Через Антарктиду - Вивиан Фукс

Осенняя поездка на мыс Крозье преподала нам урок: те люди, которые не правят санями во время поездки, нуждаются в защите от непогоды. Во время поездки на Крозье эти люди сидели на санях, пока им не делалось слишком холодно, потом бежали рядом, пока не согревались или не начинали задыхаться. Это некудышний способ согрева, и при далекой поездке он не годится. Нужно также иметь защищенное место для радиопередатчика. Поэтому пришлось построить легкий, но прочный закрытый кузов на задней половине одних саней. Внутренний каркас такого «фургона», как мы его называли, был сделан из труб диаметром полтора дюйма. К каркасу прикрепили болтами фанеру и все это обтянули толстым брезентом. Длина фургона равнялась 11 футам , ширина — всего 4, но мы ухитрились напихать в него множество вещей. В одном конце были установлены радиопередатчик, несколько шкафчиков, скамьи и стойки для двух примусов. Другой конец был занят целиком четырьмя койками в виде полок, на которых могли спать (как предполагалось) четыре человека.

Чтобы в фургоне было тепло в пути, Бэйтс изготовил простой обогреватель, извлекавший тепло из выхлопных газов трактора. Все это сооружение выглядело очень необычно, но оно было прочно и удовлетворяло своему назначению. Наши люди им гордились.

Самолет «Бивер» был поставлен на прикол, когда закончил полеты. Для этого понадобилось снять крылья и уложить их для сохранности в большой ящик. Фюзеляж отбуксировали на открытое место и тщательно привязали к анкерам. Мотор законсервировали и уплотнили все дверцы, окна и щели фюзеляжа против проникновения снега. Но полеты с наступлением темноты не прекратились. Решили оставить на всю зиму в эксплуатации «Остер» и поместить его открыто на летном поле за проволочной сеткой для защиты от ветра. Каждый месяц, когда светила луна и собак выводили на пробежку, на взлетной полосе обнаруживались признаки усиленной деятельности: поблескивали огни, ревели вентиляторы для подачи горячего воздуха, а Уолли Тарр занимался приведением самолета в состояние готовности. Для этого приходилось удалять большое количество снега, набившегося в отростки крыльев и в фюзеляж, и привести в движение замерзший мотор. Вдоль взлетной дорожки расставляли несколько ламп, и «Остер» с ревом поднимался в освещенное луной небо. Самолет не был оборудован для ночных полетов, и Тарр смонтировал на фюзеляже большую красную лампу — задний свет с трактора; когда самолет кружил над заливом Мак-Мердо, ее можно было отчетливо видеть на большом расстоянии.

Одновременно с этим велись наблюдения за ходом замерзания залива и внимательно регистрировалось появление тюленей и пингвинов.

Главную помеху в подготовке к эксплуатации самолета составляли огромные скопления снега, образующиеся вокруг «Остера» во время бури. После одной сильной бури «Остер» оказался совершенно погребенным под снегом, и только оранжевый хвост, выступавший над поверхностью на несколько дюймов, выдавал местоположение самолета. Откапывание его потребовало больших усилий, при этом на фюзеляже появилось много царапин и разрывов. Когда расчистили снег, самолет снова подняли на поверхность, и Тарр тщательно осмотрел его. Серьезных повреждений «Остер» не получил, но понадобилось много времени, чтобы привести его в порядок в темноте, на морозе, и мы потеряли из-за этого целый летный месяц.

К 21 июня, дню зимнего солнцестояния, жизнь на базе Скотт уже шла по весьма комфортабельному заведенному порядку. Завтракали в 8 часов 15 минут, ленч устраивали в 1 час, обедали в 6. Все члены экспедиции по очереди выполняли работы по столовой, причем на каждую неделю назначалось два дежурных. В их обязанности входили поддержание в чистоте столовой и домика душевой; погрузка снега, доставлявшегося трактором, и переброска его лопатами в снеготаялки для получения воды; доставка 10—12 бочек топлива в неделю, требовавшихся для отопления печей, для подогревателей и дизель-генераторов; удаление всего мусора; доставка со складов продовольственных запасов; мытье горшков и кастрюль после каждой трапезы и мытье всей посуды вечером. По воскресеньям наш повар отдыхал, и приготовление еды в этот день тоже входило в обязанности дежурных по столовой; из-за этого мы несколько раз получали превосходные блюда. Но в воскресенье к вечеру эти двое бывали так измучены после недельной работы, что всегда с облегчением возвращались к несколько более легким обычным обязанностям.

Вечера в столовой отличались шумностью и веселым смехом. У нас имелось большое число пластинок для радиолы, и она редко молчала. Бридж, шахматы и разные азартные игры были весьма популярны, книги нашей библиотеки не залеживались на полках. Если кто предпочитал более спокойное времяпрепровождение, он мог удалиться в свой тихий спальный домик и писать письма у себя в комнатке или лежать на кровати, читать и дремать. В субботу вечером устраивались вечеринки, и домик сотрясался от лихого шотландского танца или дрожал от буйной свалки регби. Раз в неделю кто-нибудь из членов экспедиции читал нам лекцию. Лекции эти охватывали широкий круг тем — от «Боя быков в Мексике» до «Как сделать восьмидюймовый рефлектор». А в воскресенье утром все собирались на церковную службу; при этом обязанности священника выполнял обычно Миллер, и, хотя пианино у нас отсутствовало, гимны мы пели громко и с воодушевлением. Жизнь была приятной и комфортабельной, чувство отрезанности от внешнего мира, которое испытывали прошлые экспедиции, у нас было в значительной мере ослаблено.

Самое тяжелое — разлуку с семьей — смягчала возможность частых телефонных разговоров. Даже зимняя погода на базе Скотт приятно удивила нас. У нас было несколько периодов бурь с сильными ветрами и большими снегопадами, с метелями, но в общем условия погоды нельзя считать неприятными. Передвижение в темноте скоро стало вполне привычным, по мере того как люди осваивались с местностью, хотя всегда, выходя, каждый брал с собой фонарь большой или маленький. Если ветра не было или дул слабый ветер, то даже при температуре — 40° выходы на улицу воспринимались как освежающая прогулка. Только когда что-нибудь не ладилось — ломался или застревал в сугробе трактор — жизнь становилась тяжелой, да если дул ветер, приходилось все время следить за тем, чтобы не обморозиться. Наивысшая скорость порыва ветра у нас была 42 метра в секунду, а самая низкая температура — 50°.

Я решил разделить предстоявшую летнюю работу на три основные части. Северная партия в составе Брука, Ганна, Уоррена и Дугласа должна направиться на север, вдоль берега Земли Виктории, исследовать ее и изучить геологию многочисленных оазисов, замеченных с воздуха. Затем они должны проложить себе дорогу по одному из ледников наверх, на полярное плато, и продолжить топографические и геологические работы по западной стороне горных хребтов. В заключение похода группа должна пройти по плато мимо истоков ледника Феррара на Скелтонское фирновое поле и закончить нанесение на карту этой обширной области. Эта партия отправится на двух собачьих упряжках и получит поддержку с воздуха. Их поход во многих отношениях должен оказаться самым интересным и, несомненно, даст наилучшие возможности для ведения топографических и геологических работ.