Волхв - Сергей Мильшин

— А ловко ты их. Раз, раз и все. Как это называется?

— Русбой. Наше народное искусство. Дед тебя же учил, насколько я знаю?

— Учил, но я все равно не понял, как ты это сделал. Хотя, по нашему селу, я не последний боец. А что дружинники русбой не знают?

— Знали дружинники, потому и понадеялись, что легко со мной справятся.

— Ну, ты же их, как детей. Какие они бойцы?

— Нормальные бойцы. Просто не ожидали они от старика такой прыти. Удивил я их. В бою это главное — удивить, и не дать времени осмыслить чем.

— Ничего себе, удивил! А меня научишь?

— Научу, если жив буду.

— Когда начнешь учить? — Гор полностью развернулся на плоту, и он закачался.

— Тише, ты, перевернешь. Когда-когда? Шустрый какой. Выбраться отсюда сначала надо. Тут, что завтра будет, не знаешь. А ты хочешь, чтоб я срок назначил. Как только, так сразу. Понятно?

— Это понятно. Мне другое не понятно — откуда они взялись? Здесь в лесу что, всегда княжеские дружинники толпами шныряют?

Белогост усмехнулся:

— Я сам недавно об этом задумался. Никогда такого не было, чтобы они отрядами друг за дружкой ходили. Ну, один-то отряд, ясно, за нами охотится. А эти за кем? Сдается мне, что не одни мы княжьим людям дорогу перешли.

— Думаешь, кто-то еще по лесам от них бегает?

— Думаю, бегает. И удачно, раз они поймать не могут.

Плоты потихоньку начало сносить к противоположному берегу. Дождь зарядил плотный, а поскольку день приближался к вечеру, еще и холодный. В повисших густо-молочных сумерках берег мутно выпирал уже совсем рядом. Ведун поднялся на ноги и снова взял в руки вагу. У берега оказалось помельче, и он успешно толкнулся от дна, немного отодвинувшись от приблизившегося крутого лесного навеса. Деревья густо тянулись по берегу вдоль воды, ни одного пятачка, чтобы пристать, ведун, как ни старался, обнаружить не мог. Некоторые ели проплывали так близко, Гор мог коснуться тяжелых лап с стекающими по ним потоками воды рукой. Незаметно течение ускорилось. Тут сказалось преимущество сцепки — вода тянула плоты по прямой, не вертела, как обязательно бы произошло, будь плот один.

Снова вышли на середину реки. Быстрое течение несло плоты ровно, похоже, перекаты и мели остались позади, по крайней мере, Гору хотелось на это надеяться. По другому берегу пошли более пологие места. Низинки заросли белокопытником и сумрачной ивой, утопившей ветви в черной воде, покрытой пузырями — верный признак зарядившего надолго дождя. Очень хотелось есть. Но Гор не спешил напомнить ведуну о привале. Видел как тот и сам внимательно оглядывает берега в поисках удобного уголка для стоянки. Наконец им повезло. Небольшой безымянный ручеек, впадавший в Илыч, намыл у воды широкую галечную площадку. Белогост, едва завидев ее, толкнул плот к берегу.

Закрепили плоты, вытащив их подальше на камни. Ведун прошелся по берегу, поднялся, оскальзываясь, на крутой глинистый обрыв, усыпанный молодыми пихточками и елями, и махнул оттуда рукой Гору:

— Неси вещи сюда, здесь ночуем.

Парень навесил за спину лук с колчаном стрел и закинул за плечи обе котомки. Подъем дался непросто, глина разъезжалась под ногами, словно лед. Один раз он даже сорвался, помянув недобрым словом ведуна — помочь не мог. Но зато когда поднялся наверх, плохое настроение как рукой сняло — в глубине елей выглядывала крохотная керка с распахнутой дверью — волхв уже шурудил внутри. Только Гор бросил котомки на лавку, как Белогост, закладывающий сухие приготовленные поленья в печку, отправил его за водой. Парень, предвкушая сытный ужин в сухой теплой избушке, извлек из котомки ведуна котелок и поспешил к речке.

После полной миски овсяной каши Гору неудержимо захотелось спать. От одежды, развешанной по стенам, к низкому потолку охотничьей избушки поднимался пар. Печка раскалилась, и внутри было даже жарко. Оба сидели в одних кальсонах.

— Что, Светлый, спим?

— Ложись, ложись, вижу же — засыпаешь, — ведун выложил остатки каши в туесок и замочил котелок водой. — Давно уже отдыхать пора, а мы все сумерничаем.

Гор тут же упал на широкий топчан у стены, заваленный слежавшимся сеном. Но и эта подстилка показалась ему мягкой и доброй. Ведун, ссутулившись, остался сидеть перед печуркой, мерцающей бликами через приоткрытую дверцу. Уже засыпая, Гор усилием воли поднял голову:

— Деда, а ты что не ложишься?

Тот обернулся и выпрямился:

— Спи уже, я тоже сейчас лягу. Намаялся изрядно. Аж кости ломит с непривычки.

Гор опустил голову. Глаза закрылись сами собой.

На рассвете ведун поднял парня. Тот не сразу понял, что от него хочет незнакомый бородатый старик. Он отмахнулся от него и крепче зажмурил глаза. Но сон уже был нарушен. Гор все вспомнил мгновенно и еще с закрытыми глазами подскочил, как на пожар:

— Что-то случилось? — рука сама потянулась к мечу под лежак.

Старик по-доброму улыбнулся:

— Не беспокойся, ничего не случилось. Собираться пора. Дождь перестал, к нашему счастью. Пока туман на реке от чужих глаз скрывает, пойдем спокойно.

Гор потянулся и подскочил:

— Умыться успею?

— Давай по-быстрому. Оружие забирай сразу — сюда уже не вернемся.

Гор быстро напялил просохшую одежду и подхватил меч и лук. Глаз выхватил вычищенную от золы печурку и свежую охапку сырых дров перед ней.

— Когда ты все успел? Хоть ложился-то?

— Ложился, конечно, — старик накинул на плечи обе котомки. — И волхвам нужно отдыхать, хотя и не так много, как другим.

Туман густел за порогом керки. От обилия влаги в воздухе Гор невольно поежился.

— Опять двумя плотами поплывем?

— Нет. Пойдем на чужом — он удобнее и больше. Наш я уже спрятал в кустах. Пусть стоит до следующего раза. Ныне он нам крепко помог.

Гор еще раз удивился — сколько старик дел успел переделать, пока он спал.

С высокого обрыва съехали боком на пятках. Гор наскоро умылся в холодной реке и, соскоблив с подошв налипшую глину, запрыгнул на плот, который уже нетерпеливо качался речной волной. Ведун оттолкнулся вагой от берега.

— Если ничего не помешает, ввечеру оставим реку и пойдем пешими на хутор.

— Хорошо бы, — Гор уселся на носу. — А мне дашь вагой поработать?

— Отчего не дать? Скоро река пошире станет, там и дам, добре?

— Добре, Светлый.

Река подхватила тяжелый плот, когда-то принадлежащий дружинникам, и понесла в понемногу рассеивающимся тумане вдоль проявляющихся крутых берегов.

Верст через семь-восемь течение начало замедляться, река разлилась саженей на двадцать от берега до берега. Недавно крутые еще берега спустились к воде каменистыми осыпями и раскиданными по краю гранитными глыбами. Попадающиеся отмели облегчали труд управляющему плотом ведуну, здесь он легко доставал до дна. Постепенно он вообще перестал пользоваться шестом, плот ровно плыл посередине прямой в этом месте реки. Белогост кинул вагу на бревна и присел в центре, сложив руки на коленях. Гор подполз к нему поближе. Ведун сидел расслабленно, прикрыв глаза. Гор не решился тронуть его, решив, что ведун, возможно, опять парит в поднебесье хищной птицей.

Мутное, тяжелое небо низко нависло над рекой. Серые скалы тянулись по левой гористой стороне, теряясь вершинами в плывущих тучах. Между ними черной точкой застыл в восходящих потоках ветра хозяин этих небес — коршун. На земляной берег по другой стороне реки выскочили три полугодовалых медвежонка и с разбегу прыгнули в воду, подняв тучи брызг. За ними медленно и уверенно выбрела медведица. Она остановилась перед водой и, опустив морду, потянула влагу. Медвежата резвились всего саженях в пяти от плота. Гор замер, боясь спугнуть красивых зверей. Вдруг медведица учуяла посторонний запах и тревожно подняла голову. Вид сидящих на проплывающих мимо бревнах людей насторожил ее, но не спугнул. Она так и стояла, не спуская внимательных глаз с плота, пока он не миновал водопой. Медвежата, увлекшись кувырканием на прибрежной мели, вообще не замечали людей. И только когда плот удалился саженей на десять, медведица снова склонилась мордой к воде. Голос ведуна вернул Гора к реальности.

— Красивые звери?

Парень обернулся, улыбаясь:

— Ага, никогда медвежат так близко не видел.

— Видишь, мы к ним без зла и они к нам без злости. Так бы и людям жить. Не трогают тебя, и ты ни кого в свою веру не тяни. Нет же, не могут, — он грустно качнул головой.

— Ты там, — Гор кивнул в небо, — с коршуном был?

Ведун поднялся с вагой в руках: река приближалась к очередному повороту.

— Был, Гор. Могу тебя порадовать, хоть и не надолго. Наш отряд дружинников с чернецом на носилках в обратную дорогу двинул. Занесло их, я тебе скажу, совсем в другую сторону от нас. Похоже, они следы спутали и не в том направлении за кем-то другим, дай Бог ему здоровья, увязались, да не догнали. Чернец же наш на поправку пошел. Не справилась с ним отрава. Я, конечно, сильно на нее и не рассчитывал, но все-таки могла бы и подольше нашего недруга подержать без сознания. Дня через два, когда они к городу доберутся, он уже сам вставать сможет.