саиф аль-Ислам, – должен отдать те деньги, которые он взял у Ливии на проведение своей предвыборной кампании. Это мы профинансировали ее, нам известны все подробности дела, и мы готовы их раскрыть. Прежде всего мы хотим, чтобы этот шут вернул деньги ливийскому народу. Ему предоставили помощь с тем, чтобы затем он помог нам. Но он подвел нас – так что пусть возвращает нам деньги. У нас есть все банковские реквизиты и документы, подтверждающие перевод денег, и скоро мы все это обнародуем”.

Это “разоблачение” показалось таким же сюрреалистичным, как и все прочие стороны творившегося в Ливии кошмара. Саркози немедленно поручил своему пресс-секретарю выступить с опровержением, однако телевизионные откровения Саифа аль-Ислама положили начало продолжительному политическому и судебному кошмару во Франции. Бывший премьер-министр Ливии подтвердил правдивость заявления Саифа. Французская прокуратура открыла дело. В прессе появились документы, указывавшие на существование тайного соглашения. Саркози уверял, что все это сфабриковано. Саркози упорно все отрицал, однако голословные обличения продолжали преследовать его, когда он пытался переизбраться в апреле 2012 года: его обвиняли в том, что он взял у семьи Каддафи ни много ни мало 50 миллионов евро.

В марте 2011 года Николя Саркози захотел показать всему миру, что он твердо вознамерился свергнуть Каддафи. Он приготовился выказать себя лидером мирового масштаба. Он решил убедить всех в величии Франции, собрав у себя в Елисейском дворце в субботу 19 марта новый военный совет – международный саммит по Ливии, который всех сплотит. В списке приглашенных оказалось 30 мировых лидеров и европейских чиновников, в том числе канцлер Германии Ангела Меркель, британский премьер Кэмерон, Сильвио Берлускони, премьер Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро, генеральный секретарь Лиги арабских государств Амр Муса, генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, премьер-министр Катара шейх Хамад бен Джасим бен Джабер аль-Тани и шейх Абдула бен Заед аль-Нахаян из Объединенных Арабских Эмиратов.

Еще до встречи гостей Саркози устроил приватный мини-саммит с Дэвидом Кэмероном и Хиллари Клинтон. Поскольку президент Барак Обама счел разумным не отменять официальный визит в Бразилию, то в качестве представителя США в Париж прилетела госпожа Клинтон. В любом случае она переменила мнение еще за два дня до этого и теперь изо всех сил продвигала планы военного вмешательства, в котором роль авангарда должны играть Франция и Британия. По-видимому, Обама отказался от роли лидера, и некоторые остряки из CNN уже называли Хиллари “действующим президентом”. Политика США состояла в том, чтобы обеспечивать поддержку, устраняясь от лидерства. Мантра, которую твердили в Вашингтоне, гласила: “Никаких сухопутных операций!” Но европейские лидеры прочитывали в ней другой смысл: “Мы тут не заводилы”.

Когда зашла речь об устранении Каддафи, Берлускони оказался в гораздо более сложном положении, чем Саркози. Ведь Берлускони потратил гораздо больше сил на налаживание контакта с ливийским правителем, чем французский президент. Берлускони думал не только о защите нефтяных интересов. Он куда лучше, чем Саркози, знал Ливию и был убежден, что затевать там войну – сущее безумие.

Как рассказывает Берлускони сегодня, он подчинялся тогда президенту Италии, циничному бывшему коммунисту Джорджо Наполитано, которому принадлежало конституционное право распоряжаться вооруженными силами. По словам Берлускони, Наполитано заставил его предоставить итальянские военные базы и содействовать запланированному военному вторжению в Ливию.

Вечером 17 марта Берлускони находился в Римском оперном театре на опере “Набукко”. С ним вместе были Наполитано и несколько старших помощников.

“Мы сидели в опере, а Совет Безопасности ООН как раз одобрил резолюцию о введении бесполетной зоны, – вспоминает Берлускони. – И в антракте я спорил по поводу Ливии с президентом Наполитано. Он уже принял решение и собирался поддержать вторжение. У него уже прошли встречи с министром обороны, он поспешно собирал заседания комитетов по обороне в парламенте, чтобы принять резолюции о поддержке военной миссии. Помню, в тот вечер я очень горячо спорил с Наполитано. Он твердил, что мы обязаны «не отставать от других товарищей» в Европе. После того разговора, еще до поездки на парижский саммит, я уже всерьез задумался – а не уйти ли мне с поста премьер-министра? И я вам объясню почему”.