Хижина - Уильям Янг

— Мне пора, — сказал Вилли сипло, — Потом ты все мне расскажешь, — И с этими словами он вышел из палаты, оставив Мака изумляться и вспоминать.

Когда затем пришла Нэн, она обнаружила Мака полусидящим на кровати и улыбающимся во весь рот. Он не знал, с чего начать, поэтому предоставил говорить ей. Она объяснила, что с ним случилось, безмерно радуясь тому, что он наконец-то способен воспринимать информацию. Оказывается, его едва не убил пьяный водитель, а потом была проведена операция, крайне сложная из-за множественных переломов костей и повреждений внутренних органов. Существовала реальная опасность, что Мак впадет в длительную кому, однако он очнулся, и самое страшное уже позади.

Слушая ее. Мак думал, что это действительно странно — попасть в аварию, проведя выходные в обществе Бога. Может, в этом и заключается непредсказуемость и хаотичность жизни, кажется, так говорил о ней Папа?

Затем он услышал, как Нэн сказала, что авария произошла в пятницу вечером.

— Ты хочешь сказать, в воскресенье? — уточнил он.

— Воскресенье? Думаешь, я не помню, какой был день? Был вечер пятницы, когда тебя привезли сюда.

Эти слова смутили его, и он подумал, не приснилось ли все, что произошло в хижине? Наверное, это просто один из фокусов Сарайю со свертыванием времени, успокоил он себя.

Когда Нэн закончила повествовать о злоключениях Мака после автокатастрофы, он приступил к рассказу о своей поездке. Но сначала попросил прощения, признавшись, как и почему солгал ей. Эти слова удивили Нэн, и она приписала их искажению сознания в результате травмы и приема морфия.

Полная картина прошедших выходных, или одного дня, как настаивала Нэн, медленно разворачивалась, высвобождая множество подробностей. Временами лекарства оказывали свое действие, и Мак проваливался в сон без сновидений, иногда даже посреди фразы. Сначала Нэн старалась просто проявлять терпение и судить без излишней серьезности, полагая, что его рассказ не что иное, как результат повреждения нервных окончаний. Однако живость и глубина его воспоминаний тронули Нэн и потихоньку подточили ее твердое намерение «сохранять объективность». В рассказах Мака была жизнь, и она поняла: что бы ни случилось с мужем, он очень сильно изменился в лучшую сторону.

Ее скептицизм убавился настолько, что она согласилась отослать Джоша с каким-то поручением. Мак не сказал, почему хочет остаться с ней и Кейт, но она уже была готова довериться ему.

Мак протянул руку, и Кейт пожала ее.

— Кейт, — голос его звучал пока еще сипло и слабо, — хочу, чтобы ты знала: я люблю тебя всей душой.

— Я тоже люблю тебя, папа. — Она едва не плакала, видя его в таком состоянии.

Он улыбнулся, затем снова посерьезнел, все еще не выпуская ее руки.

— Я хочу поговорить с тобой о Мисси.

Кейт вздрогнула, словно ее ужалила оса, лицо ее помрачнело. Она инстинктивно попыталась высвободить руку, но Мак держал крепко, на что уходили почти все его силы. Нэн подошла и обняла ее. Кейт била дрожь, она нервно озиралась.

— Зачем? — спросила она шепотом.

— Кейт, это не твоя вина.

Она колебалась, словно ее застигли врасплох, раскрыв самый главный секрет.

— В чем не моя вина?

Ему было трудно говорить, но она ясно услышала:

— В том, что мы потеряли Мисси.

Слезы катились по его щекам, пока он сражался с такими простыми словами. Она снова дернулась, отстраняясь.

— Милая, никто не винит тебя в том, что произошло.

Она молчала всего несколько секунд, прежде чем взорваться:

— Но если бы я не раскачала каноэ, тебе не пришлось бы… — голос ее прервался от ненависти к себе самой.

Мак перебил ее:

— Именно это я и пытаюсь тебе объяснить, детка. Это не твоя вина.

Кейт зарыдала, когда слова отца достигли ее истерзанной страданиями души.

— Но я всегда считала, что это я виновата. И думала, что вы с мамой вините меня…

— Никто из нас не ждал, что это случится, Кейт. Но это случилось, и мы научимся с этим жить. Только научимся вместе. Ладно?

Кейт не знала, что ей сказать. Раздираемая чувствами, рыдающая, она вырвалась из рук отца и выбежала из палаты. Нэн, по щекам которой катились слезы, посмотрела на Мака беспомощно и вышла вслед за дочерью.

Когда Мак проснулся в следующий раз, Кейт спала на кровати рядом, уютно свернувшись калачиком. Очевидно, Нэн помогла Кейт преодолеть боль. Когда Нэн увидела, что он открыл глаза, она подошла тихонько, чтобы не разбудить дочь, и поцеловала его.

— Я тебе верю, — прошептала она.

Он кивнул и улыбнулся, удивляясь, как, оказывается, важно было для него услышать это. Наверное, это лекарства сделали меня таким чувствительным, решил он.

Прошло меньше месяца с тех пор, как Мак выписался из больницы, и вот они с Нэн позвонили в Джозеф недавно назначенному помощнику шерифа, Томми Далтону, чтобы поговорить с ним о возможности еще раз обследовать окрестности хижины. Мак помнил, что перед его отъездом все в хижине вернулось в прежнее состояние… Так, может быть, и тело Мисси лежит в той пещере? Будет непросто объяснить представителям закона, откуда он узнал, где спрятано тело его дочери, однако Мак был уверен, что Томми не откажет.

Томми и в самом деле проявил понимание. Даже выслушав рассказ Мака о событиях тех выходных, который он отнес на счет кошмаров и видений все еще охваченного горем отца, он согласился съездить вместе с ним на место трагедии. Он все равно хотел повидаться с Маком. Из разбитого джипа полиция изъяла в интересах следствия какие-то его личные вещи, и желание вернуть их было как раз подходящим поводом, чтобы встретиться. Так что одним ясным и морозным субботним утром в начале ноября Вилли повез Мака и Нэн в Джозеф на своем только что купленном новеньком внедорожнике, там они встретились с Томми, и все четверо направились в резервацию.

Томми изумился, когда Мак прошел мимо хижины до дерева, отмечающего начало тропы. Как он и обещал, Мак нашел и показал красную дугу, нарисованную на основании ствола. Все еще слегка прихрамывая, он два часа вел остальных через заросли. Нэн не произносила ни слова, однако на ее лице явственно отражались переживания, которые с каждым шагом терзали ее все сильнее. Снова и снова они находили красную дугу, нарисованную на деревьях или камнях. К тому времени, когда они вышли к пустоши, засыпанной камнями, Томми был убежден в правоте Мака, наверное, благодаря не столько его безумному рассказу, сколько тому, что они двигались по старательно намеченному кем-то маршруту. Ни секунды не колеблясь, Мак свернул прямо в лабиринт валунов и отвесных скал.

Вероятно, они ни за что не нашли бы нужное место, если бы не Папа. Водруженный на кучу валунов перед входом в пещеру, торчал кусок скалы с красной дугой. Поняв, что именно сделал Папа, Мак едва не засмеялся вслух.

Они проникли в пещеру, и когда Томми окончательно поверил, что они нашли нужное место, он велел всем остановиться. Мак понял, почему это важно, и с некоторой неохотой согласился закрыть пещеру, чтобы сохранить все в целости. Они вернулись в Джозеф. Пока они ехали, Томми еще раз выслушал историю Мака, на этот раз с совершенно иным отношением. Он также воспользовался случаем научить друга, что ему следует говорить в полиции, — хотя у Мака было безупречное алиби, все равно его слова вызовут серьезные вопросы.

На следующий день эксперты слетелись к пещере, словно стервятники, вынимая останки Мисси и раскладывая по пакетам куски простыни вместе со всем, что смогли найти. Прошли считаные недели, а уже было собрано достаточно улик, чтобы выследить и арестовать убийцу божьих коровок. Основываясь на знаках, которые он оставил, чтобы самому найти пещеру, где спрятал Мисси, полиция вскоре сумела отыскать и извлечь тела остальных убитых им девочек.

Послесловие

Ну вот, теперь вы все знаете, во всяком случае, знаете ту историю, которая была рассказана мне. Я уверен, кое-кто из вас спросит, действительно ли все было так, как запомнил Макензи, или же от травмы и наркотических веществ у него просто помутилось в голове. Что касается Мака, он продолжает настаивать, что все чистая правда. Перемены в его жизни, говорит он, служат достаточным тому подтверждением. Великая Скорбь ушла, и он проживает почти каждый день с глубоким ощущением радости.

Наверное, стоит сказать несколько слов о том, как произошедшее повлияло на меня самого. Как я уже писал в предисловии, история Мака меня изменила. Едва ли остался хоть один аспект моей жизни, в особенности касающийся взаимоотношений с людьми, который не был бы глубоко затронут. Считаю ли я поведанное Маком правдой? Я хочу, чтобы все это оказалось правдой. Наверное, даже если в каком-то смысле эта история и не является правдой, она все равно правдива, ведь вы понимаете, что я имею в виду?

А что же Мак? Да, он человеческое существо, находящееся в процессе перемен, как и все мы. Только он приветствует перемены, тогда как я им сопротивляюсь. Я заметил, что он любит людей сильнее, быстро прощает и еще быстрее сам просит прощения. Случившиеся с ним перемены, словно расходящиеся по воде круги, затронули его взаимоотношения со всеми, кого он знает, и не для всех они прошли легко. Однако, должен сказать, вы не найдете другого такого же взрослого человека, который жил бы так же просто и радостно. Он каким-то образом превратился в ребенка. Или, если точнее, он стал тем ребенком, каким ему не позволяли стать раньше, живущим простой верой в чудеса. Он принимает даже самые темные стороны жизни как часть невероятно богатого и замысловатого узора на гобелене, мастерски выполненного невидимыми руками любви.