Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945 - Масатаке Окумия

О горе! Все пропало!

Пока я смотрел, не сводя взгляда, на погребальное пламя разбившегося бомбардировщика, наш самолет прекратил свое хаотическое движение и на полной скорости устремился к Мойла-Пойнт. Вскоре мы очутились над открытым морем. Над тем местом, где самолет адмирала Ямамото рухнул в джунгли, кипел отчаянный бой, от группы отделились истребители и направились в нашу сторону. Я беспомощно наблюдал, как серебристый Н-образный „Р-38“ мчался с нарастающим ревом, затем сделал крутой разворот и стал быстро сближаться с нами. Наши стрелки открыли лихорадочный огонь по большому вражескому истребителю, но от этого было мало пользы.

Пули наших пулеметов калибра 7,7 мм не достигали приближающегося „Р-38“. Пользуясь преимуществом в скорости, американский пилот быстро приблизился к нам и открыл огонь, все еще будучи недосягаем для нашего огня. Я увидел, как нос „Р-38“ как будто взорвался вспышками пламени, и вдруг бомбардировщик тряхнуло от ударов пуль и снарядов, пущенных вражеским самолетом. Пилот „Р-38“ был великолепным стрелком, потому что первая очередь пуль и снарядов врезалась в правый борт нашего самолета, а потом в левый. Барабанный грохот пронесся по самолету, который трясло от ударов. Мы понимали, что совершенно беспомощны, и просто ожидали прихода своего конца. „Р-38“ цепко висел на нашем хвосте, поливая смертельным огнем.

Один из наших отвечавших пулеметов замолк. Внезапно командир корабля, выкрикиваваший команды своим подчиненным, исчез из виду. Уже несколько членов экипажа погибло, а пули все скрежетали по фюзеляжу. Капитан 3-го ранга Мурои склонился над креслом и столиком в своем отсеке, выбросив руки вперед, а голова его безжизненно моталась взад и вперед.

Еще один снаряд пробил дыру в правом крыле. Старший пилот, сидевший прямо передо мной, перевел штурвал вперед. Нашим единственным шансом на спасение оставалась аварийная посадка на воду. В тот момент я этого не понимал, но пилот Зеро над нами, безуспешно атаковавший нашего преследователя, сообщил нам, что за нашим бомбардировщиком тянется густой черный дым. У самой воды пилот потянул штурвал на себя, стараясь вывести самолет из пике, но самолет уже был неуправляем. Вражеские пули перебили электрические кабели. В отчаянии летчик выключил двигатели, но вновь было слишком поздно. На полной скорости бомбардировщик ударился о воду, левое крыло отломилось, и Бетти резко завалился влево.

Готовый к аварийному приземлению, я не помню, как был ранен при ударе. Очевидно, шок при ударе самолета о воду на такой высокой скорости притупил мои ощущения, потому что, когда меня бросило вбок из моего кресла, мое тело было в синяках и шрамах.

Удар при падении на мгновение оглушил меня, и все вокруг почернело. Я слышал, как мощный поток воды вливается в фюзеляж, и почти тут же мы оказались под водой. Я был абсолютно беспомощен. Убежденный, что пришел мой конец, я прочел реквием по самому себе. Естественно, трудно связно припомнить все, что происходило в эти невероятные моменты, но я смутно припоминаю, что решил, что моя жизнь завершилась. Я не мог заставить себя пошевелиться, а поэтому неподвижно лежал. Не думаю, что был без сознания. Я не проглотил ни капли морской воды. Все было как в тумане, и не могу сказать, сколько времени прошло…»

(Здесь опущено несколько строк из дневника.)

«На следующий день поисковые самолеты обнаружили обломки ведущего бомбардировщика, в котором адмирал Ямамото летел навстречу своей гибели. Летчики-разведчики не обнаружили признаков жизни и сообщили, что пожару подвергся весь корпус самолета. В день атаки один местный житель сообщил армейской дорожно-строительной бригаде, что японский самолет врезался в джунгли у западного побережья Бугенвиля. Армейский штаб отправил спасательную группу, которая достигла места падения самолета 19 апреля. Они собрали тела погибших и отправились в обратный путь. Это была та самая группа, которую повстречал наш флотский спасательный отряд.

Армейская группа обнаружила тело адмирала Ямамото все еще в кресле пилота, но выброшенное из самолета. В руке он твердо сжимал свой меч. Тело его еще не начало разлагаться, и даже в смерти достоинство не покинуло этого великого флотоводца. Для нас Исороку Ямамото был в самом деле богом.

Потом наши доктора осмотрели его тело на борту торпедного охотника и обнаружили пулевые отверстия в нижней части черепа и в плече. Предполагается, что адмирал умер мгновенно на борту самолета. Кроме него смогли идентифицировать частично обгоревшее тело старшего врача, поскольку остальные члены группы обгорели до неузнаваемости.

Что касается обломков моего самолета, водолазы спустились до глубины двадцать два метра, но обнаружили лишь колеса, моторы, пропеллеры, пулеметы и чей-то офицерский меч. На следующий день (20 апреля) на берег волнами вынесло тела еще двух членов экипажа.

Из всего персонала на борту обоих бомбардировщиков уцелели только контр-адмирал Китамура, пилот моего бомбардировщика и я сам. Погибло более двадцати человек. Хотя на войне люди гибнут каждый день, я не мог избавиться от чувства собственной вины за происшедшее.

Потом мне сообщили, что противник, который в предыдущие дни совершал лишь разведывательные полеты одиночными самолетами, за день или два до 18 апреля в дополнение к разведке вдруг стал посылать группы истребителей. Информация об этом с линии фронта дошла до штаба вице-адмирала Кусаки лишь через двадцать четыре часа после трагедии. Если бы нас сразу же известили о внезапном появлении эскадрилий вражеских истребителей, мы могли бы избежать этой страшной потери адмирала Ямамото. Но было уже поздно».

В том же самом районе, где его подчиненные проливали кровь за Японию, закончилась блестящая карьера адмирала Исороку Ямамото. С его гибелью мы понесли невосполнимую утрату не только в его лице, но Япония также потеряла капитанов 3-го ранга Тоибану и Мурои, считавшихся лучшими умами штаба морской авиации. Раненых адмиралов Угаки и Китамуру, а также их пилота спасли наши корабли, которые устремились к месту падения самолета в воду.

Маршрут передвижения адмирала Ямамото и его штаба, естественно, держался в строгом секрете. Однако за цепью событий, ведущих к успешной вражеской атаке, стоит самая прямая причина трагедии. Частично в виде уважения командир базы гидросамолетов на Шортленд к юго-западу от Буина известил морским кодом своих подчиненных о том, что адмирал лично будет инспектировать их участок. Это сообщение было перехвачено и расшифровано штабом американского флота в Пёрл-Харбор. Флот немедленно информировал штаб военно-воздушных сил армии в Гендерсон-Филд, Гуадалканал. После полудня 17 апреля центр связи на Гендерсон-Филд доставил командиру истребителей «Р-38» на Гуадалканале майору Джону В. Митчеллу телеграмму от секретаря флота Фрэнка Нокса с полной информацией о запланированной инспекционной поездке адмирала Ямамото. В сообщении также отмечалось, что Ямамото – исключительно пунктуальный человек и что можно полагать, он будет твердо придерживаться своего графика. В сообщение был включен список офицеров, сопровождавших адмирала, а также информация о том, что штаб летит на двух бомбардировщиках «мицубиси» нового типа в сопровождении шести истребителей Зеро.

Осуществить миссию перехвата были способны лишь истребители «Р-38» с Гендерсон-Филд, имевшие достаточные для атаки скорость, радиус и огневую мощь. Чтобы перехватить Ямамото к западу от Кахили, большим истребителям понадобилось бы лететь от Гуадалканала не меньше 435 миль. Вразрез с утверждением вице-адмирала Угаки о том, что было не менее двадцати четырех вражеских истребителей, у Митчелла было только восемнадцать «Р-38». Он хотел использовать шесть в качестве атакующей силы против бомбардировщиков, которые, как он полагал, будут лететь на высоте ниже 10 тысяч футов, а оставшиеся двенадцать самолетов на 20 тысячах футов постараются отвлечь эскорт Зеро. Перехват намечался на момент, когда самолет Ямамото находился бы в каких-то 35 милях от пункта назначения. На старте два самолета были отстранены от задания, и Митчелл поручил четырем из шестнадцати «Р-38» атаковать бомбардировщики.

Лейтенант Томас Дж. Ланфиер сбил самолет Ямамото, а также сбил в этой атаке и защищавший его Зеро. Ланфиер докладывал, что он всадил длинную очередь в правый мотор, затем в правое крыло, и, все еще оставаясь недосягаемым для хвостового пулемета японского бомбардировщика, наблюдал, как крыло вспыхнуло и отвалилось от самолета. Тут в него вцепились два Зеро, и он круто набрал высоту и потерял Зеро из виду.

Лейтенант Рекс Барбер, атаковавший вместе с Ланфиером, прорвался сквозь строй из трех мчавшихся наперерез Зеро и сбил второй бомбардировщик. Лейтенант Бесби Ф. Холмс сбил два Зеро, доведя общий счет нашим потерям в этот день до трех истребителей и двух бомбардировщиков. Наши пилоты сбили «Р-38» лейтенанта Рея Хайна; и, как мы это установили позже, большинство из пятнадцати «Р-38» вернулись в Гуадалканал с тяжелыми повреждениями.